МХГ – 44 года: интервью с Сергеем Кривенко
12 мая старейшей правозащитной организации России исполнилось 44 года. Возникнув в эпоху преследования диссидентов, когда правильным считалось только одно мнение – правящей элиты, Московская хельсинская группа и в нынешнее время продолжает отстаивать нарушенные государством права граждан.
Организация была основана одиннадцатью правозащитниками под руководством советского физика Ю. Ф. Орлова с целью содействия соблюдению в СССР Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, подписанного 35 странами в Хельсинки в 1975 году.
С самого начала существования МХГ её члены постоянно подвергались преследованиям со стороны советских силовых ведомств. Большую часть правозащитников осудили на разновременные тюремные сроки или отправили в ссылку. Шестерых выдворили из СССР, лишив гражданства. Из-за невозможности выполнять возложенные на себя обязательства, трое оставшихся на свободе членов МХГ приняли решение в 1982 году о прекращении деятельности под давлением государства.
Возобновить работу удалось лишь через семь лет – в 1989 году, после чего председателем стала лингвист и публицист Л. И. Богораз. В 1996 году эстафету руководства МХГ приняла одна из основателей МХГ, выдающаяся правозащитница Людмила Алексеева, после смерти которой произошла реструктуризация управления – введены посты трёх сопредседателей. В настоящее время ими являются: В. Борщёв, В. Бахмин и Д. Макаров.
О сегодняшней деятельности МХГ и соблюдении прав человека в современной России мы решили поговорить с членом МХГ и одним из первых участников международной историко-просветительской и правозащитной организации «Мемориал» Сергеем Кривенко.
«С конца 80-х годов я был в «Мемориале», где занимался исторической деятельностью – работой в архивах. Я один из авторов справочника по ГУЛАГу (более 500 лагерей), который выпустили в конце 90-х. А в качестве правозащитника стал выступать в начале 2000-х: стал заниматься защитой прав призывников и альтернативных гражданских служащих, а потом уже и защитой прав военнослужащих.
МХГ опекала правозащитные организации и стала альма-матер для правозащитного центра «Мемориал», который появился чуть позже «Международного Мемориала». В 2011 году Людмила Михайловна предложил мне стать членом МХГ, поскольку у них на тот момент не было направления по защите прав военнослужащих.
О развитии демократии в России
В России всё возможно. Тут проблема с властью. Даже Президент Путин в самом начале своей карьеры в 2000-х демонстрировал на редкость положительную динамику – тогда был вектор на взаимодействие с гражданским обществом, учитывалось мнение общества, расцвет наступил при Президенте Медведеве – улучшилась работа Совета по правам человека при Президенте РФ. Несмотря на то, что всё шло медленно, негативное советское наследие по нарушению прав человека постепенно перерабатывалось. В сфере армии, например, была введена служба по контракту, которую пытались реализовать ещё с 2004 года. Резкое изменение произошло на рубеже 2012-го и 2013-го гг. при новом президентском сроке В. В. Путина. Началась необъявленная война власти с обществом, правозащитными организациями. Изменить всё это к лучшему вполне возможно. В первую очередь власть должна прекратить войну с обществом и начать выполнять взятые на себя международные обязательства по соблюдению прав человека, чего пока не происходит. Сейчас уже видно, что в ближайшее время ожидать каких-либо позитивных изменений в этом направлении не следует.
О «политических» уголовных делах
Начиная с прошлого лета, насколько я вижу, стали думать, что происходят какие-то изменения: «отпустили Голунова – оттепель, избили на площади — репрессии». На самом деле власть особо не меняется. Из-за того, что нет какой-то единой политики и Президент, как я понимаю, внутренними делами особо не интересуется, то авторами внутренней политики являются многие – не только администрация Президента, но и другие силы. Поэтому происходит такое брожение и появление различных случаев – как положительных, так и отрицательных. Власть чувствует себя не очень уверенно: боится протестов, боится выходов больших масс людей на улицы. С одной стороны, власть проводит точечные репрессии, а с другой — они очень внимательно следят и иногда отыгрывают назад. Но данное положение дел я ни в коем случае не стал бы называть никакой оттепелью, никакой сменой политики.
