Вулканическая сила Романа Виктюка
Смерть режиссера, народного артиста России Романа Виктюка (28 октября 1936 – 17 ноября 2020) потрясла мир театрального искусства. Русский драматический театра Литвы (РДТЛ) выражает соболезнования близким и родным, всем тем, кто работал и общался с этим выдающимся художником.
Легендарный театральный режиссер Роман Виктюк поставил более 200 спектаклей в театрах России, Украины, Латвии, Литвы, Финляндии, США, Италии, Греции, Израиля. Р. Виктюк работал со многими известными артистами, в его спектаклях играли Елена Образцова, Алла Демидова, Сергей Маковецкий, Валентин Гафт и др.
Как театральный режиссер уникального и исключительного таланта Роман Виктюк внес весомый вклад и в творческую историю РДТЛ. В Вильнюсе режиссер поставил десять новаторских, эмоциональных, выразительных спектаклей на современные темы: «Черная комедия» П. Шеффера, «Мария Стюарт» Ю. Словацкого, «Валентин и Валентина» М. Рощина (все – в 1971 году), «Дело передается в суд» А. Чхаидзе (1972), «С любимыми не расставайтесь» А. Володина, «Встречи и расставания (Прошлым летом в Чулимске)» А. Вампилова, «Продавец дождя» Р. Нэша (все – в 1973 году), «Похожий на льва» Р. Ибрагимбекова (1974), «Уроки музыки» Л. Петрушевской, «Мастер и Маргарита» по М. Булгакову (оба – в 1988 году). В Молодежном театре в Вильнюсе Р. Виктюк поставил «Мы, джаз и приведения» Э. Низюрского (1974).
«Слава Богу, советская власть не догадалась полностью лишить меня возможности работать. Тогда они совсем изолировали бы меня от духовного роста. Они не догадались. И хотя было трудно, я делал только то, что мне казалось нужным, и оставался независимым. И награда — когда приходишь, а артисты делают все замечательно. Это самая высшая награда», – в одном из своих интервью говорил Р. Виктюк.
«Этот человек даже после ухода из театра на десятилетие определил и наше мировоззрение, и нашу работу с другими режиссерами», – говорит актер Юрий Щуцкий, работавший с Романом Виктюком в РДТЛ почти 50 лет тому назад. Предлагаем несколько ярких воспоминаний Ю. Щуцкого о творчестве и жизни Романа Виктюка в Вильнюсе.
***
В 1970 году я поступил в Русский драматический театр Литвы. В этом же году в театре стал работать Роман Виктюк, который только что уволился из Калининского ТЮЗа, где в последнее время работал главным режиссером. Уход из того театра был вынужденным, так как возникли сложности с горкомом и другими идеологическими организациями. Что там в его спектаклях нашли антисоветского, до сих пор никто не знает, но, как объяснял сам Роман Григорьевич, там обнаружились так называемые «неконтролируемые ассоциации». Так обозначило местное руководство те ассоциации, которые возникали в его спектаклях, пусть это были постановки Шиллера или любого другого зарубежного драматурга, но содержали в себе элементы, которые заставляли критически размышлять над сегодняшней жизнью.
***
Вместе с Виктюком из ТЮЗа в знак протеста уволились тринадцать актеров. Позже десять из них вернулись, а трое пришли в наш театр. Это Юрий Лизингевич, Эдуард Мурашов и Евгений Бочаров. Лизингевич позже стал режиссером и ушел из театра, а Мурашов и Бочаров на долгое время стали украшением Русского драмтеатра Литвы.
***
Первой его постановкой в нашем театре был спектакль «Черная комедия» по пьесе П. Шеффера. При всей необычности спектакля никто в Литве не нашел в нем «неконтролируемых ассоциаций». Более того, на премьере был сам Снечкус, который сказал о новом и интересном направлении в Русском театре Литвы.
***
А потом появился спектакль «Валентин и Валентина», где во главу проблемы ставилось становление личности. Об этом и говорила фигура, висящая над головами героев: «Задумайтесь! Будьте свободными! Избавьтесь от догм!» Этот спектакль имел необычайный успех и аншлагами был обеспечен до тех пор, пока героиня не ушла в декретный отпуск. Во время гастролей в Калинине этот спектакль имел огромный успех. Приезжал автор Рощин, его жена Екатерина Васильева, которая сказала, что из такой неважной пьесы Виктюк сумел вытащить наверх столько проблем, которых Михаил Рощин даже не имел в виду. Позже Роман подружился с семьей Рощиных и, увидев, как они ссорятся из-за того, надо ли шкурку с сосисок снимать, перед тем как бросать их в кипяток, он (Роман) с удивлением заметил, что этот спор – прекрасное начало новой пьесы. Рощин написал пьесу «Муж и жена снимут комнату», а поставить ее во МХАТе пригласили Виктюка. Он уехал в Москву на эту постановку и в Вильнюс уже не вернулся. Это была огромная потеря для театра.
***
У нас появился свой творческий салон, квартира Ефремова на улице Гaряле. Почти каждый вечер там собирались молодые актеры: Ефремов, Евдокимов, Мурашов, Гунин, Вагнерите, Мотовилова. Частенько туда заглядывал и я. Дагне Якшявичюте была хлебосольной хозяйкой, так что стол был заполнен вполне приличной закуской. Была и водочка. Во главе стола, как всегда, восседал Роман Григорьевич. Виктюк воспитал в себе привычку каждый вечер перед сном выучивать наизусть одно стихотворение. И здесь на вечеринке обязательно удивлял нас каким-нибудь новым произведением. Иногда приносил непонятно откуда взятые журналы и читал целые статьи. Порой просто разговаривали, но, как правило, только о театре или на философские темы. Здесь, на посиделках, мы впервые услышали в исполнении Романа рассказ Володина «Стыдно быть несчастливым». Здесь же познакомились со стихами Рильке в переводе Пастернака. Стихотворение «Созерцание» стало нашим программным на всю жизнь.
