Сработал ли российский разворот к Азии?
Сначалом украинского кризиса Азиатско-Тихоокеанский регион не поддержал западные санкции против России. Сохраняя тонкий баланс, к карательным мерам Вашингтона не присоединилась ни одна азиатская страна. Япония нехотя их поддержала, но ограничилась символическими санкциями. Неприсоединение Азии помогло Москве адаптироваться к западным санкциям. Первоначально разворот к Азии рассматривался как краткосрочная тактическая мера, призванная выиграть драгоценное время для разработки отечественных аналогов. Для замены иностранной техники в энергетическом и оборонном секторе была запущена программа импортозамещения. Однако из-за отсутствия внутренних возможностей и слабого межотраслевого сотрудничества прогресс в замещении затянулся — на фоне неконкурентоспособных цен и низкого качества. Диверсификация импорта из незападных стран постепенно сменила стремление к российским заменителям, став важной частью долгосрочной российской повестки. Азиатско-Тихоокеанский регион стал новым экспортным рынком углеводородов и оружия, ведущим поставщиком новейших технологий и главной альтернативой западному капиталу.
Диверсификация рынка
По мере ухудшения отношений с Западом Россия стремилась нарастить экспорт энергоносителей и продажи оружия азиатским потребителям. С запуском трубопровода «Восточная Сибирь — Тихий океан» Россия стала крупнейшим поставщиком нефти в Китай, потеснив Саудовскую Аравию. Москва также намерена стать крупным поставщиком природного газа в Китай. В декабре 2019 года был запущен долгожданный трубопровод «Сила Сибири», рассчитанный на 38 миллиардов кубометров природного газа в год в течение 30 лет. Растущий азиатский рынок сжиженного природного газа с высокими прибылями привлек НОВАТЭК, ведущую компанию СПГ в России. 80-85% своего сжиженного природного газа с полуостровов Ямал и Гыдан компания планирует экспортировать в Азиатско-Тихоокеанский регион.
Точно так же Россия отдает приоритеты Востоку и в оборонном секторе. Россия нарастила продажи оружия в Юго-Восточную Азию и стала крупнейшим экспортером оружия в регион. Более 60% оружейных поставок, — включая системы ПРО, танки и истребители, — ушли в Индию, Лаос, Вьетнам, Мьянму, Филиппины и Индонезию. Индия закрепилась как крупнейший потребитель российского оружия и приобрела в 2017 году вооружений на сумму более 4 миллиардов долларов. Вопреки западным санкциям, Россия продает Индии и Китаю передовые вооружения, — например, истребители Су-35 и ракеты класса «земля-воздух» С-400. Вопреки прежнему сопротивлению, с 2014 года Россия даже открыла свой добывающий сектор и транспортную инфраструктуру для инвесторов из Китая и Индии.
Поставки передовых технологий и оборудования
По последним данным российского Института экономической политики им. Гайдара, больше всех от продолжающейся программы российского импортозамещения выиграли Китай и Индия. С 2014 года китайские компании стремительно появились на российском рынке технологического оборудования и постепенно повысили свое мастерство. Первоначально китайское оборудование считалось некачественным, но оно выдержало испытание в проекте НОВАТЭКа «Ямал СПГ». Нарушив западную технологическую монополию, шесть китайских производителей шельфовой техники занялись строительством модулей и изготовлением транспортных судов. Тяготеет к Китаю и российский рынок нефтяных услуг, где ранее доминировали западные компании. Крупными поставщиками буровых установок стали Jereh Group и Sichuan Honghua Petroleum Equipment, нарастив свою долю на российском рынке до 45%. Недавно экспорт китайской техники в Россию впервые превысил немецкий. Китайские компании помогали российским энергетическим компаниям разрабатывать технологии повышения нефтеотдачи, чью передачу частично запрещают санкции США и ЕС. Поскольку качество китайского оборудования значительно улучшилось, российские компании сочли его годным для арктических проектов. «Роснефть» и «Газпром нефть» воспользовались китайской полупогружной буровой установкой «Наньхай» (Nanhai VIII) для своих пострадавших от санкций проектов в Карском море, а НОВАТЭК — китайской буровой установкой на полуострове Ямал.
