Наш дорогой Леонид Ильич!
Нет повода не вспомнить
Никакой даты под этот текст подгадать не удаётся. Да и создан он во многом на базе нескольких публикаций в соцсетях. Где позволены эмоции и даже некоторые натяжки. Лишь бы без грубости.
Леонид Ильич в своё время делал и, на мой взгляд, сделал, всё, что было в его силах, ради процветания Союза и его 280-миллионного населения. С процветанием, конечно, были большие сложности, но то, что очень многие теперь вспоминают то время с ностальгией, согласитесь, показательно.
За несколько дней до кончины генсека мы с супругой побывали в тихом уютном Новозыбкове Брянской области на юбилее у её бабушки. Опустив подробности, напомню совсем немногое. Во-первых, у бабы Ксении портрет советского лидера благополучно соседствовал с семейными фотографиями, в том числе и фронтовыми, а также с иконками.
И никого это никогда не смущало. Это к тому, что при коммунистах люди всего боялись. Вот это, пардон, вряд ли : у бабушки было четыре сына, трое из которых состояли в КПСС, и никому даже в голову не приходило поставить им на вид за такое вольнодумство матери.
Во-вторых, хотя с тех пор прошло уже почти сорок лет, я никогда и нигде, ни на родине, ни за границей не пробовал ничего вкуснее тех блюд, что были выставлены на стол в один из ноябрьских дней 1982-го. Выставлены простыми, бедными, что уж там врать и, как считается теперь, забитыми людьми из русской глубинки.
А ведь нам продолжают твердить, что в СССР при застое было ничего не достать. Да, в Новозыбкове ценили чай со слониками и конфеты с «Красного Октября». Но тамошней кухне точно позавидовал бы и сам автор «Книги о вкусной и здоровой пище» — великий Похлёбкин, и Рабле, и даже Иван Шмелёв с его плотоядными сценками из «Лета Господня».
И наконец, в-третьих, как же умели веселиться и бабушка, и её немолодые подружки-старушки, и многочисленная родня. Танцы трёх славянских народов, сроднившихся на этом перекрёстке границ, и танцы чуть ли не всего мира, разумеется, вплоть до «Цыганочки» с выходом.
А ещё — песни, песни, бесконечные песни на русском, украинском и белорусском, ну и частушки, конечно, в которых крепко доставалось, между прочим, и самому генсеку. Это опять же к тому, что мол, все тогда всего боялись, а демократия царила лишь на коммунальных кухнях.
Собственно, к дню смерти Брежнева мы уже вернулись в Москву и из-за траура не попали на концерт с Пугачёвой. Тогда уже ходил анекдот, в котором генсека называли «мелким политиком эпохи Аллы Пугачёвой». Зато теперь каждый биограф примадонны считает своим долгом напомнить, что её звезда взошла в эпоху Брежнева.
Кстати, анекдотов про Брежнева вообще ходило тогда очень много, но право стать героем советских анекдотов надо было ещё заслужить. А советские анекдоты – это, согласитесь, бренд под стать еврейским или же байкам про армянское радио.
«У нас была великая эпоха»
Всё-таки как же верно назвал Эдуард Лимонов, ныне покойный, одну из своих книг. А у кого-то в тот день, 10 ноября 1982 года, были занятия по взрывному делу.
Вот лишь слегка знакомый мне автор из FB вспоминает:
«…мороз крепчал, руки не слушались и казалось, этой ледяной пытке не будет конца. Ближе к обеду, ввалившись в казарму, мы первым делом вцепились окоченевшими пальцами в жаркие батареи и затихли...
Тут-то и стало понятно: что-то в нашем мире, не менявшемся десятилетиями, произошло что-то значительное и непоправимое... К вечеру сообщили: умер Брежнев. В историю он вошел комичным старцем. Шамкающая речь, густые брови, смешные пародии. Поцелуи с коммунистическими соратниками и африканскими диктаторами. И бесчисленные анекдоты.
А между тем вся международная система безопасности, которую мы сегодня успешно доламываем, — это Брежнев. Знаменитый Договор по противоракетной обороне, из которого американцы решились выйти только сейчас, – это Брежнев. Конвенция о запрещении химического и биологического оружия – тоже Брежнев.
А ещё — мирный договор с Германией, политика мирного сосуществования. ОСВ, СНВ, ОБСЕ. Звучит непривычно, но во многом благодаря именно Брежневу мир не сгорел в ядерной войне, а дотянул до наших дней. Я уж не говорю о том, что если мы и вспоминаем что-то хорошее из наших советских времён, то времена эти — не ленинские и не сталинские, и не хрущевские… а именно брежневские».
Остаётся добавить, что Брежнев не только приручил Ричарда Никсона, а потом и ещё пару американских президентов. Он вместе с Андреем Андреевичем Громыко, Мистером Нет, сделал ручными не только толпу лидеров стран третьего мира, но и всё Движение неприсоединения в целом.
Наконец, это при Брежневе китайцам на Даманском дали внятно понять, что своей земли мы не отдадим ни пяди. Не стоит здесь распространяться, что было с Даманским потом – очень многим от этого до сих пор больно. Однако лидеров Поднебесной, кажется, весьма своевременно спустили с небес на землю. И хватило этого на четверть века как минимум.
А ещё при Брежневе были БАМ и комсомольские стройки со стройотрядами. И было почти полное невмешательство ЦК КПСС в вопросы культуры. При Хрущёве наелись, а Брежнев самолично давал добро на выход в свет кинофильмов, которые в лёгкую можно было записывать в антисоветские.
Брежнев ухитрялся держать в чёрном теле идеологов-догматиков во главе с Сусловым. Ну а те как бы в благодарность заполнили полки книжных магазинов многотомными сочинениями генсека. И пусть Леонид Ильич не сам писал «Целину» и «Малую землю», но с его же слов издано. Да и сравнивать-то их читателям приходилось не с ПСС Ленина, а с отчётами на очередных партийных съездах.
И была ещё московская Олимпиада-80, едва не сорванная западными политиками, но для тех, кто видел, точно ставшая лучшей на все времена. По сравнению с ней следующая в Лос-Анджелесе больше походила на какой-то провинциальный цирк шапито со спившимися солистами, и это вовсе не единичное мнение автора.
Да, сейчас кажется, что именно при Брежневе расцвела в стране коррупция, а народ спивался от безысходности. И чиновный беспредел будто бы только при Брежневе воцарился как на самом верху, так и в ЖЭКах и колхозных конторах. И в армии дедовщина вроде из тех времён.
А ведь начало всему этому было положено раньше, и армию-победительницу разлагать стали как раз при предшественнике дорогого Леонида Ильича. Чего стоила одна только расправа с маршалом Победы Г. К. Жуковым.
Мало кто теперь вспомнит, что Брежнев был жизнелюбом и страстным автолюбителем, а пока не состарился – очень красивым и импозантным мужчиной. Зато все знают о том, как он был сентиментален, иной раз до неприличия, а под старость — падок на ордена и регалии.