«Машину репрессий надо было остановить и уничтожить»: создатель «Бессмертного барака» Андрей Шалаев о прошлом и настоящем террора
– Как создавался ваш проект, Андрей?
– Все мы знаем, что есть такой проект «Бессмертный полк», созданный в 2012 году. В 2015-м люди, которые не имели возможности выйти с портретами своих родственников, поскольку те были репрессированы и не участвовали в войне, почти не сговариваясь начали выкладывать в соцсетях эти истории. Люди были, их расстреляли, и память о них тоже хотелось сохранить. Мы сначала создали сообщество, а потом уже решили сохранить это все в единой базе. Так создали сайт, который работает и поныне.
– Какова концепция «Бессмертного барака» сейчас?
Некоторые истории поражают, по ним фильмы можно снимать, а их никак не сохраняли. Это самая что ни на есть наша история
– Основа проекта – семейные истории о конкретном человеке. Многие данные на нашем сайте, которые присылают нам родственники, никогда не попали бы в музеи. Некоторые истории поражают, по ним фильмы можно снимать, а их никак не сохраняли. Это самая что ни на есть наша история. У нас на сайте два раздела: книга памяти и то, что добавляют сами родственники – там более 40 тысяч историй.
– То есть это база данных, где можно попытаться найти своих предков?
– И не только. Нас очень радует, когда люди находят на сайте своих живых родственников: очень важно чувствовать поддержку, что мы делаем все это не зря. Из самых известных людей, которые нашли у нас родственников – один из создателей воздушно-десантных войск. У него была разделенная семья: сначала одна внучка написала, потом другая, и они соединились – теперь вместе ведут страницу на нашем сайте. К нам в основном обращаются люди, которые ничего не знают о своих родственниках, чтобы мы помогли найти архивы, куда можно написать, найти фотографию, потому что никогда не видели этого человека. Часто знают только фамилию, имя и отчество, год рождения – а иногда и этого не знают, но пытаются хоть что-то найти. Мы, конечно, стараемся всем помочь, насколько это возможно, учитывая, что проект волонтерский. У нас два топовых хештега: #памятькричи и #бессмертныйбарак – и они хорошо отражают тот смысл, который несет сам проект.
– Как искать информацию о репрессированных родственниках?
– В Украине было выпущено девять томов книг памяти, они включают в себя порядка 30 тысяч записей о людях, репрессированных в 1930-е и во время красного террора. Основная привязка – 1937-1938 годы. Они все есть у нас на сайте. Если кто-то нашел там своего родственника, надо посмотреть архивный код, который есть почти у половины записей. Можно сделать по этому номеру запрос в местный архив в Крыму и получить какие-то документы, либо искать дальше. Если человек был расстрелян, надо обращаться в ФСБ, если была депортация – в другие структуры. Ситуации различные, нет единого стандарта. К каждой истории приходится подходить отдельно, подсказывать родственникам, куда обратиться. Ведь дела репрессированных находились и в лагерях. Но начинать нужно именно с записей в книгах памяти.
– Если говорить о Крыме – много ли историй, связанных с ним?
Точное число репрессированных назвать невозможно ни по одному региону России. У нас нет открытых архивов, как в Украине, и достаточно много препятствий, чтобы дать адекватную оценку
– Во-первых, был красный террор – около 120 тысяч репрессированных. Второй этап – раскулачивание 1930-х, третий – 1937-1938 годы, в том числе расстрелы интеллигенции, известных писателей и поэтов, потом депортация крымских татар 1944-го. Точные цифры назвать невозможно ни по одному региону России. У нас нет открытых архивов, как в Украине, и достаточно много препятствий, чтобы дать адекватную оценку.
– Есть известные в Крыму революционеры, которые участвовали в терроре: Бела Кун, Розалия Землячка. Можете добавить еще какие-то истории?
– На самом деле истории этих двоих уже настолько избиты, что за ними теряются другие товарищи, которые любили уничтожать людей – любили расстреливать и присутствовать при расстрелах. Почему-то всегда опускается имя Яниса Брезгала, который был директором Ялтинского дворца (видимо, имеется в виду Ливадийский дворец – КР). Он заслуженный деятель культуры, хотя возглавлял ЧК Евпатории и сам участвовал в расстрелах. Очень много документов на нашем сайте подписано его именем. Из известных палачей также есть Лаврентий Якушев, которого наградили Орденом Красной Звезды после того, как он сжигал детей. Он известен тем, что 11 человек вместо расстрела сжег живьем. Потом ушел на пенсию и стал прекрасным детским писателем.
