«Лучше слыть дураком, чем продажным». Интервью с тренером нескольких сборников, отцом трех футболистов

Александр Тумасян — знаковая для Ростова-на-Дону личность. 15 лет работал в футбольном интернате, воспитал Ледяхова и Гогричиани, тренировал СКА, сборную Абхазии, клубы из Финляндии и Катара.

• Учить надо и детей, и спартаковцев

• Как получить три очка в проигранном матче

• Кто еще играл со сборной Лапландии?

• Дача Хрущева, трусы Найденова

• 48 в тени. Но где тень?

• Полковник Зубченко — Скрудж Макдак

• «Выйдите из раздевалки, пока я вас не ударил»

— Кем вы себя считаете в большей степени — детским тренером, взрослым тренером? Просто тренером?

— Задумывался над этим, интересный вопрос. Одно время считал, что мне ближе быть тренером старших возрастных групп. Готовить ребят на подходе к дублю, как это было в академии «Ростова», или самих дублеров. Потом понял: в раннем возрасте порой делаются такие упущения в технико-тактической подготовке, что нужно копать там. С командой мастеров работать интересно — но и с молодежью тоже.

— Разные профессии?

— Как-то заспорили с Игорем Ледяховым. Он мой воспитанник по интернату, и так получилось, что вместе потом учились на категорию Pro. Говорю ему: «Есть у вас защитник, раз за разом совершает детские ошибки. Теряет позицию, видит только мяч, не так опекает. Не можете с ним поработать, что ли?» Фамилию сейчас не называю. Ледяхов отвечает: «Сергеич, в команде мастеров главный аспект работы — психологический».

Не совсем согласен. Если футболист умелый, подскажи нюансы и занимайся психологией. А если нет, надо учить. Помните чемпионов Ярцева 1996 года? Он ведь их учил. Я на тренировках Романцева и Бескова был, сам видел: учили и Аленичева, и Тихонова, и Титова. Ничего зазорного. Сейчас вроде как разделение наметилось: в детей учебу закладывают, а в мастеров уже нет, иначе обидятся. Сомнительно. Фигу получил «Золотой мяч» в 28 лет, так я его фразу на всю жизнь запомнил: «В последний год тщательно поработал над контролем мяча и дриблингом, это принесло плоды». А Криштиану? Пашет, как вол, именно над техникой. И сам, и с тренерами. Если же в «Спартаке» только психология, ни подсказать, ни научить, что ж тогда удивляться пропаданию стиля и кружев? Там все базировалось на обращении с мячом. Потом исчезло. Вместе с психологией, кстати.

— Хотите сказать, что Фергюсон и Венгер работали над постановкой стопы и прочей базой? Брали уже готовых, разве нет?

— Над стопой, быть может, не работали, но над первым касанием, эффективностью и быстротой принятия решений — наверняка. Здесь непаханое поле. Много смотрю футбол и думаю, почему операторы до сих пор не научились показывать наиболее ценное в повторах. Предголевой и голевой пас, сам гол — пожалуйста, а вот момент принятия решения, которое привело к голу, упускают. Вживую на стадионе — другое дело. Хорик Байрамян и Ромка Еременко стараются, чтобы у меня на ростовской арене были хорошие места, помогают с билетами. Иногда воспитанников рядом сажаю. И говорю: «Видишь, человек принял эффективное решение, потому что успел оценить ситуацию. Его глаза не в узком коридоре были, не на ногах, не на мяче, — видел картину шире». Такое надо закладывать с детства, недаром есть понятие «динамический стереотип». Элементарные вещи, но в 15-16 лет уже гораздо трудней поддаются переделке. Хотя поддаются.

Или прием мяча, первое касание. Это же не просто — поставить ногу, развернуть туловище. Нужно согласовать моторику с работой глаз и довести до автоматизма. Функция радара, постоянно сканирующего ситуацию на поле, должна быть заложена в игрока как штатная. Есть у футболистов шестые, импровизационные, «спинномозговые» чувства. Вот их тренировать невозможно, даны свыше. Но чтобы вдохновение снизошло, должен быть заложен фундамент из осмысленных и многократно отработанных действий. Часто слышу в командах мастеров: «Прекрасный парень, бежит, бьет, по неподвижному мячу попадает пять раз из пяти!» А в игре, где другая динамика, теряется. И кто его научит, если не тренер? Хави с Иньестой к нам не приедут, чтобы показать на своем примере.

