Гонка уязвимостей. Как коронавирус изменит отношения России и Украины
Эпидемия коронавируса смешала все карты в и без того запутанных отношениях России и Украины — границы закрыты, переговоры поставлены на паузу или ведутся в непривычном формате видеоконференций. Уже понятно, что прорыв в донбасском урегулировании, на который были робкие надежды в 2020 году, отменяется, а дальнейшая траектория и конфликта, и отношений в целом будет зависеть прежде всего от того, в каком социально-экономическом состоянии две страны выйдут из эпидемии.
Донбасская пауза
Для украинских властей начавшаяся эпидемия фактически предотвратила назревавший политический кризис, связанный с донбасским урегулированием. Глава Офиса президента Андрей Ермак, ослабленный коррупционным скандалом вокруг его брата, оказался под ударом из-за соглашения, подписанного в Минске с российским визави Дмитрием Козаком. Попытка создать консультативный совет с участием представителей ЛНР и ДНР грозила обернуться протестами в Киеве, но на фоне вспышки заболевания и карантина донбасская повестка отошла на второй план.
Перевод переговоров в дистанционный режим, без неформальных встреч и кулуарных договоренностей, резко снизил их эффективность. Российская сторона недовольна тем, что Ермак, оказавшись под давлением, стал оправдываться и отказываться от достигнутых договоренностей, и требует большей прозрачности в работе трехсторонней группы.
Запланированный на Пасху большой обмен пленными на деле оказался довольно скромных масштабов и вряд ли может считаться прорывом. Обстрелы в Донбассе не прекращаются, а стороны активно включают коронавирус в повестку информационной войны. Дошло до того, что Роскомнадзор впервые заблокировал украинский правительственный сайт за публикацию о сокрытии случаев Covid-19 на неподконтрольной Киеву части Донбасса.
Фактически весь намечавшийся на 2020 год прорыв в мирном урегулировании оказался сорван. Анонсированное Украиной проведение местных выборов в октябре по всей стране, включая донбасский анклав, явно не состоится (да и сами выборы могут быть перенесены). Оппозиция заблокировала своими «красными линиями» возможность уступок России. Кремль, в свою очередь, констатирует недоговороспособность киевской власти и не спешит смягчать позиции.
Продление карантина откладывает на неопределенное время новую встречу в нормандском формате, да и выходить на нее сторонам, по сути, не с чем. Не имея возможности и воли решить ключевые политические вопросы, Киев и Москва, похоже, до конца 2020 года ограничатся точечными задачами — новым обменом, ограниченным разведением войск и так далее.
Но чем дольше продолжается эпидемия и карантин, тем сильнее будет удар по экономике — и России, и Украины. На фоне апокалиптических прогнозов экономистов прежние внешнеполитические приоритеты могут быть пересмотрены.
Москва и олигархи
Россия продолжает делать символические жесты в адрес неподконтрольной Украине части Донбасса. После введения ограничения на въезд в РФ иностранцев для жителей ЛНР и ДНР на некоторое время сделали исключение. Госдума отменила госпошлину при оформлении российского паспорта «упрощенными гражданами» из Донбасса. Впрочем, вскоре эпидемия приостановила саму процедуру выдачи паспортов.
Однако экономический кризис и спад на рынке энергоносителей может сделать ЛНР и ДНР слишком дорогим удовольствием для Кремля. Свою роль тут могут сыграть не только непосредственные расходы на их содержание, но и международные санкции, большая часть которых введена из-за конфликта на востоке Украины. Разумеется, геополитический престиж в глазах Кремля всегда перевешивал экономические соображения, но если размах рецессии достигнет критических отметок, то готовность России к компромиссу неизбежно увеличится.
Некоторые сигналы о большей открытости российской стороны уже появились. Москва сняла санкции с партнера олигарха Рината Ахметова Вадима Новинского и другого металлургического магната, Андрея Киселева.
