Почему рождаются слухи о ковиде и за какие из них прессует СК?
Почему рождаются слухи о ковиде и за какие из них прессует СК?
Звонит муж жене: — Дорогая, я в магазине. Что брать? — Ты в маске? — Конечно. — Тогда кассу бери!
Это один из любимых «ковидных» анекдотов Александры Архиповой. В начале октября антрополог, фольклорист и автор книги «Опасные советские вещи» побывала Томске и прочитала в ТГУ лекцию о ковидном мифотворчестве.
Мы поговорили с Александрой о том, как устроены слухи о коронавирусе, почему они рождаются, какие их них наиболее опасны, и за какие из них людей активно прессует Следственный комитет. А также — о некоторых причинах и кафкианских последствиях трагической гибели нижегородской журналистики Ирины Славиной.
Появилось ли что-то новое в городских слухах с наступлением эры ковида? Как-то они эволюционировали по сравнению с тем, с чем приходилось иметь дело в «доковидную» эпоху? Возникновение слухов определяется социальными законами. Их никто не отменял. Как в песне у Тимура Шаова: «Закон Кулона не объявишь вне закона. Ну разве что через Басманный суд». Социальные законы, которые управляют появлением такого рода вещей, не поменялись за полгода. Просто сейчас мы можем видеть, как они работают. Процесс обнажен абсолютно. Мы, как студенты в анатомичке, видим, как устроена кровеносная система — как распространяются слухи. Их много, они влияют на нашу жизнь, поэтому все это бурно обсуждают. А когда все бурно обсуждают, этим немедленно начинает заниматься наша исследовательская группа. Есть какая-то любимая «ковидная» байка из последнего? Мне очень нравится, как начинают образовываться неологизмы, связанные с зумом. Поскольку все сейчас продают в зуме, слушают лекции в зуме, записывают подкасты в зуме, чем только не занимаются в зуме, появляется множество слов, связанных с этим. «Зумиться», «зумер».
Есть прекрасная фраза — «зум-русалка». Спрашивают: «Ты сегодня на паре был зум-русалкой? Или по-серьезному?».
Зум-русалка — это когда человек сидит в зуме, читает лекцию, например. Весь такой официальный, в пиджаке и галстуке сверху. А внизу, например, трусы. Или какие-нибудь пижамные штаны. Мне страшно нравится этот неологизм. Ну а мой любимый анекдот вы уже знаете.
Местное ковидное мифотворчество последних месяцев чем-то отличается от мирового? Несомненно, отличия есть. Но занудный ответ заключается в том, что для того, чтобы сравнивать, необходимы общие основания. Слухи о коронавирусе, распространение о нем огромного количества информации по неформальным каналам коммуникации, ВОЗ в начале февраля назвала «инфодемией». 9 февраля у нас появилось новое слово — «инфодемия».
То есть, еще до того, как ВОЗ объявила пандемию? Да, они сказали, что у них есть главный враг кроме коронавируса, с которым они борются — это слухи о коронавирусе. И разного рода недостоверная информация. И назвали словом «инфодемия» — по аналогии с «эпидемия». И статей про инфодемию на разных языках появилось очень много, за исключением русского. В России об этом пишет только наша группа. Но, чтобы сравнить реально, чем инфомедмия отличается в разных странах, база должна быть устроена одинаковым образом. А когда этого нет, все по-разному собирают и по-разному анализируют, сравнивать можно только на пальцах.
Одна из особенностей российской инфодемии заключается в том, что у нас очень высокий уровень недоверия к властям и ощущение у людей, что они могут рассчитывать на себя или на себе подобных.
Это доказывают соцопросы, которые проводятся в разгар коронавируса. И в связи с этим возникает очень много слухов, что власти скрывают подлинное состояние дел — либо что коронавируса нет, и все это манипуляция, либо наоборот, что от нас скрывают самое страшное — где-то трупы валяются на улице, а мы про это не знаем. Но ковид-отрицательство является самым распространенным вариантом.
А в чем еще особенности российской инфодемии? Мы собрали две базы данных. Одна — про слухи в соцсетях, вторая — про то, как реагирует на все это СК, за какие слухи людей прессуют. Для первой базы мы искали тексты и смотрели повторяющееся содержание — это называется сюжет. Дальше выделяли в вариантах этого сюжета ключевые слова, запускали специальную систему Медиалогия, которая используется для мониторинга социальных сетей.