— Знали Ледяхова-старшего, следившего за полями в Кудепсте?

— Конечно. Игорька я взял в седьмом классе, потом многократно приезжал на его родину с интернатом и ростовским СКА. Базировались в Кудепсте на турбазе Министерства обороны, тренировались на ледяховских полях.

— В 1991-м уже работали в СКА?

— Да.

— Весной я отдыхал на военной турбазе в Кудепсте. Помню футболистов СКА. Не в обиду, но более дикого племени в округе не было. Мат стоял от них на километр, семечками заплевали все — жилой корпус, столовую, кинотеатр. Туристы шарахались, хотя сами приехали к морю не боржоми пить.

— Раздолбаи, согласен. Я весной был вторым, потом стал главным и оставил от той команды 2-3 человека. Набрал интернатских мальчишек 1972 года рождения, дальше пошел с ними. В футболе работает простой закон: игрок должен хотеть больше тренера. В этом случае услышит, напряжется, сгонит с себя семь потов. В том СКА, к сожалению, мало кто хотел. Пришлось применять жесткие меры, хотя был молодым тренером. На следующий год с этими пацанами обыграл всех, если помните.

— Кажется, выйти в первую лигу помешал скандал?

— Точно. Забили больше ста голов, добились повышения в классе. Но Камышину присудили три очка за проигранный матч, они сравнялись с нами по очкам, опередив по победам.

— Это как?

— Была такая команда, «Эталон» из Баксана. Повела себя не эталонно. Выиграли у Камышина в предпоследнем туре 4:2. После матча тренер из Баксана вдруг подходит к инспектору Ивашкову, он же мне это и подтвердил. Говорит: «Результат матча неправильный. За нас играла «подставка» — дисквалифицированный футболист». Инспектор сначала не понял, кто это вообще. С фирменной экипировкой тогда было туго, что за странный мужик? «Вы тренер «Эталона»? Так вы же выиграли, зачем признаетесь?» — «Во имя справедливости». — «Вписывайте в протокол, что я могу сделать?» И они сами на себя донесли в протоколе. Камышинцам засчитали техническую победу, они вышли в первую лигу. Мы остались во второй.

— Жаловались?

— Когда узнал, обалдел. Знакомые ребята-комитетчики стали разбираться, навели справки. Оказалось, тот дисквалифицированный в день матча сидел в нальчикском КПЗ за то, что пытался снять с чужой машины лобовое стекло. Его вообще не было на стадионе. Милиция подтвердила, я с этой справкой оббегал всю федерацию футбола. Услышал: «Вы правы, но…» Такой вот цирк.

— Звание заслуженного тренера вам присвоили в 33 года. За что?

— Мы победили на Спартакиаде школьников. Мои воспитанники Еременко-старший, Гогричиани и Степушкин играли в юношеской сборной Союза, ставшей призером ЧЕ-1982. Джемал Губаз выиграл европейское первенство-1985 со сборной Костылева. 45 из 47 выпускников заиграли в командах мастеров, из них больше десятка, включая Ледяхова, Воробьева и Артура Кузнецова, в высшей лиге. В сумме набежало на звание. До этого дважды побеждал в номинации «Лучший тренер по работе с молодежью», в РСФСР и СССР. Раньше действовала балльная шкала за тренерские достижения, сейчас такой нет, увы. Обошел, помню, Бышовца с приличным отрывом.

— Как к вам в интернат попал Гогричиани?

— Интересная история. Заприметил Гочу на каком-то турнире, поехал за ним в село под Гудаутой. Его тренер Владимир Шамба, который Ахрика Цвейбу воспитал, был не против: «Забирай, хороший мальчишка». Приезжаю, дома только мама. Здороваюсь по-грузински. Показываю фотографии нашего интерната, объясняю, что и как, она слушает, кивает. «Хорошо, что убедил», — думаю. Вечером возвращаются Гоча с папой. «Ну, я вашей маме все рассказал, — докладываю, — скоро поезд, билеты на руках, поехали». Папа спрашивает: «Вы на каком языке рассказывали?» — «На русском». — «Она по-русски не понимает». К счастью, родители согласились: талант пропасть не должен. В тот же вечер увез Гочу в Ростов.

— Другой футболист из Абхазии, Роман Хагба, тоже через вас прошел?

