Нынешнее падение мировых цен во многом стало стресс-тестом для ближневосточных держав, которые не раз заявляли о планах диверсификации своей экономики для ухода от тотальной нефтяной зависимости, но не все достигли на этом пути убедительных результатов. О том, какие пути выхода из кризиса сегодня существуют для отдельных нефтяных держав Залива, в интервью «НиК» рассуждает профессор Нью-Йоркского университета в Абу-Даби, макросоциолог Георгий Дерлугьян. «НиК»: Какую роль, по вашему мнению, в грядущей политической и экономической трансформации Ближнего Востока, будет играть ОПЕК? Станет ли нынешняя ситуация на нефтяном рынке «терминальным кризисом» для этой организации? — Пожалуй, возьмусь защищать и историческое значение ОПЕК (пессимистов и критиков без меня хватает). Нефтяные рынки обладают структурной инерционностью, как супертанкеры, и склонностью к монополизации как из-за масштаба инвестиций, так и политико-экономической, да и военно-стратегической архизначимости нефти. Господствующие нефтяные компании, возникшие еще в XIX веке, остаются крупнейшими по сей день и при этом принадлежащими англо-американскому блоку. Американские ExxonMobil, Amoco, Chevron восходят напрямую к рокфеллеровской Standard Oil 1870 года основания. Royal Dutch Shell и British Petroleum — к колониальным империям Великобритании и Нидерландов. Блестяще написанную «Добычу» Даниэля Ергина, надеюсь, здесь все читали? Кстати, и российские нефтяные компании опосредованно связаны с именами братьев Нобелей, Ротшильдов… Напомню, первый мировой картель возникает в 1928 году по инициативе легендарно неуступчивого голландца Генри Детердинга, тогдашнего главы Shell, именно для недопущения на мировые рынки советской нефти из скважин, национализированных большевиками. Уже в 1950-х годах англо-американский картель получил ироничное прозвище «Семь сестричек» от Энрико Маттеи, харизматичного основателя итальянской национальной компании Eni, погибшего в 1962 году в породившей массу версий авиакатастрофе. ОПЕК возникает из противостояния стран третьего мира картелю «Семи сестричек» на волне деколонизаций 1960-х. История поразительная и сродни шпионской. Независимая американская журналистка польского происхождения Ванда Яблонски (по-своему легендарная и единственная женщина в мировом клубе нефтяников) смело приглашает к себе в номер отеля министров нефти Венесуэлы и Саудовской Аравии, где те вскоре обнаруживают родство душ на основе идеалов, поверите ли сегодня, социализма — по крайней мере социальной справедливости для своих наций. Было время, когда саудовец Абдалла Тарики носил неформальное прозвище «красный шейх». Важную роль играет Энрико Маттеи, бывший партизан-антифашист, прогрессивный католик и патриот, мечтавший об индустриальном процветании родной Италии, для чего ему требовались независимые от англо-американцев источники нефти. Далее в этой истории возникают, например, крайне своеобразный ливийский полковник Муаммар Каддафи и заряженный пистолет, легший на стол переговоров с «левой» во всех смыслах слова Occidental Petroleum и ее главой Армандом Хаммером, в молодости ведшим дела еще лично с Лениным. Самое поразительное в истории с ОПЕК, что организация вообще состоялась и затем добилась громадного успеха. Объективно это стало возможным в силу присутствия на мировой арене СССР как альтернативной сверхдержавы, хотя сама Москва в ОПЕК по статусу и особенностям политики не должна была участвовать напрямую. Однако прибыль собрала немалую. Сверхприбыли ОПЕК и погубили, причем не сейчас, а еще в 1980-х. Как ни взывал к сдержанности многомудрый саудовский министр нефти Ахмед Ямани, картель сделался совершенно неуправляемым в погоне отдельных стран за прибылями, да еще на фоне Ирано-иракской войны. Разговоры о том, что ОПЕК якобы обрушила цены на нефть в середине 1980-х, чтобы обанкротить Советский Союз, подменяют причину следствием, вероятно, от незнания того, какие пугающие проблемы довелось пережить самим арабским монархиям, не говоря об Ираке и Иране, в те самые 1980-е годы. Об этом читайте недавно вышедшую (пока только на английском) монографию итальянского историка Джулиано Гаравини «Взлет и падение ОПЕК». «НиК»: Можно ли рассматривать ОПЕК в его нынешнем состоянии в одном ряду с теми структурами мира после Второй мировой войны (ООН, ВОЗ, ВТО и т. д.), которые сейчас по инерции продолжают вести жизнь после смерти этого мира? Наверное, сегодня, когда вы говорите, что ОПЕК — это остов давно рухнувшей «Вавилонской башни», это так. Но будет ли так завтра? Как, кстати, с ВОЗ и прочими органами ООН. Напомню, что в 1945 году ООН была призвана рационально оформить итоги победы над фашизмом и преодоления Великой депрессии 1930-х. Администрация Рузвельта создала группу по планированию послевоенного мира уже в июне 1941 года, еще даже до формального вступления в войну. Это не был заговор — это дальновидность сверхдержавы на подъеме, выстраданная в потрясениях межвоенного периода. Об этом лучше почитайте внушительную и полезнейшую книгу Адама Тузе «Всемирный потоп, 1916–1931», недавно изданную и на русском. В проекте ООН предполагала оформление мировой координации совершенно новыми средствами, с отказом от сделавшегося невыносимым для третьего мира колониализма. И тем не менее с особыми правами США и СССР в Совете безопасности, который мог в крайнем случае объявлять по закону войну нарушителям мирового порядка. В рамках ООН создавался всемирный Центробанк — Международный валютный фонд (МВФ), а также главснаб, не вполне точно названный Всемирным