Набирали ключевые слова — «вертолет», «дезинфицировать город», «не выходи на улицу», и получали, сколько раз подобные предупреждения репостили в соцсетях.
Таким образом мы нашли 167 сюжетов, касающихся ковида (на самом деле, чуть-чуть больше, потому что к моменту, когда закончили статью, подвалили еще). И эти 167 микросюжетов цитируются в 2 млн текстов.
Так вот в нашей первой базе восемь основных тем слухов. Которые Медиалогия в соцсетях хорошо видит. И Следственный комитет хорошо видит. Во второй базе — это случаи реагирования, которые мой коллега Борис Пейгин назвал «прецедент реагирования». Когда МВД начинало разбираться со случаем пересказа человеком той или иной информации. И чаще всего было заведено административное дело или уголовное — в довольно приличном количестве случаев. Либо могли просто заставить человека извиниться на камеру — привет Рамзану Кадырову. Случаев 15 таких было. Могли сделать устное внушение.
Таких случаев реагирования у нас — 203. 203 раза власти реагировали на распространение слухов. Которые они называют «фейками».
И что в этом смысле было самым популярным? Самое популярное — это группа ковид-отрицателей. Сюжеты разные — их очень много — о том, что коронавируса на самом деле нет. Больницы пустые, в Италии и Испании нет никаких карантинов. А все происходящее — некоторая маскировка, манипуляция со стороны, например, правительства.
А для чего бы это могло понадобиться правительству, объясняется? Для того, чтобы принудить россиян к чему-нибудь. Можно подозревать что угодно — принудительную финансовую махинацию, тестирование новых способов выработки законодательного послушания, чипирования, естественно.
Классическим примером является такого рода рассылка, которая обошла всю Россию, весь Казахстан и другие страны, о том, что врачи родственникам умершего от совсем другой болезни, предлагают деньги — якобы, чтобы написать диагноз «коронавирус». Потому что за это — два варианта — врачи получат выплату (такие корыстные), либо потому что есть указание сверху.
Вторая популярная группа — псевдомедицинские советы: народные рецепты, религиозные рецепты. Советы от, например, несуществующего Юры из Уханя, который позвонил своим родственникам и рассказал, что надо полоскать горло бетадином, делать дыхательный тест и таким образом быстро и дешево проверить, болен ты или нет. Советы от имени каких-то врачей израильских, японских, что надо прикладывать к ноге или есть имбирь...
Хоть кто-то написал, что помогает? Между прочим, с этим связан скачок цен на имбирь. Ровно с диким распространением этого вида слухов. Прямое проявление на рынке, самое банальное. Специфика этой группы — слухи очень быстро возникают, и эти тексты — самые переводные. Они идут вслед за эпидемией. И даже предвещают эпидемию.
Многие из них возникают в Ухани, там же, где эпидемия — «Юра из Ухани». Тексты моментально переводятся на английский и являются быстрым способом реагирования. И у них есть еще одно свойство — они дают быстрый способ успокоиться.
Следующая группа — «коронавирус создан внешними врагами как биологическое оружие». Еще одна группа — «вакцины, тесты, маски, способы лечения — это способы чипирования или убийства». То есть, вирус распространяется через продукты, вещи, сотовую связь. Самое популярное — это вышки 5G. Есть международный сюжет, как коронавирус распространяется через вышки сотовой связи — их тестировали в Китае, поэтому там у них и была вспышка.
Как вообще связано — 5 G и ковид? Где одно и где второе... В целом, это очень типичная реакция на что-то новое. Массовая истерия, что сотовые вызывают рак, началась тогда, когда появились сотовые. Если мы посмотрим на вариант русской рассылки, самой популярной — 30 тысяч репостов, то увидим, что у нас есть специфика.
Не просто вышки 5G распространяют коронавирус, а в этом замешан, мол, Минкомсвязи. Который ставит вышки и пытается таким образом убить российских людей. То есть, в международном сюжете всплывает идея, что во всем виновато российское правительство. И, конечно, все это скрывает ФСО и так далее.
Еще одна группа слухов — власти скрывают реальную информацию об эпидемии. Классическая история — 2 марта прошла рассылка, что в Москве 20 тысяч зараженных, а это скрывают для того, чтобы можно было провести голосование про Конституцию. Опять же существует общее ощущение, что есть манипуляции со статистикой…
Но в общем, если мы эти два миллиона слухов разложим, то увидим два самых больших сегмента: реально коронавируса нет, а власть использует псевдоэпидемию в своих интересах, и — псевдомедицинские советы. Все остальное — меньше гораздо.