— Да, он из самой Гудауты. Был период, когда в «Жемчужине» подобралась целая компания моих воспитанников: Гоча с Ромой, Стас Бондарев, Артур Кузнецов. Гену Бондарука привез из Пицунды. Андрей Чекунов тоже играл, земляк мой. Там своя история, связанная с Найденовым.

— Интересно.

— Позвонил Борис Игнатьев: «Не хочешь в Катаре поработать?» А у меня как раз пустота в душе после того, как СКА кинули с выходом в первую лигу. Моих футболистов разобрали клубы рангом выше, да и я в сердцах ушел. Отвечаю: «Хочу». — «Арабы прислали список требований, ты работал с молодежью, подходишь по всем параметрам». Начинаю мыслить в этом направлении. Вдруг встречаю в Москве Найденова. «Как давно я хотел с тобой поговорить! Не нужно ни в какой Катар, пошли ко мне работать! Ребята тебя хвалят, мне нужен как раз такой человек для грамотного тренировочного процесса!».

Сыграл на моей самооценке. Наверное, думаю, заграница подождет. А тут еще Гоча подходит: «Сергеич, на Кипр зовут играть, вы по-английски говорите, помогите составить контракт». — «Гоча, какой Кипр?! У тебя 13 голов в девяти матчах, на одной ноге всех обыгрываешь! Поговорю с Костей Сарсания, Владленом Светиковым, они тебе в приличном чемпионате команду найдут». — «Я уже решил, деньги хорошие». Четыре тысячи долларов в месяц по тем временам действительно были огромной суммой. Но смешной для таланта Гочи, он мог бы стать в Европе топовым футболистом.

Ладно, помог я ему и «Жемчужине» обсудить контракт. Не хочу вспоминать пофамильно, пока переводил, понял: часть трансфера наши попросили увести в тень. Киприоты своих крючков понавешали, в итоге все разрулилось. После этого приехал в Сочи. Найденов часов десять продержал меня в комнате, ходил в одних трусах, уговаривал, рассказывал. Раз восемь Борман заглянул, еще человек пятнадцать под дверями дожидалось. Кого только не было у Арсена в помощниках, включая бывшего парикмахера. «Они мне все не нужны будут, если тебя возьму».

Но потом прозвучала одна фраза. Понял, что на меня рассчитывают не только как на тренера, но и как на не очень чистоплотный рычаг управления командой, в которой половина моих пацанов. «Извините, — говорю, — но не пошли бы вы?» Развернулся и уехал.

— Хагбе, забивавшему с угловых, вы ставили «сухой лист»?

— Мы много работали над ударами с лета, в какой-то момент посоветовал ему бить внешней стороной стопы. А он любил это дело, оказывается. Ставили то, что ему дано было. Но шлифовали долго. Финты с Гочей и Ромой тоже отрабатывали. Помните переступание через мяч и уход в сторону? Техническая предрасположенность имелась, но и пота в интернате оба пролили немало. Берти Фогтс как-то сказал: «К 15 годам игрок должен быть технически полностью оснащен». Согласен, это обязательно надо закладывать.

— Хагба открыл в Абхазии собственную школу. Она жива?

— Работала, насколько знаю. Трудностей две: финансы и желание детей побыстрей вырваться в Россию. Чуть проявился талант, уже уезжают. В таких условиях тяжело работать.

— Кто из ваших воспитанников был самым ярким талантом?

— В юношеских турнирах, где за сборную играли Гоча и Леха Еременко, они по очереди получали приз лучшему игроку. Хотя там же участвовали Ван Бастен, Райкард и другие будущие звезды. Губаза по одаренности могу в тот же ряд поставить, он сейчас, кстати, министр спорта и молодежной политики Абхазии. Всегда считал, что игрок должен уметь выбирать между пасом и обводкой. А выбрав, исполнить и то, и другое. Добивался этого всеми силами. Так вот этим трем сегодня покажи — завтра уже исполняли.

— Бедовые нераскрывшиеся гении у вас были?

— Гена Владимиров, крайний защитник. Играл в сборной России. Все, что Гоча делал как нападающий, Гена умел на своей позиции. Подключался в атаку, разрывал всех на пути, отдавал, забивал, здоровья вагон. Обводил, и не ради обводки, а всегда с концовкой. Но был у нас старший тренер отделения, мы постоянно конфликтовали. Не мог принять мои методы. И проверяющих два таких же приезжали. Посмотрели, как я финты отрабатываю, — именно финты, без них гол не засчитывался, — обалдели, и давай на меня гнать. Про Гочу сказали: «Этот вообще не футболист». Знаете, почему? От в зале в шапочке играл, которую ему мама связала. «Что за шлем?!» — удивлялись.

