В Триполи договариваться не с кем: ПНС Ливии имитирует правосудие после премьеры «Шугалея»
Корреспондент ФАН Альгис Микульскис уверен в том, что договариваться с ПНС бесполезно.
По информации РИА Новости, задержанным год назад в Триполи российским социологам Максиму Шугалею и Самеру Суэйфану наконец предъявлено «официальное» обвинение. Я не случайно взял слово «официальное» в кавычки. Потому, что вменяющая россиянам «попытку вмешательства в выборы» и «встречу с сыном Каддафи» генпрокуратура ПНС является чем угодно, но только не легитимной властной структурой Ливии. Как и само Правительство национального согласия в целом. А в том, что эти люди недоговороспособны в принципе, мы с коллегой Владимиром Маляновым имели несчастье убедиться лично, во время нашего трёхнедельного визита в Триполи в августе-сентябре прошлого года. Однако, по порядку…
О том, что поездка будет непростой, мы поняли еще на этапе оформления виз. Соответствующий отдел ливийского посольства в Москве почти месяц кормил нас обещаниями, выдав в итоге две визы вместо трех, по причине чего мы вынуждены были лететь без переводчика. Благо, с подачи знакомого журналиста, побывавшего там задолго до нас, мы стали обладателями телефонного номера русскоговорящего жителя ливийской столицы, который обещал помочь.
Приключения начались сразу же после того, как мы прошли пограничный контроль на авиабазе Митига, служившей в те дни гражданским аэропортом. Люди в штатском забрали у нас паспорта и велели ждать. Сколько ждать — не сказали, только смотрели на нас с какой-то недоброй иронией да повторяли в разговорах между собой слово «рус» — «русские». К счастью, человек, согласившийся быть нашим переводчиком, тот самый, чей номер я получил еще в Москве, оказался на связи. Приехав на авиабазу, он в течение трех минут что-то объяснял задержавшим нас и затем, видимо, убедив их в нашей лояльности, вынес нам паспорта и повез в гостиницу.
Сразу подчеркну: главным принципом всех командировок, в которые ФАН отправляет своих журналистов, является принцип соблюдения законов той страны, куда они едут. Так было в Сирии и Судане, так мы действовали и в Триполи. Первым делом — отметиться в пресс-службе местного «МИДа» и получить все разрешительные документы, позволяющие работать без проблем с полицией и прочими силовиками. То, что полиция там практически ни на что не влияла, а «силовики», похоже, были из известных и запрещенных в России террористических организаций — роли не играло. Надо получить документы — значит надо. И мы их получили, а начальник пресс-службы клятвенно пообещал нам всевозможное содействие. Стоит заметить, что мы попросили его еще и прикрепить к нам человека из «Мухабаррата» — службы внутренней контрразведки — чтобы он был всегда с нами и видел, что никаких местных законов и традиций мы не нарушаем. А затем начались мытарства!
Наш «соглядатай» Юсеф оказался невысоким бодрым парнем лет пятидесяти, говорившим по-русски едва ли не лучше нас с Владимиром. Он с ходу расписал нам, как обеспечит встречу в тюрьме с Максимом и Самером, как сведет нас аж с самим генпрокурором, как мы должны купить ребятам лекарства, как мы сами передадим их по назначению… И мы — поверили! Выяснилось, что зря.
Дни тянулись за днями. Мы снимали город, рыбный рынок, следы ракетно-бомбовых ударов времен свержения Муаммара Каддафи, забор его резиденции… Мы снимали все, что хотели, кроме главного — тех, ради кого мы сюда приехали.
«Завтра, слушай!!! Я договорился! Прокурор будет ждать нас…» Однако, на следующий день выяснялось, что прокурор уехал в Мисурату.
«Завтра, слушай!!! Я договорился! Люди разговаривают с начальником тюрьмы, чтобы вас туда пустить и, главное, выпустить обратно…» И опять следующий день встречал нас ожиданием, которое ничем не заканчивалось…
Ближе всего к выполнению поставленной нам задачи мы подобрались, когда все-таки оказались в приемной Гепрокуратуры. Оставалось подождать всего ничего, минут десять, но… Ко входу подкатила кавалькада белых джипов с символикой ООН на бортах, люди оттуда прошли мимо нас в вожделенный кабинет, потолковали там о чем-то с его хозяином и нам в очередной раз отказали во встрече, а «представители ООН», по странному стечению обстоятельств оказавшиеся здоровенными ребятами европейской внешности, выходя из приемной, посмотрели на нас с понятными нам ухмылками.
Следующая встреча с прокурором была обещана нам в Мисурате. По соображениям безопасности, мы решили, что туда поедем я и Юсеф, а Володя останется в Триполи и будет держать связь с редакцией. Однако эта двухчасовая поездка на восток тоже ничего не дала — искомого контакта на месте не оказалось и встретиться удалось только с двумя военными начальниками «округа», один из которых смотрел на меня с неприкрытой ненавистью. Однако, обошлось, и в столицу я вернулся вовремя.
Уже к середине командировки у нас сложилось четкое впечатление, что мы находимся под неким прозрачным куполом и выйти за его пределы у нас нет никакой возможности. Все (кроме мисуратского полковника) нам улыбались, жали руки, говорили, что Россия — хорошая страна и… Ничего не делали! Юсеф, вероятно, предпринимал какие-то попытки помочь нам, но все они в итоге уходили в песок.
Это ощущение «купола» усиливалось еще и постоянным негласным, но хорошо заметным, наблюдением за нами. Однажды наступил момент, когда мы начали узнавать машины, вечно следовавшие за нами и неулыбчивых молодых людей, постоянно дежуривших в холле отеля. В том же, что наши номера «слушают», у нас тоже не было никаких сомнений и служебные вопросы мы, даже находясь друг рядом с другом, обсуждали посредством мессенджера.
Про ребят удалось выяснить совсем немного, а именно то, что их кто-то «сдал», но мы так до конца и не поняли, за что именно. В Триполи они находились абсолютно официально, их исследования не были ни для кого тайной, а встреча с сыном Каддафи сама по себе преступлением не является и наши были далеко не первыми иностранцами, которые с ним виделись.
То, что наши усилия ничем не увенчаются, стало понятно где-то в конце второй недели. Как стало понятно и то, что на самом деле этой частью Ливии управляют те, кого не интересуют никакие аккредитации, никакие разрешения на съемки, никакая полиция и никакой «Мухабаррат». А интересует их добывающая и нефтеперерабатывающая инфраструктура, «левая» торговля нефтью и бизнес на нелегальной переправке беженцев в Европу…
Заканчивая этот текст и возвращаясь к информации коллег из РИА Новости, хочется заметить: вероятно, выход на экраны фильма «Шугалей» все же повлиял на тех, кто творит сейчас произвол в Триполи, и они решили «включить» правосудие. Вот только, зная о них не понаслышке, я могу заявить: это будет поддельное правосудие. Имитация. Эрзац. Могу я заявить и о том, что договариваться там не с кем — они сбрили бороды и вместо камуфляжа надели дорогие костюмы, но они остались теми же террористами, какими и были. А «выборы», «вмешательство» в которые якобы готовили Максим Шугалей и Самер Суэйфан там, в северо-западной Ливии, никто даже не планирует.
Финал, как киноленты, так и реальной истории двух российских социологов остается открытым. И я согласен с теми, кто пишет в комментариях к материалам о них: закрывать этот финал должно министерство не иностранных дел, а обороны.