А кто эти слухи распространяет? Кто угодно может быть вовлечен. Потому что передача, обмен информацией является, во-первых, абсолютно естественным свойством человека, а, во-вторых, его правом. И мы все пересказываем, что услышали от друзей и знакомых. Это абсолютная норма.
И, как правило, главными распространителями слухов являются не инфлюэнсеры, а «маленькие люди». 85% авторов постов имеют число подписчиков меньше 500.
Их возраст мы знаем в 30% случаев. Из них большинство — 50+. И это не значит, что люди старше 50 лет какие-то отдельно глупые. Категорически нет. Просто эта группа населения, которая имеет много причин тревожиться из-за коронавируса. Во-первых, для них самих коронавирус опаснее, так как есть сопутствующие заболевания. Во-вторых, у них на попечении есть уже очень пожилые родственники — родители, которым 70-80. А, в-третьих, дети, которые не ходят в школу и их вся жизнь тоже начинает ломаться. У них тройная доза беспокойства и это становится причиной, почему эта группа активно все обсуждает и репостит.
Зависит ли склонность к распространению мифов, в том числе ковидных, от того, насколько человек образован? «Темные» люди распространяют или не только? Из тех, кто указал образование, а их 75% — 73% имеют высшее образование, 26% среднее. То есть, это в принципе образованные люди. И тут начинается проблема — почему так? Психологические эксперименты показывают, что вера в конспирологию и подобные слухи действительно коррелирует с невысоким образованием. Однако это не прямая зависимость.
Образование дает человеку уверенность в себе. В своих силах. И — чувство контроля. Есть много экспериментов психологических, которые показывают, что если человеку занизить ощущение контроля и вызвать у него, простыми словами, стресс, то он начинает лучше соглашаться с конспирологией, участвовать в распространении слухов. В условиях социальных катастроф, например, гражданская война, пандемия, всеобщей тревожности и волнения образование перестает быть защитой. Это происходит сейчас.
Вот важный график: красная линия показывает количество зараженных по дням — данные взяты с сайта стопкоронавирус.рф. Видно, что пик заражения пришелся на 10-11 мая. 10 мая заболело 11,5 тысяч человек. Самый страшный период. Было бы логично предположить, что все слухи будут распространяться здесь. Но посмотрите на график — они возникают задолго заранее, в марте. Первая вспышка — в январе-феврале. А потом в феврале-марте. И пик приходится на 25-26 марта, когда Путин говорит, что вводятся нерабочие дни. После этого идет резкое снижение.
Это то, о чем мы говорим — слухи всегда связаны с ситуацией неопределенности, тревожности. Они возникают, когда человек не понимает, что будет дальше, будет ли у мужа завтра зарплата, пойдут ли дети в школу. И ты не знаешь, как изменится твоя жизнь и к чему готовиться.
У нас в марте еще, вроде, все хорошо. Ты ходишь в кафе. Читаешь лекции офлайн. Люди гуляют. Одновременно самые жуткие новости из Китая, закрывается Италия, Испания, все отменяется. Ощущение, что на нас надвигается цунами, очень сильное. При этом вспомним поведение наших властей — они до последнего говорили, что у нас ничего нету, случаи короновируса опровергали. И люди не знали, что делать. Я называю этот эффект — «бежать нельзя остаться» без запятой.
В ситуации, когда очень высокий уровень недоверия к властям и к официальной информации — а у нас это так, не будем себе льстить, человек начинает обращаться к тому, что присылают в вотсапе. Не знаешь, идут в школу или нет? А тут приходит, что в министерстве подготовили указ о переводе на дистанционное образование. Ты будешь это читать. Один из способов вернуть чувство контроля над происходящим — обладание информацией. Ты делишься постом про министерский указ с другими, и возвращаешь утерянный контроль.
При этом вспышки случаев преследования за слухи о коронавирусе приходятся не на период их пика, а на апрель. Когда вводится помимо административной статьи почти такая же уголовная. И начинается очень большой прессинг.
И вот погибшая прекрасная журналистка Ирина Славина из Нижнего как раз попала под этот прессинг. Она опубликовала историю о том, что по городу ходит чиновник, который вернулся из-за границы, не проверился на коронавирус и, скорее всего, заражен — и ее привлекли за фейк. Хотя, с моей точки зрения, это не является никаким фейком, это совершенно нормальная публикация, это то, чем должны заниматься СМИ — они публикуют информацию.