Уехал я с Костылевым на сборы, а Владимиров в комнате отдыха слушал музыку. Изображал, будто играет на гитаре. Заходит воспитательница, что-то спрашивает, музыка орет, Гена продолжает. И почудилось ей в его жестах что-то оскорбительное. Представляете, как играют на гитаре без гитары? Вот-вот.

Приходит мне весть: Владимиров отчислен. Как так, ему через день в сборную Союза уезжать?! А вот так. В отместку мне за то, что шел своим путем. Это была потеря, конечно. А пару лет назад Гена умер. Тромб, говорят.

— Как вы, армянин, уроженец Пицунды, оказались в футболе вообще и в Ростове в частности?

— В восьмом классе входил в сборную Абхазии, но ныл: хочу выше. Отец организовал просмотр в московской ФШМ у Олега Лапшина. И приняли. Все шло неплохо, играл в команде школы, в сборной, вдруг напасть: поднялась температура. Держится месяц, полгода, год. Куда меня только ни водили — не падает. Даже в Центре космонавтики ничего не могли понять. Посоветовали сменить регион. Собрался обратно на юг, звонят из Братска: «Приезжай к нам играть, тысячу в месяц хватит?» Вторая лига, но такие деньги тогда лишь Лобановский в Киеве платил. «Какой Братск? Это где вообще? Дайте со здоровьем разобраться, там видно будет».

Вернулся в Пицунду, отец как раз ростовскому интернату помог там сборы организовать. Он со спортом всю жизнь был связан, играл по молодости в тбилисском ОДО, мастер спорта по скалолазанию, работал в Пицунде тренером-многостаночником. На третью неделю болезнь моя прошла сама собой, но успел понять, какой это наркотик — учить детей футболу. Особенно когда начинает получаться, и видишь их счастливые глаза. Дети кайфуют, а ты вместе с ними. В общем, примкнул к интернату и проработал там почти 15 лет. Не смог бросить пацанов, хотя сам еще молодым был, играть и играть.

— Пицунда ассоциируется с соснами и вождями.

— Да-да. Наш дом, который по сей день цел, как раз через сосновую рощу от моря. Хрущев строил себе дачу, и поставил, зараза, забор. С тех пор приходится идти в обход.

— Есть много фото, на которых вы в бейсболке. Это связано с тем, что в свое время помогали в СКА Виктору Бондаренко?

— Это связано с жарой и солнцем. С Бондаренко отношения не сложились, так что вряд ли стал бы ему подражать. Именно он возглавлял СКА, когда вы отдыхали в Кудепсте.

— Почему не сложились?

— В команде я оказался так. Был зимний турнир по мини-футболу, «Ростсельмаш» в последний момент снялся, дырку заткнули интернатом, моим 72-м годом. Димка Лоськов тоже нам помогал. И мои дети вышли в финал, обыграв мастеров 6:3, 7:1, 5:2 — как-то так. Соперник по финалу — команда буферной зоны СКА, у которой уже был частный президент. Мы вели 2:1, за три последние минуты судья сделал 2:3. Президент СКА пригласил к себе и признал это. Предложил работу.

Ну, а дальше в нашем тренерском штабе кое-какие вещи стали происходить за моей спиной. В глаза одно, за глаза другое, президенту третье. Изначально мне предлагали стать главным, но Витя попросил на бумаге отдать должность ему, сохранив паритет в работе. Он, мол, в прошлом капитан великого СКА, статус, все дела. Я не возражал, пока не началось неприятное. В итоге ментально разошлись. Вскоре его убрали, главным назначили меня.

— Катар, когда вы туда приехали, уже был развитой страной?

— Все только начиналось, но хороших полей уже хватало. Профессиональным футболом не пахло, хотя угадывалось, что они к этому придут. По бюрократии чем-то напоминали Советский Союз, разве что вместо партии шейхи. Футболисты в моем «Аль-Райяне» имели магазинчики, ювелирные лавки, при этом не чурались получать зарплату в спорткомитете.

