Профессор Чикагского университета и российской Высшей школы экономики Константин Сонин — один из самых известных российских экономистов. Сфера его научных интересов — политическая экономика, институциональная экономика, теория игр. В последнее время он много времени уделяет анализу событий в Беларуси. В интервью tut.by Сонин дал прогноз о будущих отношениях Беларуси с Россией. — Как политический кризис может отразиться на белорусской экономике? Какие реформы нужны Беларуси? — Если в таком противостоянии Лукашенко будет удерживать власть еще несколько лет, то может случиться серьезный экономический кризис. Он уже и сейчас немаленький. Чего я как экономист очень боюсь, что может случиться Донбасс. То есть экономика полностью разрушится, а власть будет принадлежать силовой группировке. Возьмем IТ-сектор, который в последние годы рос по 30−50% в год, и стал занимать 5% в ВВП. Это очень много. Но сейчас белорусские власти развернули с ним борьбу, целые компании планируют уезжать из страны. Естественно, это отразится на экономическом росте. Поэтому основная реформа сейчас — это восстановление нормального делового климата. Еще один фактор — это коронакризис. Он давит на мировую экономику. В целой группе секторов снизился спрос. Да, в спаде мировой экономике нет ничего хорошего для Беларуси. Но это не так критично, как для России. Замедляется рост в Китае, снижаются цены на нефть — российской экономике плохо. Для Беларуси этот канал опосредован, страна более защищена от внешних шоков. Но Беларусь мало защищена от падения спроса в России. А так как российская экономика переживает не лучшие времена, то это сказывается и на Беларуси. — Вы писали, что Беларуси нужна приватизация — государственное управление огромными предприятиями является одной из причин застоя. Насколько приватизация является панацеей? В Беларуси уже много лет идут дебаты на этот счет. — С одной стороны, мы знаем, что приватизация может повысить эффективность работы предприятий, их прибыльность. Вместе с тем есть опыт российской приватизации 90-х. Но тут важно понимать, была ли тогда хоть какая-то альтернатива приватизации. Другой урок, который важно извлечь, что приватизация проходит гораздо лучше при сильном государстве, чем при коррумпированном. Когда в Беларуси сформируется новое правительство и оно приступит к постепенной приватизации, то есть предприятия будут приватизированы не по принципу «хватайте самое ценное», а медленно и разумно. При этом будут хорошо защищены не только права собственности инвесторов, но и права граждан, люди в случае увольнения получат повышенные социальные гарантии. Тогда такая приватизация будет эффективной и не оставит тяжелую травму среди граждан. Приватизация в России оставила неприятные ощущения, поскольку проходила в тяжелых кризисных условиях. Беларусь пока далека от того масштаба кризиса. Если до этого не дойдет, а потом будут начаты реформы, то я не вижу у приватизации никаких экономических последствий и даже снижения политической поддержки. Приватизация вполне может быть поддержана обществом. Например, приватизация железных дорог в разных странах или почты в Японии. Если предприятие платит налоги в полном объеме и соблюдает законы страны, права работников, то совершенно неважно, кому оно принадлежит — транснациональной компании, российскому олигарху или китайскому госбанку. — Кстати, как можете объяснить тот факт, что Лукашенко много лет поддерживал крупные госпредприятия, не допускал их приватизации, резкого увольнения лишнего персонала, а в вскоре после выборов рабочие отказались работать и потребовали отставки президента? В итоге властям удалось с помощью административного ресурса подавить забастовочные настроения. Насколько успешной может быть такая тактика? — Люди — это не овцы, которых загнали на предприятия, накормили сеном и они производят какую-то продукцию. Гражданин — это гораздо больше, чем место его работы. Когда люди видят неадекватную реакцию на коронавирус, когда их родственников и коллег избивают [за участие в акциях], когда наиболее активных рабочих арестовывают, тогда люди вправе об этом заявить. Повторюсь, Лукашенко может арестовать тысячи человек, выдавить из страны еще столько же, запугать сотни тысяч людей так, чтобы они не выходили на улицы. Однако он никак не сможет заставить людей, чтобы они при этом хорошо работали. Если они не выходят на забастовку, то все равно работают хуже. Но для экономики это примерно все равно, как если бы они бастовали. С этой точки зрения лучше два дня не работать, будет потеряна продукция всего лишь двух дней, но будет послал сильный сигнал, чтобы происходили изменения. — Как вам кажется, чем может завершиться белорусский кризис? — Идеальный вариант, если бы Лукашенко улетел в Москву и остался там жить на даче [за городом]. Тогда в стране пройдут новые выборы. При этом я как политический экономист допускаю, что свободные выборы могут закончиться победой кандидата типа Лукашенко или из его окружения, кого-то из бывших премьер-министров. У такого кандидата есть все шансы на успех, поскольку могут распылиться голоса за лидеров оппозиции. Вполне возможно, что победит и единый кандидат от оппозиции. Я лично убежден, что Россия не потеряет в дружбе с Беларусью какой бы кандидат не победил. Я оптимист, верю в лучшее: Лукашенко проживет оставшуюся жизнь в Подмосковье, а Беларусь продолжит самостоятельно развиваться.