«Кого тот ангел победил,
Тот правым, не гордясь собою,
Выходит из такого боя…
Не станет он искать побед,
Он ждет, чтоб высшее начало
Его все чаще побеждало,
Чтобы расти ему вослед».
Тогда же, в начале семидесятых, мы услышали запрещенные стихи Мандельштама, перепечатали их на машинке и распространили среди своих близких друзей, единомышленников.
***
Роман Григорьевич обладал уникальной способностью проникать в такие места, куда другим вход был категорически воспрещен. Таким образом он сумел затащить нас в Университетскую и Академическую библиотеки. И не только в читальный зал. Он как волшебник открыл для нас самые потаенные уголки этих чудесных заведений: запасники. Это там мы познакомились с такими великими философами-экзистенциалистами, как Бердяев, Соловьев, Розанов и т.д. Мы не только читали их, но и конспектировали, и размышляли, и спорили… Виктюк научил нас читать, дал направление, и мы захлебывались от восторга познаний, до сих пор нам, «совкам», не известных. Именно тогда я начал читать Библию. Почти наизусть выучил Нагорную проповедь. И не только я.
***
Мы уже тогда тридцатипятилетнего Романа между собой называли гениальным режиссером. И, несмотря на яростные заголовки статей в центральных газетах, типа «Загнанных лошадей пристреливают» (про спектакль «С любимыми не расставайтесь») или «В кривом зеркале режиссуры» (про спектакль по пьесе Вампилова «Прошлым летом в Чулимске»), влюблялись в его спектакли, смотрели их по многу раз. У него на репетициях в зале всегда сидело немало обожателей. Его работа над спектаклями была настолько яркой и темпераментной, настолько заразительной, что все время хотелось ворваться в этот процесс, выскочить на сцену и жить там, а не в зрительном зале. Он мог растоптать актера, замучить его, чуть ли не уничтожить, но наступал момент, когда он вдруг во все горло орал: «Это гениально! Ты понял наконец?».
***
Он был очень музыкальным человеком. Для каждого спектакля находил свою любимую мелодию, которая становилась лейтмотивом всего действия. Найдя эту мелодию, он постоянно напевал ее, как бы сверяя по ней действие. Так, в одном из самых красивых его спектаклей «Любовь – книга золотая» о последней, осенней любви Екатерины Второй и княгини он все время напевал: «Девы, спешите счастие ловить». Репетируя «Валентинa и Валентинy», внутренне напевал темы из Шопена. Когда работал над пьесой Чхаидзе «Дело передается в суд», слышал музыку Моцарта.
***
Он очень любил старых артистов, берег их, никогда не повышал на них голос, говорил ласково, словно гипнотизируя. Вот так, почти под гипнозом играла у него в спектаклях Елена Майвина. Про глаза Бориса Смельцова говорил бесконечно трогательно, что его добрые глаза важны для него так же, как и музыка.
***
Роман Григорьевич какое-то время стажировался, работая с Анатолием Эфросом. Это оттуда принес он нам новые для нас профессиональные понятия: «процесс», который не может на сцене прекратиться ни на секунду; «отказ», когда хочешь что-то сказать, но сначала уходишь в сторону, а потом вдруг бросаешься к партнеру со своим монологом. И чем сильнее отказ, тем сильнее и яростнее бросок. А еще есть «отходы», когда хотел сказать, но так и не сказал. И много еще такого, что касается актерской кухни. Как-то я спросил: «Роман Григорьевич, а как назвать метод, которым вы пользуетесь на репетициях?» Он ответил коротко: «Это метод психологического импрессионизма».
***
Работая в нашем театре чуть больше четырех лет, Виктюк успел поставить десять спектаклей: «Черная комедия», «Мария Стюарт», «Валентин и Валентина», «Любовь – книга золотая», «Дело передается в суд», «Принцесса и дровосек», «С любимыми не расставайтесь», «Встречи и расставания», «Продавец дождя», «Похожий на льва». Кроме того, он поставил в Молодежном театре спектакль «Мы, джаз и приведения». А еще задумал сделать спектакль для великой литовской актрисы Моники Миронайте. Но… не успел, уехал в Москву. Но все равно, попробуйте представить, сравнить с другими режиссерами. Кто бы мог успеть за четыре года поставить одиннадцать спектаклей. Его вулканическая деятельность, его беспредельная и единственная страсть – это Театр.
***
Мой друг Вячеслав Гунин, с которым мы до сих пор переписываемся, как-то вспомнил эпизод. Они с Виктюком подошли к театру, где красовалась вывеска «Театр Романа Виктюка». И вдруг с какой-то необыкновенной грустью он произнес фразу: «Вот я умру. Вывеску снимут. И меня забудут через год». Не знаю, как быстро забудут его в Москве — там сейчас много сильных режиссеров, но мы в Литве, в Вильнюсе, и те, кто играл в его спектаклях, и те, кто видел его спектакли, запомним его НАВСЕГДА!
Лаура ПАЧТАУСКАЙТЕ, РДТЛ
Фотографии предоставлены РДТЛ