Россия vs Советский Союз
Между ними очень большая разница. Советский Союз – это тоталитарное общество с общей политикой, проводившейся из единого центра через партийные и силовые структуры. А сейчас такого нет. Иногда отмашка администрации Президента в какой-то регион о необходимости что-то сделать не работает. Местные силы не только смотрят на Москву, но и учитывают региональные реалии.
Если приводить примеры по «мемориальной» тематике, то нельзя не упомянуть о пермском музее «Зона-36», посвящённом последней политической зоне, существовавшей в СССР. Изначально музей был взят губернатором Пермского края, а потом произошёл захват. И сейчас там происходит переосмысление темы и смена экспозиции: не только увековечивание жертв репрессий, но и история карательной структуры. Когда это всё началось в 2010–11 гг., то через влиятельных и известных людей удалось донести до Президента необходимость сохранения музея в первозданном виде. Президент дал отмашку, что не надо ломать «об колено» его – пускай остаётся. Но его указание не сработало: региональные силы, захватившие музей, не подчинились.
Сейчас политика вырабатывается многими авторами в межклановой борьбе. Сейчас авторитарный режим, но уже с потерей управляемости по всей стране. Это влияет на преследование граждан, которое строится не на идеологических, а на личных мотивах. Наш коллега историк Юрий Дмитриев, которого преследуют в Карелии, подвергся гонениям со стороны влиятельного человека из силовых структур, занимающего сейчас далеко не последнее место близ Путина. Поэтому ничего не удаётся сделать – этот чиновник блокирует всё, несмотря на то, что за историка заступаются выдающиеся люди.
Правозащитное движение сейчас
Сейчас правозащитное движение вынуждено работать в совершенно разных формах. Принят закон «об иностранных агентах» и поэтому форма некоммерческой организации весьма затруднительна – если вас признают «иностранным агентом», то начинаются штрафы, бесконечные проверки, перестают взаимодействовать государственные структуры. Поэтому многие переходят на коммерцию.
Правозащитная организация открывает какую-то коммерческую структуру и в рамках неё работает либо работает независимо. Есть независимые профсоюзы учителей, врачей. И хотя их притесняют, они продолжают свою деятельность. Потенциал сопротивления репрессиям и дурости власти довольно высок, как и запрос общества на справедливость. Конечно, в рамках полиции, скорее всего, запретят создание сильного официального профсоюза, но какая-то сеть может возникнуть.
В армии тоже профсоюзы запрещены, и это тоже одна большая проблема. Ведь все ветеранские организации разбиты и подавлены, и ничего особо по правам человека не делают.
В СССР трудовой кодекс был довольно сильным, и права обычного труженика достаточно хорошо защищались – не через суды, но через партийные организации. Если руководство организации тебя зажимало, а ты не лез в политику и против власти, то справедливости вполне можно было добиться. Сейчас трудовой кодекс тоже работает, но из-за того, что большинству выгодна «серая» зарплата, играет по своим правилам. Прогосударственных профсоюзов не видно и не слышно. Однако есть независимые и достаточно влиятельные профсоюзы. Пару лет назад Конфедерация труда России под руководством Бориса Кравченко весьма эффективно отстояла права лётчиков.
Правозащита и политика
Правозащитник может оставаться вне политики потому, что правозащитники работают другими методами. Не борются с государством, чтобы захватить власть, а нуждаются в государстве, через которое и восстанавливаются права. Любая власть, даже демократическая, будет нарушать права. Чтобы профилактировать такие нарушения, необходимо проводить правозащитный мониторинг соблюдения прав граждан в различных отраслях. Есть правозащитники, которые идут на выборы и становятся депутатами. У партии «Яблоко», например, есть правозащитный центр, и они помогают защищать права. Но центральные правозащитные организации существуют вне политики. Надо разделять правозащитную и политическую деятельность».
Владимир Лионте́р
Журналист, правозащитник
Сообщение МХГ – 44 года: интервью с Сергеем Кривенко появились сначала на Daily Moscow - федеральное деловое издание России.