Опасаясь реакции Вашингтона, Япония, Южная Корея и Сингапур сыграли ограниченную роль, ограничиваясь помощью в секторах, смежных с попавшими под санкции — добыча СПГ и судостроение. Японская JGC Corporation и Chiyoda Corporation стали основным подрядчиками проекта «Ямал СПГ», а южнокорейские верфи строили для того же проекта суда. Что касается арктического СПГ-2, то недостаток опыта в судостроении компенсируют Samsung Heavy Industries и Hyundai Samho Heavy Industries, передав технологии заводу «Звезда», которым владеет «Роснефть».
В оборонном секторе решающую роль в российском импортозамещении сыграла Индия. Из-за отраслевых санкций выбор для российских спутников ГЛОНАСС нового поколения пал на индийские процессоры. В 2018 году Индия заключила долгожданный контракт на строительство четырех российских фрегатов с управляемыми ракетами на верфи Гоа. Изначально корабли проектировались под украинские газовые турбины, но после украинского запрета на военный экспорт корабли с передачей технологий были отданы Индии по выгодной цене. В прошлом году Индия подписала соглашение о сотрудничестве по совместному производству запчастей и комплектующих для российской военной техники. Юго-Восточная Азия стала важным поставщиком электронных компонентов, которые прежде закупались в странах НАТО. Несмотря на недоверие и сдержанность Москвы, сотрудничество с Пекином в сфере высоких технологий представляется перспективным направлением сотрудничества — в том числе в рамках создания российской инфраструктуры 5G.Помощь Китая и Индии обошлась не даром. Воспользовавшись изоляцией России от Запада, Пекин и Дели усилили свои позиции на переговорах, добившись выгодных цен и финансовых условий.
Альтернативы западному финансированию
Правительственные институты Азии стали основным финансовым инструментом для российских компаний в стесненных финансовых обстоятельствах. Функционируя отдельно от западных финансовых систем, они предоставили гарантии частному сектору для смягчения санкционных рисков. В противном случае участие азиатских предприятий едва ли можно было гарантировать. Частные китайские банки поначалу отказались предоставлять кредиты проекту НОВАТЭКа «Ямал СПГ» — на фоне сложной бюрократии и отсутствия знаний о России. Внешнее финансирование было обеспечено лишь после политического вмешательства на высшем уровне и реструктуризации займов государственным фондом «Шелкового пути», Банком развития Китая и Экспортно-импортным банком Китая. Точно так же японский частный торговый дом Mitsui & Co согласился приобрести 10-процентную долю в арктическом СПГ компании НОВАТЭК лишь после того, как 75% инвестиций согласилась покрыть Национальная корпорация Японии по нефти, газу и металлам.
Сотрудничество с государственными учреждениями Азии шло не столь гладко, как могло показаться. В ходе ряда сделок по долевому участию и финансовому кредитованию возникли трудности. Переговорам мешали нежелание России предоставлять контрольные пакеты акций и разногласия по цене. Отказ Китая от долевого участии в разработке Ванкорского месторождения и неспособность предоставить «Газпрому» предоплату в размере 25 миллиардов долларов продемонстрировали, что Китай отнюдь не готов финансировать амбициозные проекты России любой ценой.
В будущем поддержка со стороны азиатских правительств останется решающей для обеспечения внешнего финансирования. Но упор на азиатские инвестиции в долгосрочной перспективе нанесет ущерб стремлению России к самообеспеченности и технологическому суверенитету. Поскольку финансовая помощь со стороны Китая зачастую предоставляется при условии участия китайских подрядчиков и китайского капитала, это идет вразрез с попытками России развивать собственное производство и снизить чрезмерную зависимость. Чтобы как-то компенсировать асимметрию в отношениях с Пекином, Москва стремится диверсифицировать взаимодействие с другими игроками в регионе, но из-за расширения санкций США разворот России к Японии и Южной Кореи будет носить ограниченный характер.
Доктор Мария Шагина — сотрудник Центра восточноевропейских исследований при Цюрихском университете. Специализируется на международных санкциях и исследовании постсоветского пространства.