Связано ли падение волны слухов с действиями СК? Возможно, и так, что люди испугались и перестали публиковать публично, и видимая часть волны ушла в «подвал» — в мессенджеры, которые мы не видим. Но, скорее всего, дело не только в этом, а в том, что период неопределенности прошел. У нас ввели карантин, и стало однозначно понятно, что все плохо. И эти слухи перестали выполнять ту работу психологической компенсации, о которой мы говорили. Поэтому потребность в них отпала.
Что интересного обнаруживается в действиях силовых структур применительно к информации — какие слухи для государства самые опасные? Хочу обратить внимание на две конкретные истории. Первая — уже упомянутый Юра из Уханя со своими советами. Вторая — рассказ Полины Головушкиной. Это реальный человек, жительница Италии, которая с жуткими подробностями, часть из которых — преувеличение, говорит о том, как страшно и плохо в Италии во время пандемии. Что происходит? В период неопределенности людям надо было быстро проверить, больны они или нет — поэтому возникает Юра их Уханя. Он успокаивает, дает простые и не имеющие к медицине советы — что нужно делать.
В смысле психологического контроля это хорошо. В эпидемиологическом смысле — не очень. Потому что ты делаешь псевдомедицинский тест, думаешь, что не болен, едешь в метро, заражаешь других.
Дальше 25 марта Путин делает обращение о нерабочих днях. И после этого обращения Полина, которая до этого получает 200 жалких репостов, начинает резко давать вверх со своим рассказом, как трупы валяются, как не дают проститься. Грубо говоря, после того, как Путин вводит карантин, людям надо убедить себя, что он необходим.
В эти дни проводили соцопрос — 26-29 марта. Спрашивали, на кого рассчитывают россияне в борьбе с ковидом. И выяснилось, что только 9% надеются на государство, 12% — на медицину, а 30% — на коллективную ответственность и 40% — на себя.
А кто такие «мы» — это наша семья, друзья, соседи, родители в чатике — окружение. Советы их мы начинаем воспринимать наиболее интенсивно.
Что делает наш СК. Надо понимать, что, в принципе, борьба с инфодемией — большая боль. То, что с инфодемией надо бороться, стало понятно в 2016 году, когда слухи и фейки сыграли существенную роль в выборах Трампа. Есть несколько решений проблемы. Страны ЕС и Северной Америки предлагают не наказывать, а учить — повышать медиаграмотность.
Эксперименты показывают, что повышение медиаграмотности приводят к улучшению критического анализа текста, к увеличению времени, которое человек тратит на его изучение.
Исследования голландского психолога Яна Вана Прояна показали, что есть еще один фактор. Если повышать у людей чувство контроля — а распространение слухов связано с его потерей и тревожностью — фейки будут хуже распространяться. Одним из таких способов возвращения контроля является вовлечение граждан в низовую гражданскую активность. Участие в обсуждениях, как обустроить дворик, низовых выборах, волонтерстве в разных гражданских проектах — все это возвращает людям чувство контроля над своей жизнью. Осознание, что они не являются безвольными существами.
А чем меньше человек думает, что он безвольное существо, тем меньше он распространяет разные конспирологические теории. В которых, как мы помним, человек безвольная пешка под воздействием мировых сил зла — Биллов Гейтсов или рептилоидов.
Есть еще один путь борьбы с фейками, он популярен в Юго-Восточной Азии. Юридическая ответственность за распространение недостоверной информации. В Китае, например, мало того, что тотальная цензура, там еще с началом пандемии обсуждался отдельный вопрос — ввести санкции в сетях на слухи о коронавирусе.
У нас пошли по пути, скорее похожему на азиатский, что не может не огорчать. Административная статья про фейки появилась после Зимней вишни. Первый раз ее применили в феврале, потом в марте пошла волна. Потом ее усилили уголовной статьей — 207-й.
Если мы вернемся к нашей базе, то два самых популярных типа слухов представляют собой некоторую опасность в реальности. Потому что отрицание опасности коронавируса и следование псевдомедицинским советам — не пользоваться маской, не держать социальную дистанцию, а выпить имбиря и запить водкой — эти вещи могут иметь влияние на здоровье. И логично предположить, что если обсуждать фейки с точки зрения общественной опасности, СК должен был бы обращать внимание именно на это. Но нет.
