Писатель Лукьяненко считает, что коронавирус может разобщить россиян
Европейцы и россияне, почти одинаково страдающие от пандемии, реагируют на сложившуюся ситуацию по-разному. Жители Франции, Италии, Испании и других стран назло коронавирусу поют по вечерам хором на балконах, украшают свои дома плакатами и флагами, встречают и провожают аплодисментами медицинских работников, едущих на работу. В России ничего похожего не происходит. Почему россияне не спешат объединяться и публично выражать поддержку друг другу? Этот вопрос Metro задало "экспертам" по загадочной русской и простой европейской душам.
Игорь Яковенко, культуролог, доктор философских наук, профессор РГГУ:
– Что касается выражения солидарности. Те страны, откуда нам это показывают, – это страны, как раньше говорили, с устойчивыми буржуазными демократиями. У них есть традиции, которых в России нет. Их не могло быть в Советском Союзе – личной инициативы не было, люди делали то, что им приказывали. Но не было её и до революции. Нет и сейчас. Просто другая традиция, которая сложилась веками.
– Если нам приказать, то мы будем так же делать? Мы просто все ждём приказа?
– Не думаю, что все, но найдутся те, кто будет делать после приказа.
– А сами мы не испытываем потребности проявить соучастие, сплотиться?
– Есть люди, которые идут в волонтёры, есть те, кто выступает по “Эху Москвы”, эмоции свои выражает. Но тех форм, о которых мы говорим, в России не существует. Не заведено.
– Это только вопрос формы?
– Формы в том числе. Это вопрос, простите за умное слово, габитуса поведения. В Европе и в России формы солидарности, формы самопроявления, формы поведения человека сильно разнятся. Но с каждым поколением, с каждым десятилетием эта дистанция сокращается. Но пока она значительна, и в данном случае мы эту дистанцию и наблюдаем.
Игорь Яковенко.
YouTube/Президентский центр Бориса Ельцина, "Metro"
Фото:
Сергей Лукьяненко, писатель:
– Для меня это загадка. В России у русского народа общность всегда присутствовала, умение справляться с бедой всем миром и так далее. Боюсь, что в 20-м веке очень сильно эта черта была выбита. Люди переезжали в города, терялись сельские привычки. Человек теперь в огромном доме живёт, вокруг тысяча людей… Это не одно и то же, что в Европе: в испанских, итальянских городах, где люди поколениями живут на одном месте. Все эти городки, даже большие, – это, по сути, всё-таки огромные деревни с сохранившейся традицией общего реагирования. Просто у них в доме нет чужих людей – все знакомые. А у нас урбанизация пошла каким-то кривым путём. Потеря общности проявилась… Не могу сказать, что это везде так, надеюсь, что не везде. Это, наверное, в большей степени беда Москвы, Питера, крупных городов. И это плохо. Люди должны организовываться на таком “низовом” уровне, чтобы потом нормально работать на уровне крупных структур и всего государства.
– Может ли текущая сложная ситуация нас сплотить?
– Боюсь, нас это может ещё больше разъединить. Есть в обществе определённый уровень базового недоверия – недоверия между людьми, недоверия к власти, к разным организациям, структурам, зачастую, кстати, совершенно необоснованного. Ведь множество тех организаций, которые мы привыкли непрерывно ругать, сегодня показывают себя с лучшей стороны. Это и медицина, и учителя школьные, которые сейчас пытаются продолжать учить детей онлайн. Я как отец трёх школьников могу подтвердить.
Если посмотреть по соцсетям, то видно, как нарастает градус неадекватной реакции. Может, если ещё пару недель продержать нас на самоизоляционном режиме, то люди станут выходить на улицы, срывать маски и кричать, что нет никакого вируса, что их обманывают. Что-то подобное уже случилось в Осетии…
Но есть и движения с противоположной стороны – волонтёры, когда люди начинают помогать без всякого приказа сверху. Сегодня две тенденции борются и какая одолеет, не знаю.
Сергей Лукьяненко.
РИА Новости
Фото:
Писатель-фантаст Сергей Лукьяненко: После пандемии мир станет хуже
Алексей Рощин, социальный психолог:
В этом проявляется базовое различие наших обществ. Российское общество, и это было давно отмечено – задолго до всякого коронавируса, оно гораздо более атомизированное. В Европе не прерывалась история различными историческими экспериментами, строительством коммунизма. Они давно привыкли жить такими обществами, у них это называется “комьюнити”. Такие соседские сообщества для Европы очень характерны. Кроме того, все связаны через родительские комитеты школ и разные другие объединения по интересам. У нас это почти не развито. Вот вы знаете своего соседа сверху? Кто он? Как его зовут? Что за человек? Нас ничто не связывает. Надо, чтобы прошло ещё лет 20, наверное, чтобы у нас что-то подобное появилось.
– Или отмотать на лет 40 назад во времена СССР?
– Ну, может быть. Хотя в то время всё было очень сильно перемешано большой мешалкой, и люди просто не успели сойтись как следует. Советские люди были всё-таки больше оторваны друг от друга, чем европейцы. Дело не в том, что у европейцев теперь возникло желание попеть с соседями. Оно у них и раньше было, а теперь проявилось. А у нас этого желания не было, и за месяц карантина возникнуть оно не могло.
Алексей Рощин.
https://www.youtube.com/ Алексей Рощин, "Metro"
Фото: