Людмила Поргина жестко осудила блогера Лену Миро, решившую выяснить, за какие такие достижения актриса получает надбавку к пенсии в 30 тысяч рублей. Ну да, Поргина — заслуженная артистка, размышляет девушка, только кто вспомнит хотя бы одну ее роль, кроме как жены больного Караченцова? Другие всю жизнь пашут на производстве, а им такого даже близко не видать! «Миро? А кто это?! — в свою очередь интересуется Поргина. — Она Колю-то хоть не осудила? Ему б сейчас тоже тридцатку накидывали». — Людмила Андреевна, не поверите, но из-за вас опять война. Миро возмущается, что у вас слишком большая пенсия!— Миро? Я не знаю, кто это. А самое главное, с чего это ее так волнует?! Я — заслуженная артистка! Я 40 лет работала, не вылезая из театра! Вернешься с Колей домой, а на часах уже 11, и так изо дня в день. Даже сын — и тот до шести лет воспитывался бабушкой. Она что, считает, мне это просто так?— Похоже, что да. Пишет, мол, «узнала и разозлилась».— А другое ее не злит? То, какую мизерную пенсию получают остальные? Ее не злит, что многим людям вообще не на что жить? Особенно в провинции? Почему она по этому поводу не выступает? Мне эту пенсию и это звание дали в Министерстве культуры — и не ей судить! Я их не купила. Пусть сходит с театр, посидит в архивах, посмотрит фотографии со спектаклей. Поражает, когда человек выбирает себе жертву — и давай набрасываться.— Может, это что-то личное? Вы нигде не сталкивались?— Да вроде нет, а в интернете я не сижу: я лучше книги почитаю православные и лишний раз помолюсь за больных и страждущих. Их сейчас вон сколько. Даже Дима Певцов переболел. А вообще, пускай она мне позвонит. Мы с ней поговорим (смеется). Готова даже встретиться. Я ее спрошу: «Извините, пожалуйста, а вас только моя пенсия интересует? Вас не волнует, что кто-то получает лишь по восемь тысяч рублей, на которые можно только умереть?»Нет, ее это не интересует! Ее интересует только моя, и это при всем том, что я живу в самом центре Москвы, где даже хлеб и молоко намного дороже. Не говоря уже про еду для кошек. Если где-то корм стоит 18 рублей, здесь — все 32. А у меня их шесть. Не могу же я их убить или выбросить! Коля их так любил... Он сидит — кошки возле его ног, куда-то пошел — кошки следом. Это мы, люди, завидуем друг другу, а они умные, понимают, что хозяин болен и с ним надо поласковее.— Не переживайте так: зато за вас вступился Никас Сафронов. Говорит, что вы заслуживаете большего…— Никас? Он молодец! А по поводу слов Миро — так это я только сейчас не играю в театре, потому что целых 14 лет боролась за Колину жизнь! Когда он разбился, я так и сказала: «Считайте, что ухожу в декрет, потому что есть только один человек, который может поднять его на ноги, — это я». Его же нужно было воодушевлять, подпитывать любовью и нежностью, водить и в театр, и в консерваторию. Выставка Васнецова? Пожалуйста! Репина? Идем! Для него были открыты все премьеры Большого театра... — Вам хотелось его вылечить... — Именно! Мы же не водку сидели пили! Хорошо, что были люди, которые меня поддерживали. Например, Евгений Евтушенко, который посвящал Коле свои стихи, лишь бы тот воспрял, или Андрей Вознесенский. Они были уверены: Караченцов не должен стоять на карачках! Караченцов должен встать!А она (Миро) Колю-то хоть не осудила?! Мне кажется, такие вещи мог сказать лишь очень одинокий человек, совсем не имеющий друзей, которые бы его любили. А одинокие — они тут же начинают искать отрицательное. В отличие от таких, как я, которые везде и во всем видят позитив. Вот звонит мне подруга: «Люда, мне плохо». А я в ответ: «Ничего, сейчас все решим!» И куда, вы думаете, мы с ней идем? Конечно, в театр, потому что что бы ни происходило, жизнь продолжается.Нашла, кого осудить — Поргину! А про кого она еще так говорит, интересно? И что она сама сделала в жизни — вот эта Мир-о-о-о?— Она блогер. Пишет.— Ага! Да я таких писателей... Нет, я лучше Чехова пойду почитаю. Сомерсета Моэма, если мне захочется чего-то такого.Но к чему я это спросила... Мне всегда интересно, чем занимается человек. Кого он любил, кого на руках носил, чем жертвовал ради своих родных. Вы думаете, для Коли самым главным в жизни был только театр? Нет. «Самое дорогое — это ты и наш сын, — говорил он. — Поэтому все, что я делаю, — это для вас. Чтобы вы гордились. Чтобы вы понимали, кто я!» А то, что Собянин помог несчастным артистам, которые, уходя на пенсию, остаются практически без всего, — так это здорово. Ведь им действительно тяжело. И мало того, что тяжело! Еще и находятся те, кто учит их, как надо жить! Пусть в себе покопаются. Так ли они живут, о том ли пишут, кому они сделали добро. Кому улыбнулись, кому цветочки купили, кому сладенькое принесли?— Людмила Андреевна, вот честное слово, когда плохо и грустно — нужно звонить вам. Вы просто заряжаете любовью! — А это потому, что я никого не слушаю! Если б я принимала близко к сердцу все, что обо мне говорят, давно бы сошла с ума. «Идиотка», «сука старая», «дура», «потащила инвалида в театр» — чего обо мне только ни говорят! Но собаки лают, а караван идет. Поэтому первое, что я делаю, проснувшись, — это глажу своих кошек (они меня любят — и я уже счастлива), а потом звоню подругам. Чтобы поддержать! В пандемию это важно, когда лишний раз уже никуда не выйдешь. Когда совсем не видишь людей. Когда к тебе даже случайная дворняга не подбежит... А недавно увидела возле Театра на Таганке женщину в коляске и подошла, чтобы помочь. Она говорит: «Знаете, это я сейчас инвалид, а когда-то была балериной». И что я отвечаю: «Инвалидов не бывает! Есть инвалиды души! Все, завтра идете смотреть балет, я договорюсь. Чем могу — помогу, моя родная». Как же она плакала!— Ох…— Так что если Господь дал нам испытание, его надо пройти достойно. А уже Там будет блаженство. Надо вынести, надо выдержать: подняться над всей этой суетой и над всем этим дерьмом, которое происходит, чтобы кто-нибудь сказал: «Ты молодец! Да ты такое сделала, такое сказала!» Бездомного котенка пристроила — и то здорово! Живите и радуйтесь, ладно? А от Миро жду звонка.