В свое время они попали в санкционный список для того, чтобы расчистить пророссийское поле украинской политики для Виктора Медведчука — оба бизнесмена связаны с конкурирующим политпроектом Оппозиционный блок. Однако теперь, похоже, в Кремле ищут новых партнеров и новые подходы к киевской власти.
Не стоит забывать и про Коломойского, отношения которого с Зеленским окончательно испортились. Из-за проблем с американским правосудием олигарх все охотнее примеривает на себя образ антизападного оппозиционера. Сложно представить, что Кремль может рассматривать Коломойского как партнера, но как еще один рычаг давления на украинские власти — вполне.
В Киеве очень рассчитывают, что экономический кризис смягчит позиции России. Глава нового Министерства по делам реинтеграции Алексей Резников в своем интервью отмечал: «Россия вливает большие суммы денег на поддержание оккупированных территорий, на выплату зарплаты, обеспечение работы госаппарата, на армию, которая там присутствует. А для их [российских] граждан это приемлемо? Сейчас хватает „подушки", что будет дальше? Все будет меняться, и очень быстро, и у нас может появиться окно возможностей».
Такие надежды, что какой-нибудь внешний фактор неожиданно изменит ситуацию в их пользу, типичны для импровизационной тактики команды Зеленского. Там охотно верят в спасительное чудо: дунул Господь, и они рассыпались. При этом за скобками остается вопрос, каков запас прочности у самой Украины и сможет ли ее экономика, где спад начался еще до эпидемии, показать лучшие результаты в такой гонке на выживание.
Выбор Зеленского
Сочетание мрачных экономических перспектив с призраком капитуляции по Донбассу играет на руку национал-патриотической оппозиции. Бывший глава МИД Украины при Порошенко Павел Климкин уже предупреждает, что пандемия несет хаос и, наоборот, развязывает Кремлю руки в отношении ослабленных соседей.
Эпидемия усиливает неуверенность и катастрофические настроения в украинском обществе (68% украинцев считают, что положение в стране ухудшится), что уже сказывается на главном активе Зеленского — его популярности. Президентский рейтинг упал с 74% осенью 2019 года до 44% в этом апреле. Количество сторонников партии Порошенко, наоборот, увеличивается. Ее рейтинг вырос почти в два раза.
Тактика выжидания, которую пока может позволить себе Кремль, для Зеленского — непозволительная роскошь. Теряя поддержку даже в рядах собственной партии, президент вынужден лавировать и прибегать к ситуативным союзам то с национал-патриотическим лагерем (например, при голосовании за ключевую реформу рынка земли), то с пророссийской оппозицией (при кадровых назначениях генпрокурора и новых министров). Он стремится сохранить центристское ядро своих избирателей, но найти универсальный, удовлетворяющий всех вариант становится все сложнее.
Кадровый кризис подталкивает Зеленского принимать причудливые решения. Его идея назначить Михаила Саакашвили вице-премьером по реформам так и не реализовалась, но можно не сомневаться, что возможность такого назначения не добавила доверия к украинскому президенту в Кремле.
К тому же вместо игры вдолгую Зеленский сам задает себе заведомо невыполнимые сроки: решить донбасский вопрос за год, «к выборам» и так далее. В своей риторике он не учитывает ни реальное состояние переговоров, ни соотношение сил. Цельной и непротиворечивой стратегии у него за это время так и не появилось.
Год назад Зеленский победил с обещанием мира, но теперь вплотную столкнулся с угрозой того, что не сможет его выполнить. Он переоценил готовность украинского общества к компромиссам: пассивное большинство, голосами которого Зеленский был избран, ждет немедленных результатов, активные 25% жаждут его провала. Идея мира любой ценой непопулярна даже в пророссийском Донбассе, но и продолжать войну украинцы не хотят.
Завышенные ожидания оборачиваются волной разочарований — типичная украинская история. Выбор у Зеленского невелик: принятие российских условий приведет к масштабному кризису, который может стоить ему власти, замораживание конфликта лишит Украину поддержки европейских союзников. Остается лишь поддерживать статус-кво, надеясь, что в меняющемся мире для Украины откроется окно возможностей.
Carnegie Moscow Center