Лейтенант Лисичкин и Бранденбургские ворота

75 лет назад – 16 апреля 1945 года – началась Берлинская стратегическая наступательная операция, в которой участвовал мой дед – Пётр Прокофьевич Лисичкин.

То, что вы видите справа на фото к статье – это топографический знак 75-го геодезического отряда, с которым он прошёл всю войну. Строго говоря, сейчас уже невозможно установить: кто именно поставил этот знак 3 мая 1945 года на главном архитектурном символе Берлина тех дней – Бранденбургских воротах. Может – мой дед собственноручно поставил, а может – другие ребята из его отряда, а он просто рядом стоял, или даже в совсем в другом конце Берлина.

Но точно в Берлине. Как и все нормальные люди, он о войне вспоминал неохотно, и родственники сохранили не так много его собственных устных рассказов. Аж два. Оба они, можно сказать, несерьёзные, со смешком, с хохмой, как бы сглаживая трагизм войны: кто в армии служил, тот в цирке не смеётся.

Рассказ первый: «… как зашли в Польшу – были поражены, в приятном смысле: там в подвале каждого дома имелся очень приличный винный погреб. Делали так: заходят в подвал несколько бойцов, даётся по винной бочке веерная автоматная очередь, и каждый пьёт из образовавшегося пулевого отверстия [позже я прочитал в воспоминаниях других ветеранов, что пить из чужой дырки считалось негигиеничным: надо было обязательно прострелить свою]. Так вот, ужас сколько было таких, что захлебнулись насмерть, буквально утонув в вине. А семье в похоронке писали: погиб смертью храбрых …».

Рассказ второй и последний – собственно про Берлин (предыдущий я привёл только потому, что их всего-то два). В дни Берлинской операции он выполнял задания по обеспечению боевых действий артиллерии в лесах под Берлином, о которых я отдельно буду рассказывать подробнее: там была окружена и уничтожена артиллерийским огнём крупная группировка немецких войск, шедшая к Берлину. Именно поэтому сам Берлин, как вы знаете, защищали в основном подростки из гитлерюгенда с фаустпатронами, да старики из фольксштурма с искривляющими дульными насадками для стрельбы из-за угла. Кстати, в начале девяностых годов, уже незадолго до смерти, дед очень жалел, что у него нет такой насадки – пригодилась бы в его преклонном возрасте, против эффективных менеджеров демократических реформ и приватизации. Он их уже тогда называл: «фашистами, которых мы не добили в 45-м, а теперь они вернулись и захватили власть, я узнал их…».

Так вот, сам рассказ второй заключался в следующем. Выполнив указанное задание, он прибыл в Берлин в расположение своего подразделения, где застал личный состав в совершенно нетрезвом состоянии, и по достаточно уважительному поводу. Это было 2-е мая 1945 года – день капитуляции Берлинского гарнизона. Вы наверняка слышали, что у нас было принято «брать города к датам», только вот сейчас уже мало кто помнит, что ещё до 2017 года 2-е мая в Украине был праздничным (нерабочим) днём, уж не знаю – в честь чего. А в 2017-м его отменили, т.е. сделали рабочим, а вместо него ввели новый праздник и выходной – то ли на декабрь (Католическое Рождество), то ли на октябрь (День АТОшника). Так вот, Берлин брали чётко к празднику 2 мая:

«ПРИКАЗ

ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО

По войскам Красной Армии

и Военно-Морскому Флоту

Войска 1-го Белорусского фронта под командованием Маршала Советского Союза Жукова при содействии войск 1-го Украинского фронта под командованием Маршала Советского Союза Конева после упорных уличных боев завершили разгром берлинской группы немецких войск и сегодня, 2 мая, полностью овладели столицей Германии городом Берлин – центром немецкого империализма и очагом немецкой агрессии.

Берлинский гарнизон, оборонявший город, во главе с начальником обороны Берлина генералом от артиллерии Вейдлингом и его штабом сегодня, в 15 часов, прекратил сопротивление, сложил оружие и сдался в плен.

2 мая к 21 часу нашими войсками взято в плен в городе Берлине более 70.000 немецких солдат и офицеров.

…

В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях за овладение Берлином, представить к присвоению наименования “Берлинских” и к награждению орденами.

За отличные боевые действия объявляю благодарность войскам 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, участвовавшим в боях за овладение Берлином.

…

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

2 мая 1945 года, № 359»

По этому поводу даже изволил черкнуть пару строк «живой классик», лауреат Нобелевской премии по литературе А.И. Солженицын (он бы не был собою, если бы правильно указал хотя бы количество залпов, сравните с приказом Сталина выше):

«… Второго мая Москва лупила тридцать залпов, это значило — европейская столица. Их две осталось невзятых — Прага и Берлин, гадать приходилось из двух …».