– За что могли репрессировать человека в Крыму?
Под репрессии мог попасть совершенно любой. Во время раскулачивания все, у кого были дома с железной крышей или больше двух поросят, коров, объявлялись кулаками
– В первую очередь Крым знаменит депортацией крымских татар, греков и немцев. Красный террор – это интеллигенция, военные, дворяне. Известно, что в Крыму была расстреляна княгиня Трубецкая. В НКВД проводили отдельные операции по национальностям, потом были сталинские списки. Под репрессии мог попасть совершенно любой. Во время раскулачивания все, у кого были дома с железной крышей или больше двух поросят, коров, объявлялись кулаками. Словом, уничтожить могли любого, кто чем-то отличался от других. В основном репрессии касались самых сильных, самых работящих и выбивающихся из общей серой массы какими-то достоинствами. Может, у человека квартира была хорошая – чекистам тоже надо было где-то жить.
– Обращались ли к вам за помощью крымчане?
– Да, у нас есть порядка 120-140 историй, который так или иначе связаны с Крымом. Прямо сейчас мы ищем материалы о 30 людях. Конечно, сейчас из-за самоизоляции поиск затормозился, но заявки поступают.
– Можете ли вспомнить какие-то из этих историй, связанных с Крымом?
– Можно вспомнить Моисея Вайнберга, который сочинил известную песню про Винни-Пуха. Он был осужден за то, что якобы по заданию известного режиссера Соломона Михоэлса должен был создать на территории Крыма еврейскую республику. Вайнберга допрашивали и пытали, он ни в чем не сознался. Когда Сталин умер, его отпустили и позднее реабилитировали. Также есть известная история актрисы Марии Капнист: она рассказывала, как в Крыму расстреляли ее отца, а потом уже в августе 1941 года арестовали ее саму, и она вышла из лагерей только в 1958-м. Уходила молодой женщиной, вышла уже старушкой. Известный водочный магнат Петр Смирнов бежал из Москвы в Крым, там его поймали и в течение пяти дней каждое утро выводили на расстрел: ставили, заряжали винтовки, потом давали отбой. В конечном итоге на шестой день он сбежал – правда, жизнь у него потом сложилась не так удачно.
– Между тем Крыму в годы после российской аннексии проводят выставки, посвященные работе органов НКВД и КГБ на полуострове. Как вы можете это охарактеризовать?
Люди, которые работали в КГБ, передали навыки дальше, и все продолжается по накатанной. Эту машину надо было остановить и уничтожить. Ее не уничтожили, она взяла новые буквы и поехала как ФСБ
– Все эти массовые репрессии у нас на постсоветском пространстве до сих пор наносят определенный урон людям. То же самое в Крыму. Последний официальный репрессивный акт на полуострове во времена СССР состоялся 4 декабря 1987 года – это не так далеко от нас. В принципе, сейчас в Крыму продолжается то же самое, например, со «Свидетелями Иеговы». Вроде бы их реабилитировали, но власти решили пакостно продолжать репрессии против них. То же самое с политическими репрессиями: пусть не в таком масштабе, не в таком формате, но они есть. Люди, которые работали в КГБ, передали все эти навыки дальше, и все продолжается по накатанной. Эту машину надо было остановить и уничтожить. Ее не уничтожили, она взяла новые буквы и поехала как ФСБ. Без прямой остановки машины государственного террора, без того, чтобы выучить какие-то уроки и внести это в историю, мы будем наблюдать это и дальше – скорее всего, в более крупных масштабах.
– Есть ли опыт других стран в этом плане?
Все эти пятые отделы созданы не для того чтобы обезопасить государство, а для того чтобы уничтожать людей, которые могут как-то выражать свое мнение
– В ГДР открыли архивы и назвали все имена, включая осведомителей. В Латвии сделали то же самое – и ничего страшного. Да, у кого-то пошла под откос репутация, но это вещи, которые нужно знать. В Крыму, в Украине было очень много осведомителей. Так вот, после этого делаем музей на Лубянке вместо ФСБ и организовываем новую структуру, у которой забираем совершенно ненужные ей функции. Все эти пятые отделы созданы не для того чтобы обезопасить государство, а для того чтобы уничтожать людей, которые могут как-то выражать свое мнение. Только после полного уничтожения этой структуры можно создать что-то новое. То же самое с тюремной системой.
(Текст подготовил Владислав Ленцев)