Освоился я довольно быстро, нахватался арабских слов, но случилась нелепая история. Приехал в Катар интернациональный цирк с русскими циркачами. Пригласили их в гости, араб-болельщик отвез на море порыбачить. Вернулись домой, жена стала чистить рыбу и укололась о плавник. За несколько дней развился отек. Не заражение, а что-то аллергическое. Мыкались, колготились, врачи постановили: жене надо уезжать. Если началось у европейки, в местных условиях не закончится. Полетели, куда деваться. Жена киевлянка, приземляемся в столице Украины, глазам не верю: опухоль спала на глазах, за минуту. «Поздравляю, — говорю, — теперь я тебя узнал».

— Не вернулись в Катар?

— Арабы звали, но как без жены? Успокаивали: с гаремом проблем не будет. «Спасибо, — говорю, — своя нужнее». Да и быт там специфический. В первый раз сошел с трапа в костюме и галстуке. Вдруг понимаю — по спине холодный пот.

— Почему холодный?

— Организм так на погоду среагировал, сам себя стал охлаждать. Менеджера клуба спрашиваю: «Сколько на градуснике?» — «Не знаю, но не очень жарко». Включаю прогноз погоды по телевизору. 48 в тени! Один только вопрос после этого застрял в голове: а где тень?! Солнце жарит над головой, асфальт и камни. Всё.

— Как же тренироваться?

— А вот как. Идет занятие, вдруг на минарете затягивает муэдзин. Вся команда вместе с капитаном срывается и куда-то бежит. Я за ними. Идет тренировка, напомню. Прибегаем в пристройку, где у них коврики, игроки начинают молиться, я смотрю, раскрыв глаза. Спрашиваю — молчат, о чем с долбаком-иноверцем разговаривать? Молитва заканчивается, поворачиваются ко мне, и каждый говорит «салам алейкум». Странно, думаю, вроде здоровались. В следующий раз предлагаю: перенесем тренировку, чтобы намаз на нее не попадал. «Нельзя, — отвечают. — Сами не знаем, когда муэдзин начнет. Как только из Саудовской Аравии придет сигнал, так сразу».

Без лицензии, которую выдавало всем иностранцам английское посольство, алкоголь купить было невозможно. Никакой и нигде. Зато было два святых слова: «забыл» и «проспал». У нас это штраф, нарушение распорядка. У них норма. «Мы же договаривались!» — «Извини, коуч, забыл». И ничего не предъявишь, по их меркам все в ажуре.

— Был знаком в свое время с полковником Зубченко, начальником СКА СКВО. Этот человек еще присутствует в футболе в каком-то качестве?

— Ростовская власть и силовики иногда играют на полях интерната. Года полтора назад заканчиваю тренировку, вдруг один подходит: «Вам привет от Зубченко». Думал, подкалывает. «От какого?» — «Полковника в отставке». — «Не обижайтесь, но передайте этому гаду, что даже слышать о нем не хочу». Уничтожил СКА, настоящее исчадие, Скрудж Макдак. Только деньги в голове. Приписал себе, что участник боевых событий в Чечне, и жене тоже. В прокуратуре замяли, но отношение мое к нему не изменилось. Тот случай, когда готов высказаться очень жесткими словами.

Когда увидел, во что он превратил клубную базу, меня как мешком по голове огрели. Треснутое напополам здание, без окон, без дверей, все в плесени. Поле, на котором я за каждую травинку трясся, хуже пустыря. Футболистов заставлял клочки травы притаптывать, если вырвут на тренировке, а тут вместо газона — камыш с деревьями. Ехал пару лет назад мимо стадиона — вдруг резко бью по тормозам и пытаюсь понять почему. А потому что стадиона нет! Снесли под ноль трибуны на 32 тысячи, когда-то забитые людьми! Теперь там аренка на 500 мест, военные расстарались. И что хорошего я после этого могу сказать про Зубченко?

— Вам нравится то, что происходит со СКА при Басте?

— Мне нравится любой позитив в футболе. Другое дело, что пока не вижу особого продвижения вперед. Опасаюсь, как бы этот проект в очередной раз не стал временным, созданным ради других интересов отдельных людей. Если так, пусть у них все сложится, но и команда останется на плаву. На сегодня, думаю, сам Баста куда успешнее, чем-то, что происходит в СКА.

— Знаю многих специалистов, работавших в Ставрополе. Вы один из них. Нет ощущения, что после союзных времен это место в футбольном отношении будто проклято? Не растет там игра номер один ни при каких радетелях.