Так вот, прибыл мой дед в расположение своей части (как можно предположить – недалеко от Бранденбургских ворот), а там никто лыка не вяжет, только одна перепуганная молоденькая медсестра (ему самому было уже за 30). И, рассказывал он, ну так мне хотелось выпить вместе со всеми – как никогда в жизни, но эта медсестра всё время ходит рядом, дёргает за рукав и уговаривает: «Дяденька, ну хоть Вы-то не пейте, ну пожалуйста, а вдруг немцы нападут». Приходилось держаться.

Увидавши её на борту,

Капитан вылезает из рубки

И становится, с трубкой во рту,

Рядом с девушкой в серенькой юбке…

Впрочем, капитанские погоны дед получил уже вскоре после окончания войны, а тогда он был ещё старшим лейтенантом.

И таки накаркала медсестра-трезвенница: раздались выстрелы, это какая-то немецкая часть пыталась покинуть окруженный Берлин и прорваться к своим любимым американцам, и напоролась прямо на позиции 75-го геодезического отряда. И деду пришлось организовывать оборону: угрожая предметом, похожим на пистолет, пинками и подзатыльниками расставлять подгулявших бойцов на позиции, вкладывать им в руки оружие и уговаривать пострелять в том направлении. Рассчитывать приходилось в основном на самого себя и на плачущую медсестру, но обошлось: немцы были уже не те, они сами не хотели проблем, и пошли другим путём, не связываясь с теми, кто стреляет.

На этом и заканчивается его второй и последний собственноручный рассказ о войне, разве что ещё он оговаривался потом, немножечко нарушая подписку о неразглашении: как на следующий день по боевой тревоге покидал Берлин и выдвигался в Прагу, как исследовал там подземные шкодовские заводы про производству атомного оружия, и потом после войны, уже будучи капитаном, строил завод-аналог (по сути – переносил из Праги, «содрав конструкцию», как говорят инженеры) в Кыштыме, он же Челябинск-40, и до сих пор оно там работает – великое НПО «Маяк». Из-за чего дед, как носитель гостайны, потерял право жить в радиусе 101 км от Москвы и других крупных городов. Кстати, и Омский нефтезавод тоже он строил потом.

В них сказано, например: «в Красной Армии с июля 1941 года».

Потом другая фраза, в графе «Участие в боевых действиях»: Западный фронт, с сентября по октябрь 1941 года. В те дни, кстати, данным фронтом командовал ну прямо «родной» генерал (впоследствии маршал) Конев, под началом которого дед будет и заканчивать войну тоже. Они тогда стояли на московском направлении и попали в так называемый Вяземский «котёл». Больше него был только Киевский: в плен попали около 688 тысяч советских бойцов и командиров, из окружения удалось вырваться лишь примерно 85 тысячам человек.

На этом, с октября 1941 информация об участии моего деда в боевых действиях обрывается, и возникает снова лишь в сентябре 1942 года. Что это за перерыв, в самое горячее для страны время, я попытаюсь объяснить ниже.

75-й геодезический отряд ещё перед войной был в составе этого самого Западного фронта (тогда – военного округа), дислоцировался в Белостоке и с 1940 года занимался артиллерийской разведкой на полях будущих сражений – в недавно освобожденной «Западной Белоруссии» (ныне это территория Польши). С 5 мая 1941 года они перебазировались в район Ковно (ныне это литовский Каунас).

И, в самом прямом смысле слова, первыми попали под ВНЕЗАПНЫЙ немецкий удар 22 июня 1941 года, ведь военнослужащие данного отряда занимались геодезической разведкой, картографированием местности и установкой ориентиров для артиллерийской стрельбы на самом переднем крае, насколько это допускали пограничники. Отряд оказался в окружении, в Минском «котле» вместе с остальным Западным фронтом. Остатки отряда, понеся большие потри в личном составе и потеряв всю матчасть, пробились из окружения на Смоленск и частично на Ригу. С 5 июля 1941 года отряд дислоцировался, восстанавливался и пополнялся в подмосковном Орехово-Зуево.

В этом городе на реке Клязьма, в 80 км от МКАДа (восточнее Москвы), и жил мой дед со своей матерью до войны; отца его убили немцы в Первую Мировую войну 1914 года. Его старшие братья жили отдельно с семьями, о них я рассказывал в предыдущих частях настоящей трилогии: «Лейтенант Лисичкин: Руки без штурвала …» и «Лейтенант Лисичкин и Забытое оружие Победы».

