Иранские королевы и советский абсурд
Мохаммед Реза Пехлеви и Сорайя в Москве
Шах Мохаммед Реза Пехлеви 4 раза посещал Союз. Первый раз - в 1956 году, вместе со своей второй супругой Сорайей. Сорайя, урожденная Бахтиари, была наполовину остзейской немкой, а ее дедушка и бабушка по материнской линии до революции жили в Москве и Петербурге. Но в 1956 году она попала в совершенно не ту страну, в которой когда-то жили ее родственники. В своих воспоминаниях Сорайя красочно описала свои впечатлению о поездке в Москву:
"Пока мы гостили в Кремле, Хрущев непрестанно делал мне комплименты, что не мешало ему добавлять в них политический мотив: "Надеюсь вы повлияете на Шаха в интересах мира, - говорил он. - Такая красивая женщина может добиться от него гораздо больше, чем кто-либо другой".
Я задавалась вопросом, почему человек, который обращает столько внимания на женскую внешность, не сделал ничего для того, чтобы женщины России выглядели элегантно. Мне удалось немного поговорить с горничными в Кремле и я узнала, что ни у кого из них нет больше двух платьев, и то - сделанных из низкокачественного материала. Они все ходили с кое-как причесанными, плохо вымытыми волосами, сколотыми гребнем. Их фигуры, за исключением нескольких женщин, были некрасивы. Я думаю, что это было следствием их питания, так как все они употребляли слишком много хлеба и картофеля и слишком мало салатов и фруктов.
Однажды у меня получилось выкроить время между официальными мероприятиями и выйти в город инкогнито в сопровождении одной из фрейлин. Я надела старенький плащ и повязала яркий платок-"бабушку", так что в толпе я мало отличалась от русских. Мы были на рынке и очень удивились, что несмотря на то, что была середина лета, единственным овощем на прилавках была капуста! Не удивительно, что женщинам не удается поддерживать свои фигуры!
Люди на улицах были одеты прилично, но очень бедно и уныло. В их одежде преобладали серый, черный и коричневый цвета. В театре и на приемах в Кремле наряды женщин также были очень мрачными и прозаическими. В тех случаях, когда я, как и было положено, являлась в вечерних нарядах, они могли надеть свитера и обычную уличную одежду. После нескольких таких случаев я решила не распаковывать остальные свои вечерние платья.
Сорайя в Останкинском дворце
Однажды, когда мы с Шахом сидели в гостиной вдвоем, я сказала ему, что мне бы очень хотелось посмотреть балет в Большом театре. Спустя несколько часов ко мне пришел чиновник, который спросил:
- Ваше Величество, не желаете ли Вы посмотреть балет сегодня вечером?
Я бы приняла это за совпадение, но затем одна из моих фрейлин сказала, что знает место, где можно купить соболью шубу. И буквально на следующий день мне преподнесли роскошную соболью шубу – подарок от правительства.
Это убедило меня в том, что в нашей комнате установлено прослушивание. Мы с Шахом решили провести небольшой эксперимент. Вечером, перед тем, как ложиться спать, Шах как бы невзначай сказал:
- Сорайя, сегодня на авиационной выставке я видел небольшой самолет, который как раз очень пригодился бы нам для частных целей в Тегеране. Интересно, сколько такая машина может стоить в этой стране?
- Я бы забыла об этом. У них наверное не так много подобных самолетов и им самим их не хватает. Да и цена наверное астрономическая – ответила я.
И, будто по волшебству, на следующее утро Мохаммед Реза получил в подарок именно ту модель, о которой говорил вечером. Возможно это было совпадение, а быть может и нет. К их счастью мы вскоре возвратились в Тегеран, а то мы становились слишком дорогими гостями…"
"Princess Soraya: Autobiography of Her Imperial Highness"
В следующий раз шах посетил Москву и Петербург в 1965 году, к тому времени уже состоялся развод с Сорайей Бахтиари и шаха сопровождала его третья супруга, королева Фарах. Урожденная Фарах Диба имела азербайджанские корни, а ее дед и отец служили дипломатами в Российской Империи. То, что она увидела в стране советов созвучно воспоминаниям Сорайи. Так же, как и ее предшественница, она впоследствии упомянула о своих впечатлениях в мемуарах:
Королева Фарах
"Когда я впервые побывала в Москве и Ленинграде в начале 1960-х годов нам показывали много исторических зданий, в основном это были дворцы, в которых когда-то жили цари. Я помню, как задавала себе вопрос: «Если мы будем изгнаны из Ирана, будут ли людям показывать наши спальни и гостиные, как это делали здесь? Будет ли наша частная жизнь выставлена на обозрение?»
Мой интерес к России подпитывало то, что мой отец некоторое время провел в Петербурге и хорошо знал русский язык, а мой дед был послом Персии. Но несмотря на это я находила наши поездки в СССР очень депрессивными. Прежде я еще не бывала в коммунистической стране и меня очень удивляли пустые улицы, а редкие прохожие были всегда молчаливы и грустны. Я отчаянно надеялась услышать хоть несколько дружелюбных слов, какую-нибудь шутку, но этого так и не случилось. Мне казалось, что я окружена роботами. Я постоянно думала о том, возможно ли, чтобы Россия перестала быть коммунистической страной. Мне казалось, что это очень помогло бы нам выстроить дружеские отношения. Я любила русскую литературу, музыку, язык.
Мы останавливались в Кремле и все наши передвижения были ограничены. Так как мы были уверены, что нас прослушивают, мы выходили в сад, чтобы поговорить. Иногда, когда мы были в здании, то слышали какие-то странные звуки и наш посол, Ахман Фендерески, человек с прекрасным чувством юмора, в совершенстве знавший русский язык, уверял, что это агенты КГБ переворачивают страницы словаря.
Мой интерес к России подпитывало то, что мой отец некоторое время провел в Петербурге и хорошо знал русский язык, а мой дед был послом Персии. Но несмотря на это я находила наши поездки в СССР очень депрессивными. Прежде я еще не бывала в коммунистической стране и меня очень удивляли пустые улицы, а редкие прохожие были всегда молчаливы и грустны. Я отчаянно надеялась услышать хоть несколько дружелюбных слов, какую-нибудь шутку, но этого так и не случилось. Мне казалось, что я окружена роботами. Я постоянно думала о том, возможно ли, чтобы Россия перестала быть коммунистической страной. Мне казалось, что это очень помогло бы нам выстроить дружеские отношения. Я любила русскую литературу, музыку, язык.
Мы останавливались в Кремле и все наши передвижения были ограничены. Так как мы были уверены, что нас прослушивают, мы выходили в сад, чтобы поговорить. Иногда, когда мы были в здании, то слышали какие-то странные звуки и наш посол, Ахман Фендерески, человек с прекрасным чувством юмора, в совершенстве знавший русский язык, уверял, что это агенты КГБ переворачивают страницы словаря.
Королева Фарах в Сергиевом Посаде
Когда мы были в Загорске, небольшом городе возле Москвы, где, к счастью, сохранилось множество храмов, люди очень быстро поняли, кто мы такие. Я прекрасно помню добрые улыбающиеся и несколько удивленные лица пожилых женщин в одном из храмов. Они столпились вокруг нас и я слышала, как кто-то из них сказал: «О Боже! Пожалуйста, дайте и мне взглянуть на настоящую королеву!» В одном из храмов мы слышали церковный хор. Песнопения православной церкви очень волнующие, мы слушали их со слезами на глазах. Я будто оказалась в том мире, о котором читала в книгах Толстого".
Empress Farah Pahlavi "An Enduring Love: My Life with the Shah: A Memoir"