банком. Далее шли комиссии по торговле (ЮНКТАД), образованию и культуре (ЮНЕСКО), труду, миграциям, почтам, продовольствию и сельскому хозяйству, Всемирная организация здравоохранения — та самая ВОЗ, что и ныне там. Да, это выглядело как мировое правительство, которое потому и не могло состояться в той ситуации соперничества двух идеологически уверовавших блоков силы. ООН осталась каркасом без реального наполнения. И все-таки сегодня встает вопрос: какие уроки можно извлечь из этой истории? ООН и ОПЕК создали важные прецеденты. Времена ныне быстро меняются, так что я бы не зарекался. «НиК»: Какой потенциал обострения ближневосточных политических конфликтов в целом содержит сегодняшняя ситуация? Существуют ли в то же время инициативы по совместному решению проблем или же каждое государство сейчас выживает в одиночку? — Мировой кризис прокатывается по исторически самому нестабильному региону мира, который вдобавок только что пережил волну неудачных революций и провал грандиозного империалистического проекта по переустройству извне. Теперь добавьте к этому колебания на нефтяном рынке, который никуда не исчезнет, но, очевидно, должен будет найти новые точки равновесия. Тут бы разобраться, что имеем на сегодня. На завтра же никто не скажет с уверенностью, что еще и где обвалится, хотя нехорошие предчувствия, как всегда, имеются. А вот послезавтра? Когда уже пообваливается достаточно много всего как на Ближнем Востоке, так и в мире? Это уже задачка не только интересная, но и, как ни странно, более решаемая. Перед нами уже не причуды политической и рыночной конъюнктуры, а структурный «климат» новой эпохи. Всемирная история не имеет обратного хода. Накопленные достижения не пускают назад, к полной примитивизации. «Темные века» периодически возникают, но становятся все короче. Если только сохранится мировая экономика и с нею само единое человечество, место Ближнего Востока уже обеспечено хотя бы в силу его многолюдности, географической центральности и глубоких ремесленно-торговых традиций. Это даже не говоря о нефти, которая сохранит свое значение в XXI веке и как ценное оргхимическое сырье, и как авиакеросин, который в обозримом будущем электробатареи не заменят. Вопрос должен ставиться о вероятных конфигурациях в политике и экономике, способных с пользой задействовать ближневосточные потенциалы. Не знаю, удивит ли вас, но в большую войну я не верю. Ближний Восток в самые недавние времена навоевался дальше некуда — от Ирана до Алжира, тем более Сирии и Ирака. Средства, может, и есть — да сил больше нет. Даже джихадчики реально истрепаны до полусмерти. Что тогда? Задумайтесь, что за арабская молодежь проявилась в восстаниях «арабской весны»? Весьма современная и грамотная, пускай и политически наивная. Поражения ее еще могут многому научить. А противники ее не так уж сильны и внутренне чувствуют, что надо искать пути к отступлению, пока не стало хуже. Ведь все недавно увидели, как может стать хуже. Мои студенты в Абу-Даби (а они отовсюду, из 104 стран мира, хотя большинство уже все-таки местных) вполне показывают, насколько глубока смена поколений. Пусть их не большинство в своих странах, но ведь почти наверняка они — будущие элиты. С какими стартовыми позициями регион Персидского залива входит в новую эпоху низких цен на нефть, которая, похоже, будет затяжной? Есть арабские монархии, совершившие очень быстрый модернизационный переход благодаря нефти. Они очень разные. Но среди них выделился уже признанный лидер — Объединенные Арабские Эмираты. Не самая большая, однако очевидно успешная страна с прагматичным руководством. Вдобавок и очень богатая, как бы ни ударил по ней кризис. Есть Саудовская Аравия с неясными и наиболее тревожными на сегодня перспективами. Однако есть также Ирак, который все-таки не развалился. И есть большой гордый Иран, давно уставший от изоляции и лозунговщины состарившихся революционеров. Потрясения прошлых десятилетий вынудили покинуть свои страны миллионы — многие миллионы! — в значительной степени наиболее образованных и предприимчивых арабов, курдов, иранцев. От Скандинавии до Калифорнии и Австралии они составили серьезные диаспоры, которые не утрачивают связи со своими странами. Регион структурно готов к разрядке напряженности между Ираном и арабскими монархиями. Диаспора со своими глобальными интересами и контактами обычно прокладывает мириады путей и тропинок к ресурсам стран своего происхождения, как это хорошо было видно в случае с рыночной интеграцией коммунистического Китая (и чего очень не хватало СССР в силу исторических особенностей). Такого рода сближения, движимые внезапным осознанием взаимности интересов, готовятся обычно тайной дипломатией. Здесь просматривается и возможная роль российской дипломатии с ее традициями востоковедческой подготовки и самостоятельностью внешней политики. Соединение арабских капиталов с иранской промышленностью (как и турецкой, индийской) закладывает основы регионального торгового блока, который не может не быть также и политическим. Израиль со своей высокотехнологичной экономикой приобретает рынки и, главное, укорененные гарантии ненападения. Конечно, та еще шахматная задачка. Но все-таки тоже решаемая, особенно после неизбежного и довольно скорого ухода поколения Нетаньяху. Все это на самом деле уже происходило до кризиса. Прервется ли? Не думаю. Скорее, давление кризиса помогает преодолевать вражду и предрассудки. История вновь ускоряется и выходит на вираж. Думать нам всем придется быстрее и яснее. Беседовал Николай Проценко