Младший из трёх братьев, мой дед перед войной закончил строительный техникум и имел квалификацию инженера-строителя, что подразумевает умение работать с картами, геодезией, меркшейдерством и прочей спецификой. Потому и был направлен Орехово-Зуевским военкоматом в тут же формировавшийся 75-й геодезический отряд. И по этой же причине в конце войны направлен в Прагу – изучать, как инженер-строитель, устройство заводов по производству атомного оружия – об этом сказано чуть выше.

По мере завершения восстановления 75-го геодезического отряда, в сентябре-октябре 1941 года мой дед впервые участвовал в боевых действиях, а потом был перерыв до осени 1942-го.

В частности, «… с 23 сентября по 20 октября 1941 г. 75-й геодезический отряд обеспечивал боевые действия артиллерии в районе г. Ельня [первый город, освобожденный в результате наступления советских войск в той войне], на оборонительных рубежах Московской зоны обороны: Калуга – Малоярославец; Клин – Волоколамск – Можайск, принимал участие в строительстве Можайского укрепрайона ...».

А потом, как сухо сообщают документы, «… в конце октября 1941 г., отряд из г. Орехово-Зуево передислоцирован в с. Кантаурово Борского района Горьковской обл. (переход протяженностью 600 км был осуществлен пешим порядком)…».

Что же произошло? Почему в ту самую «суровую осень», в наиболее сложный месяц битвы за столицу, когда в первый и в последний раз за всю историю не работал Московский метрополитен (правда, всего 1 день) – воинская часть была построена в колонну и пошла пешком на 600 км на восток, прочь от Москвы?

Дело в том, что было принято решение врагами народа, засевшими в руководстве страны (или, наоборот, патриотами – нужное подчеркнуть): изъять из действующей армии всю крупную артиллерию, и увезти подальше на восток – за Волгу, до особого указания. Пусть пока воюют половинками кирпичей и черенками от лопат, а бабы ещё нарожают. Конкретно это решение приписывает себе в своих же мемуарах Главный маршал артиллерии Воронов, прах которого ныне покоится в Кремлёвской стене, и каждый год в День Артиллериста (19 ноября) ему воздаются особые воинские почести, включая возложение венков. Классический пример врага народа из тех, что, по меткому выражению артиста Буркова, «в 1938 году пролезли в руководство страны через Партию».

Мотивация для такого решения озвучена следующим образом: немцы наступают слишком быстро, а наши отступают слишком медленно – потому и попадают в «котлы», а самое страшное – что врагу при этом достаются и орудия крупных калибров, вместе с боекомплектом, которые потом стреляют по нам же.

Потому что организованно отступать, отстреливаясь, нету возможности: другие враги народа саботировали создание и производство в достаточном количестве нормальных артиллерийских тягачей. Которые едва ли сложнее великого танка «Т-34», но тем не менее получилось именно так, как получилось. Сначала собирались строить отдельные заводы по изготовлению артиллерийских тягачей (у нас на каждый чих надо строить отдельный завод), потом поручили это танковым заводам, как побочную продукцию, но тем лишь бы выполнить план по основной продукции. Вопрос с тягачами (как и, скажем, с нормальными грузовиками или бронетранспортерами для пехоты) враги народа просто уболтали на своих партийных собраниях.

Поэтому осенью 1941 года, крупные пушки централизованно изъяты из действующей армии, погружены на железнодорожные платформы и увезены за Волгу, где впервые за всю войну вступили в сражение только начиная с битвы за Сталинград, т.е. в середине осени 42-го, с того берега поддерживая героических защитников плацдарма. А до этого, на всём пути от границы до Москвы и до Волги, советским бойцам предписывалось останавливать врага, бросаясь под бронетехнику с коктейлем Молотова, как у нас на Евромайдане в 2014-м. Результат вы знаете: остановить врага смогли только там, где осталась невывезенной крупная артиллерия: в заблокированном Ленинграде, или в Севастополе (знаменитая 35-я батарея береговой обороны – две недемонтируемые башни главного калибра от линкора «Полтава»).

Вот почему у многих участников войны, кто так или иначе связан с крупной артиллерией, до ноября 1942 года в боевой биографии стоит жирный «прочерк»: деды отдыхали.

В частности, как далее говорят документы, «…с ноября 1941 г. по март 1942 г. 75-й отряд развивал геодезические сети для обеспечения топографических съемок в районе Волго-Сурского оборонительного рубежа (по левому берегу р. Волга от г. Горький до г. Казань)…».