— Именно такое ощущение. Искренне хотел что-то изменить, тепло общался с болельщиками, которые в Ставрополе странным образом сохранились. Неравнодушный народ, иногда даже чересчур. Но с самого начала бросилось в глаза: никому в этом южном футбольном городе команда не нужна. Если только в каких-то меркантильных целях.

— Президентом клуба при вас был Рауль Арашуков — позже фигурант уголовного дела, папа сенатора, арестованного в Совете Федерации. Общались?

— Я пришел после Сережи Юрана, вот с ним эта люди плотно работали, помогали. Со мной Арашуков уже не общался. Прислал полномочного представителя по всем вопросам, но поддержки с той стороны я не ощутил, потому и свернул это дело. Жена ехала ко мне на день рождения из Ростова на автобусе. Звоню: «Ты где?» — «Километров сто проехала». — «Выезжаю навстречу, перехвачу по пути. Возвращаемся». Все отвернулись от команды, на сборы в Сочи и то не было денег.

— Что такое сборная Абхазии, которую вы тренировали в 2014-м?

— Если виртуально собрать всех знаменитых футбольных абхазов, получится очень сильная команда. А тогда был форс-мажор. Отправились на Кубок мира среди непризнанных государств в шведском Эстерсунде вдесятером, остальным хозяева не дали визы. Да и как они могли дать, если государства непризнанные? Полный абсурд. Мы привлекли четырех россиян, свободных агентов, победили Лапландию, вышли из группы, потом проиграли Южной Осетии по пенальти. Мои из пяти 11-метровых не забили четыре.

— Звезды у вас были?

— Русик Аджинджал. Правда, он мог играть только через матч из-за проблем со5 здоровьем. Да еще у нас удаляли в каждой встрече по игроку, эмоциональные ребята подобрались.

— Что за обстановка на подобных турнирах?

— Необычная. Лапландию поддерживали саамы в национальных одеждах, многие говорили по-русски, на нашем севере они тоже живут. Японские журналисты спрашивали, что такое Абхазия и где она расположена. Окситания была у нас в группе, тут уже мы не понимали, почему они не французы, а не пойми кто.

— Что за мимолетный роман случился у вас с Сочи?

— Их было два. Сначала позвали в «Жемчужину». Мне сняли виллу в шикарном месте, перевезли даже какую-то мебель из Ростова, но все быстро заглохло вместе с бизнесом владельца Якушева. Потом возник проект «Сочи». Там работал тренером Олежка Василенко. Мне сказали: ушел. Приезжаю и слышу: «Олег попросил пару игр на исправление ситуации». — «Я же предупреждал, что на живое место не пойду, не стыкуется с принципами. До свидания». Через время опять звонят: «Теперь точно ушел». Наговорили с три короба про мэра, вовлеченных коммерсантов и невероятные амбиции. На поверку все оказалось обычной аферой. Президентом оказался не мэр, а строитель, обдурил всех, включая меня. Его сын состав дополнял, потому что 11 человек не набиралось. Естественно, страдания быстро закончились. А у меня еще спину прихватило. Как я ее вылечил — отдельная история.

— Как-то нестандартно?

— Катались на автобусе то в Новороссийск, то в Астрахань, позвоночник так раздолбило, что просто ужас. В другой раз поехал на машине в Сочи футболистов посмотреть, попал колесом в ямку. Поначалу не заметил, но позвонок ушел в сторону, провалялся со спиной 41 день. Какие только светила не лечили, ничто не помогало. Как раз в те дни в Ростов привезли Пояс Пресвятой Богородицы из Афона. Зима, холод, пятикилометровая очередь. Племяшка заняла, я подъехал в два ночи, поковылял, полусогнутый, без палочки, с ней постеснялся. Только вошел в храм и увидел оклад — чувствую, будто разряд в спине трескучий, сверху донизу. Выпрямился — и пошел. На следующий день играл в футбол. На меня смотрели, как на чудо.

— С Иваном Саввиди по футбольным делам пересекались?

— Был в СКА президентом Валерий Аржаной, футбольный человек. Для команды делал все, ни разу не задержал зарплату. Но наступил момент, когда стало ясно: помочь может только крупный бизнес. Позвонил я Саввиди, он как раз депутатствовал в Думе. Обозначил тему разговора: его президентство в СКА. Назначает встречу в Ростове, в половине третьего. Приезжаю, жду. Его нет. Звоню — недоступен. Ладно, думаю, бывает. Тут кто-то из охранников меня узнал: «Какими судьбами, Сергеич?». — «Шеф ваш на полтретьего пригласил». Они в смех: «Иван Игнатьич назначает встречи на полтретьего ночи! Раньше не успевает добраться из Москвы».