А на что же обращает внимание СК? В нашей базе преследований за псевдомедицинские советы — ноль. Причем, мы собрали полную базу: использовали базы правозащитной группы Агора, ОВД-инфо, у нас был свой мониторинг. Перепроверяли несколько раз — ноль псевдомедицинских советов, отрицание опасности коронавируса — 9%. А наиболее частые основания для привлечения к ответственности — утверждения, что власти скрывают информацию об эпидемии и ее последствиях — 48%; манипулируют с информацией об эпидемии и ее последствиях — 17%, а также не выполняют свои обязательства и не соблюдают эпидтребования — 16%.
Собственно, Ирина Славина публиковала классический пример этого — некий чиновник вернулся из-за границы и встречался с людьми. Это информация, которую классифицировали как фейк. И привлеки — что абсолютно неоправданно. Кроме того, в букве закона есть понятие «заведомо недостоверной» информации. Если человека привлекать, надо доказывать, что человек знал, что это ложь. Но, как говорят адвокаты, которые подают апелляции — никто не поднимает вопрос о заведомости. Просто прессуют. За любую информацию, которая негативно показывает действия власти.
Получается, что опасной информацией считается не то, что угрожает здоровью граждан — на это пофиг, а то, что бросает тень на властные институты и их решения.
Если представить, что нет СМИ, нет соцсетей — что изменилось бы в современном мифотворчестве? Эти сюжеты были всегда, некоторым несколько сотен лет, они всплывают каждый раз, когда возникает эпидемия или угроза здоровью. Например, холерная эпидемия в России 1831-32 годов, которая сопровождалась холерными бунтами. До того, как город накрывала холера, в период неопределенности город накрывала волна слухов. Шли разговоры о том, что, конечно, никакой холеры нет, а все это происходит потому, что нас отравляют аптекари, немцы, евреи, французы, поляки — целый набор подходящих персонажей. Или что врачи отравляют колодцы и еду, потому что надо истребить бедных людей — так под предлогом холеры Россия борется с переизбытком бедных людей. Слухи приводили к массовым бунтам, убийству врачей. Что вызывало соответствующую реакцию и кончалось очень плохо.
А какова в современном мифотворчестве роль врача — он спаситель или злодей? И то, и другое есть. С одной стороны, у нас очень низкий уровень доверия населении — в мартовском опросе только 12% сказали, что рассчитывают на медицину. В другом опросе в конце апреля более 60% признались, что рассчитывают только на знакомого врача. Обратите внимание, какое количество запросов в соцсетях — у ребенка сыпь, кто может посоветовать врача? И ты скорее доверишься совету того, кого знаешь, чем просто пойдешь в поликлинику.
Одновременно с этим люди верят в чудо-советы. Авторами которых выступают либо «иностранные светила» — китайские, японские, либо Юра из Уханя, который «позвонил своим родственникам и по секрету рассказал» — это наш человек, штрилиц, инсайдер.
Один из ваших последних постов в Фейсбуке посвящен уголовному делу о нежелательной организации, которое завели в Нижнем Новгороде на Михаила Иосилевича. В рамках этого дела приходили с обыском к журналистке Ирине Славиной, после чего на следующий день она совершила акт самосожжения. Люди в погонах пытались найти связь Иоселевича с «Открытой Россией» Ходорковского. Позже исполнительный директор «Открытки» Андрей Пивоваров заявил, что никаких мероприятий в Нижнем Новгороде не было, силовики перепутали его с Великим. В своем посте вы пишите про то, что НТВ выпустило сюжет о «наймите Ходорковского» Иосилевиче, который является настоятелем «секты летающего макаронного монстра» и цитируете Армена Гаспаряна, который связывает гибель журналистки с сектой и предлагает покончить с сектами в стране. По вашему мнению, люди, которые этот абсурд транслируют — они в него искренне верят? Или какие-то бонусы себе зарабатывают?
Мои коллеги из института правоприменения в Питере уверены, что если есть законы, то по ним должна быть отчетность. Статья не может не применяться, поэтому она будет наполняться. А дальше вопрос — чем наполнить. И на самом низовом уровне она наполняется, исходя из компетенцией местных правоохранительных органов.