Это то, о чём я говорил выше: в дни, когда шла битва за Москву (она вся засекречена, и когда-нибудь я расскажу – как именно её отстояли, и отстояли ли вообще), и кстати – Вторая битва за Харьков, когда ещё держался Севастополь и вымирал Ленинград – все эти дни крупная советская артиллерия сидела за Волгой, а приданные ей разведывательные подразделения, вы только вдумайтесь: рисовали карту местности между Казанью и Нижним Новгородом …

Далее, сообщают документы: «…В апреле 1942 г. отряд передислоцирован в г. Малмыж, Кировская обл. Приказом по ВТС КА № 013 от 22.04.1942 г. 75-й геодезический отряд вошел в подчинение начальнику топографического отдела штаба Московского военного округа. В апреле-сентябре 1942 г. отряд производил работы в Ижевско-Яранском районе (Марийская, Татарская, Удмуртская и Башкирская АССР, Горьковская, Кировская и Молотовская области)…».

Пусть вас не смущает термин «Московский военный округ», это по-прежнему заволжская степь: Марий Эл, Татарстан, Удмуртия, Башкирия, Нижегородская, Кировская и Пермская области (последняя в то время называлась Молотовской).

И достаточно внезапно эта мирная жизнь закончилась – когда немцы подошли к Воронежу и Сталинграду, отряд вместе с моим дедом сорвался с места и убыл на Воронежский фронт настолько быстро, что приказ об этом оформили только через 9 месяцев и «задним числом»:

«… В соответствии с директивой Генерального Штаба Красной Армии № 893417с от 29.08.1942 г. отряд передан в состав Воронежского фронта. Из приказа по ВТС КА № 016 от 3.04.1943 г.: «…75-й геодезический отряд полагать убывшим со станции Вятские Поляны из состава Московского военного округа в распоряжение начальника топографического отдела штаба Воронежского фронта с 15.09.1942 г.».

«… Сколько жили в обороне,

Что уже с передовой

Сами шли, бывало, кони

Как в селе, на водопой.

И на весь тот лес обжитый,

И на весь передний край

От землянок, домовитый,

Доносился песий лай.

И прижившийся на диво

Петушок – была пора –

По утрам будил комдива,

Как хозяина двора.

И во славу зимних будней

В бане – пару не жалей! –

Секлись вениками люди

Вязки собственной своей…

Вдруг приказ. Конец стоянке,

И уже так далеки

Опустевшие землянки,

Сиротливые дымки…»

Совершив 500-километровый пеший переход (в то время железная дорога на Воронеж простреливалась немцами, и поезда проводили буквально вручную, поштучно и по ночам), 75-й отряд по прибытии в конце сентября 1942 г. к месту дислокации (пос. Елань-Коленовский Воронежской обл.) сразу же приступил к развитию опорных геодезических сетей на армейских и тыловых рубежах в интересах артиллерии крупного калибра Резерва Главного командования, приданной Воронежскому фронту.

В октябре-декабре 1942 года работы выполнялись на Донском оборонительном рубеже, где создана опорная геодезическая сеть на площади 10,5 тыс. кв.км. с общим числом артиллерийских пунктов 3647. В эти дни война пошла в обратном направлении [потому что в неё наконец включилась наша тяжёлая артиллерия, до того сидевшая в Пермской области]: 19 ноября 1942 года перешёл в Сталинградское контрнаступление соседний Юго-Западный фронт генерала Ватутина, а чуть позже – и наш Воронежский (с этим фронтом, будущим Первым Украинским, мой дед так и останется до конца войны).

В декабре 1942 года 75-й геодезический отряд обеспечивал боевые действия артиллерии в Среднедонской наступательной операции, а в январе-марте 43-го в Воронежско-Харьковской стратегической операции, включая Третью битву за Харьков (известную как операция «Звезда»).

Задокументированные персональные боевые действия моего деда в данный период таковы:

«… многократно под огнём противника производил создание артиллерийской опорной сети и привязку боевых порядков артиллерии и своей отличной работой обеспечил артчасти данными для меткого огня.

С 1 по 15 декабря 1942 г. производил привязку боевых порядков артчастей 8-й Артиллерийской дивизии Резерва Главного командования. Часть за меткую стрельбу получила благодарность, а мл.воентехник Лисичкин отмечен штабом артиллерии 6-й Армии.

С 1 по 15 января 1943 г. мл.воентехник Лисичкин произвел привязку боевых порядков 1112-го артполка, чем обеспечил меткий огонь и благодаря чему полк отлично поразил цели.