Действительно, встретились ночью, убедил его. Команде Саввиди помог, хотя Зубченко разводил его в своем стиле, брал за каждую игру несусветные деньги. А где Зубченко, там меня быть не может. Ушел.

— У вас четыре сына. Три старших — футболисты: Денис в «Чайке» из Песчаннокопского, Сергей в Узбекистане, Александр в команде из Таллина. Довольны, как сложился их путь в футболе?

— Саша выступал за сборную Армении, сейчас по здоровью закончил. Его просматривали в «Уфе» вместе с Зинченко. Выбрали будущего игрока «Манчестер Сити», но на сына тоже рассчитывали, пока он не получил травму. Сергей должен был ехать к Вячеславу Грозному в карагандинский «Шахтер» — помешал коронавирус. Конечно, детям хотелось большего. Денис-то поиграл в «Торпедо», «Урале» и «Уфе», больше 250 матчей в премьер-лиге. Два других могли подняться выше Финляндии и СНГ, хотя стали там чемпионами. Что-то помешало. Не только уровень, а может, и не столько. Сброшу вам ссылку, увидите, как играет Сережа. Поверьте, есть на что смотреть.

— Протасов в «Ростове» подпускал его к основе, видел смысл продолжать. Но за день до закрытия трансферного окна сказал: «Сергеич, сын в заявку не попал, все вопросы к Шикунову». Умелый ведь футболист, видно! И это не эмоции отца. Но дошло до такого в нашем футболе, что игроки без агентов никому не нужны, их даже не рассматривают. По этой причине Семина очень хорошо понимаю. Кто должен комплектовать команду? Только главный тренер. Привезли Шюррле, когда-то был топовый, теперь уже нет. Вы зачем его притащили? Понятно же зачем. Огромная проблема!

Витя Клименко, знакомый менеджер, набрал как-то: «Саш, ты без команды? Ну, даешь, перезвоню через 15 минут, будешь выбирать!» И тишина. Позвонил лишь поздним вечером: «Переговорил с десятком людей, все сказали: «Тумасян хороший тренер, но сейчас такие времена, что нужен не только тренер. С агентами у него отношения не очень, в работе самодостаточный, что теперь не всегда плюс»». Это многое объясняет. Вот с Газизовым из «Уфы» все было напрямую. Полчаса нарезку сына посмотрел, сказал: «Стоящий игрок, присылай, нет вопросов». Так и положено комплектовать команду, а не по схеме продажи обоев.

— Вы тренировали финскую команду второй лиги из Лаппеенранты. Ее содержал наш человек?

— Да, и это осложняло адаптацию в финские реалии.

— Болельщики, слышал, скандировали «Суоми!» на матчах с вашим участием.

— Владелец привлек в команду немало россиян, это было воспринято неоднозначно.

— Что за человек?

— Василий Манушин, в прошлом один из лидеров торпедовских фанатов. Когда позвал меня, речь шла только о футболе, потом стало ясно: хочет получить преференции в бизнесе, который у него связан с Финляндией. Не вышло. Экстравагантный человек с особым взглядом на все. К тому же вокруг команды стали происходить вещи, которые мне не нравились.

— Букмекерские?

— Да. Сын, игравший у меня, сказал этому человеку: «Выйдите из раздевалки, пока я вас не ударил». Учил детей уважению к взрослым, но в тот момент был на стороне сына. После этого ушел из команды, забрав ребят. Никогда не спускал и не прощал подобного. Напоследок сказал президенту: «Хочется тебе поставить, так поставь на то, что выиграем первое место! Получил бы с коэффициентом 1 к 29 кучу денег». Нам это было по силам, хотя никто не верил. Гоняли соперников очень прилично, несмотря на лишение нас трех очков.

— За что?

— Вписали в протокол парня, который не мог играть. Спрашиваю потом финна, который за это отвечал: «Ты знал, что нельзя?» — «Знал». — «Тогда зачем вписал?» — «Потому что никто не сказал обратного». Интересный народ. Ехали на автобусе, посоветовал водителю срезать по указателю километров сто. Он повернул, а там мост реконструируется, уперлись. Тот же разговор: «Знал?» — «Да». — «Зачем повернул?» — «Вы сказали».