Что происходит в Нижнем? Есть действительно движение пастафарианцев, которое возникает в 2005 году. Когда штат Канзас обсуждает бурно введение альтернативной теории эволюции — креационистской теории, что бог создал людей — как часть школьного образования. И молодой физик, ему было 24 года, Бобби Хендерсон пишет язвительное письмо, в котором он предлагает использовать аргумент абсурдного доказательства — что давайте уж мы тогда все будем верить, что существует летающий макаронный монстр, который вообще за все отвечает. Классический схоластический средневековый аргумент, использование абсурдного элемента для обкатывания доказательств.
И это становится страшно популярной идеей. Стало появляться большое количество последователей, поклонников. Которых, как правило, очень много серди ученых, людей с аналитическими способностями. Это такая псевдорелигия — пародия на тоталитарные религиозные идеологические системы. С помощью веры в летающего макаронного монстра поклонники этой псевдорелиии начинают пародийно доказывать в принципе все что угодно.
В Нижнем Новгороде живет Михаил Иосилевич, который является «настоятелем» одного из отделений этой церкви. Он отстоял несколько лет назад право фотографироваться с дуршлагом на голове в ГИБДД на права, и к нему можно было прийти в гости — мои коллеги приходили и фотографировались с дуршлагом на голове. И это был такой большой фан. И вот внезапно против него заводят уголовное дело, его обвиняют в том, что церковь летающего макаронного монстра становится нежелательной организацией, что это прикрытие для другой нежелательной организации, и Иосилевич это «наймит Ходорковского», а, видимо, дуршлаг — это способ коммуникации.
И НТВ выпускает омерзительный по своему качеству ролик, где его обвиняют в том, что он устроил секту. А доказательством того, что он «наймит Ходорковского» является то, что у него нашли доллары, что у него есть израильский паспорт, и дуршлаг, видимо, а также то, что у него есть квартира в центре Нижнего. Получается, что паспорт, доллары, дуршлаг и квартира являются несомненным доказательством того, что ты враг нашей родины.
И Армен Гаспарян, одиозный журналист, работающий на федеральных каналах, пишет безумный твит о том, что Ирина Славина была вовлечена в секту так называемого летающего макаронного монстра и пора уже покончить с сектами в нашей стране. Это абсолютное безумие, и это почва для серьезного журналистского расследования.
На более широком контексте можно сказать следующее — есть два магистральных способа подчинить себе людей репрессивными методами. Первый способ прямой — репрессии имени товарища Сталина. То есть, ты устраиваешь репрессии, в которых ты арестовываешь, расстреливаешь или ссылаешь людей более-менее случайных. Выбираешь какую-то группу — священники, спецы, русские немцы. И какая-то часть их подлежит наказанию. Такая ковровая репрессия. Второй способ, принятый для авторитарных, гибридных государств, это выстраивание флажков — то есть, проведение некоторых пунктирных линий, которые незримы, но ты должен ощущать, где они. То есть, нет ковровых посадок, как в сталинское время — по ст 58.10, например. Антисоветская агитация и пропаганда, по которой людей прессовали ровно за те же самые слухи и анекдоты, если их можно было рассмотреть как антисоветскую пропаганду — а можно было.
Здесь выстраиваются флажки. 203 случая за 5 месяцев — это не безумное количество. Много, но не безумно много. У нас бывает и больше преследований по одной статье. Но зато сведения о них широко распространяются. Таким образом у нас много флажков, которые ограничивают территорию, и на которых написано: «не надо писать ничего критикующего власть». И человек начинает заниматься самоцензурой.
Чтобы эта, вторая, система работала, надо все время привлекать — неважно, абсурдное обвинение, не абсурдное. Статья должна наполняться, все время должны быть какие-то дела, быть на слуху. Советская система сталинская работала по-другому — репрессии были массовые, но в тайне. А здесь они слабые по количеству, но публичные. Потому что ты всегда должен знать, где стоит красный флажок.
Другую часть разговора с Александрой Архиповой — о коллективной памяти, феномене стихийных мемориалов и кенотафов (символических пустых могил) читайте позже на сайте ТВ2.
Ссылки по теме: Почему мы боимся отравленной жвачки и верим в крыс-гигантов Кому выгодны ковид, 5G и ГМО? Историк Илья Яблоков: «Теория заговора в политике — это нормально» «В моей смерти прошу винить Российскую Федерацию» Ветошь или умершие от COVID-19: кто распространяет фейки? «Фейк о коронавирусе как государственная идеология» Губернатор Сергей Жвачкин о фейках и государстве, которое будет «себя защищать»
ПОДДЕРЖИ ТВ2 !