17 января 1943 г. при исполнении обязанностей офицера связи с командой бойцов в 4 чел. вел бой с группой противника и уничтожил 9 венгров и 3-х захватил в плен.

29 января 1943 г., в дер. Прудки ворвался в дом занятый противником, обезоружил и взял в плен трех солдат.

За многократные подвиги и за успешное выполнение боевых заданий по обеспечению боевой деятельности артиллерии достоин награждения орденом Красная Звезда».

Этот орден вы и видите на фото к статье, самый крайний слева.

Кстати, упомянутый здесь 1112-й артполк, 13-го марта 1943 года вёл бой в харьковском пригороде Рогань, где я сейчас живу. Но достоверно неизвестно, был мой дед в тот день по-прежнему с данным полком, или уже нет. Все вышеперечисленные действия совершены при наступлении с Щучьенского плацдарма на Дону (южнее Воронежа) вместе с артчастями, поддерживавшими 18-й стрелковый корпус, который перед штурмом Харькова был преобразован в 69-ю армию.

За сам Харьков, освобождённый и потом снова сданный врагу, по понятным причинам награды не давали. По воспоминаниям деда, главным артиллерийским ориентиром при штурме Харькова было задние Госпрома – видимое из любой точки города.

Потом была битва на Курской Дуге, «… в ходе которой военнослужащие 75-го геодезического отряда, помимо своей основной работы, выполнили дешифрирование около 10 тыс. аэрофотоснимков воздушной разведки, по которым вскрыто более 36 тыс. объектов обороны противника …».

И дальше – наступление на Киев, в котором дед попал на знаменитый Букринский плацдарм, затем были малоизвестные оборонительные сражения западнее Киева в районе Малина и Радомышля (река Тетерев) и дальнейшее наступление на запад в ходе Житомирско-Бердичевской операции. Вот снова данные из его наградного листа:

«с 28 августа по 25 октября 1943 года производил геодезическое обеспечение боевых действий артиллерии 47-й армии в районе г. Канев. 28 сентября 1943 года вместе с передовыми частями форсировал реку Днепр. Под сильным артиллерийским и миномётным огнём противника перебросил артиллерийскую сеть на правобережье реки Днепр и в кратчайшие сроки развил сеть на всём плацдарме.

30 сентября 1943 года под огнём миномётов и самоходных пушек противника им была выполнена привязка боевых порядков артиллерии. Своевременная и точная привязка боевых порядков артиллерии дала возможность уничтожить несколько батарей противника и тем самым обеспечить переправу наших войск через реку Днепр.

С 15 по 24 декабря 1943 года производил развитие артиллерийской сети и привязку боевых порядков артиллерии на рубеже по реке Тетерев. Выполняя задание под артиллерийским, миномётным и пулемётным огнём противника, установил 150 арт.пунктов, привязал 90 опорных пунктов и СНД артиллерии. Это в значительной степени содействовало успеху наших войск при прорыве полосы обороны противника».

За это был награждён медалью «За боевые заслуги» (на фото она вторая справа, после «За победу над Германией»).

Наконец, ещё один наградной лист, на орден Великой Отечественной войны (на фото он рядом с орденом Красной Звезды), получен моим дедом за следующие индивидуальные боевые действия в Западной Украине и Польше:

«Старший техник-лейтенант Лисичкин П.П. проявил себя при обеспечении боевых действий артиллерии на Днепровском, Житомирском, Винницком, Тернопольском и Висленском рубежах.

На указанных рубежах старший техник-лейтенант Лисичкин П.П. определил координаты 330-ти арт.пунктов; проконтролировал привязку 46 батарей, произвел засечку 20 целей и ориентиров на стороне противника, чем обеспечил стрельбу артиллерии высококачественной топографической основой и возможностью быстрого и точного подавления огневых средств противника.

От Днепра до Вислы ст.техник-лейтенант Лисичкин П.П. выполнял боевые задания по развитию артиллерийских сетей на передаем крае нашей обороны под непосредственным воздействием артиллерийского и минометного огня противника.

Под огнем противника показал себя стойким и смелым офицером. За отличное обеспечение артиллерийскими исходными данными для привязки боевых порядков и точной засечки целей на стороне противника старший техник-лейтенант Лисичкин П.П. достоин награждения орденом Отечественной войны 2-й степени».

Ну а дальше вы знаете: Висла-Одерская операция, потом Силезия и вот теперь Берлин, Прага, далее везде.

Как там у поэта сложено, но по отношению к моему деду и его однополчанам это следует воспринимать буквально:

«… И в заволжской дали

Спешно рыли окопы,

И с боями дошли

До предела Европы…»