Прощенья просит одинаково актриса Лия Ахеджакова
Продолжение. Начало здесь:https://cont.ws/@vv900535441/1493356
Некоторые деятели российского либерального движения не просто оставили свой след в народной памяти, но и обогатили русский язык новыми словоформами, которые предельно точно определяют их деяния. Например, таким словом стало «ахеджакнуло». Этим термином определяется состояние очередного неполживца, которому постоянно хочется извиняться от имени всей страны — по любому поводу или без.
Как можно догадаться, в новом рассказе Федерального агентства новостей речь пойдет о Лие Меджидовне Ахеджаковой — маленькой актрисе в амплуа травести. Начиная с какого-то поворотного момента, она внезапно решила самоутвердиться, взвалив на себя роль «извиняющегося голоса всея России» — безо всякого на то права.
Писавшая Сталину
Лия Ахеджакова родилась 9 июля 1938 года в Днепропетровске. О своем биологическом отце она практически никогда не рассказывала, но, по воспоминаниям актеров Русского драматического театра им. Горького в Днепропетровске, мать Лии, Юлия Александровна, закрутила перед рождением дочки роман с работником сцены Семеном Найхемом, который, вполне возможно, и стал отцом девочки.
Впрочем, в гражданском браке родители Лии прожили совсем недолго. Уже в 1941 году мать вместе с трехлетней дочерью бежала в Красноярск, спасаясь от наступающих немецких войск. Там же, в Красноярском крае, в эвакуации находился и Адыгейский драматический театр, главным режиссером которого был Меджид Ахеджаков. Судя по всему, именно там мать Лии и молодой режиссер театра познакомились, а вскоре и поженились. Так Юлия Ахеджакова стала актрисой театра при своем новом муже.
Впоследствии Лия Ахеджакова любила козырять тем, что происходит из адыгского княжеского рода Ахеджаковых: отчим не только удочерил Лию, но и дал ей свое отчество и фамилию, — хотя правильнее было бы называть ее в лучшем случае падчерицей. Не отсюда ли проистекает страсть Лии к самозванству?
Других детей, кроме Лии, в семье Ахеджаковых так и не появилось. Ее мать страдала от открытой формы туберкулеза и неоднократно находилась между жизнью и смертью. По воспоминаниям самой Лии, имевшую множественные каверны в легких маму затягивали в корсет перед выходом на сцену, и та после окончания спектакля за кулисами страшно кашляла кровью, часто падая без сил. Иногда кровь начинала идти прямо на сцене — и актрисе приходилось прерывать выступление, украдкой пряча в платок розовую пену, шедшую изо рта.
В 1948 году, в десятилетнем возрасте, школьница Ахеджакова написала… письмо Иосифу Сталину, в котором попросила его о каком-то чудодейственном лекарстве для своих больных мамы и тети, тоже туберкулезницы. В качестве оплаты за чудо Лия пообещала «отцу народов» закончить школу с золотой медалью.
Удивительно, но наивное письмо маленькой девочки дошло по адресу: редкое новое лекарство от туберкулеза не только было найдено в опустошенном войной СССР, но и было срочно доставлено в провинциальный Майкоп, и это спасло жизни родственниц маленькой Лии.
Тут стоило бы проявить элементарную человеческую благодарность, не так ли? Но в своем интервью от 2013 года, комментируя тот случай, Ахеджакова заявила:
«Сталиным нечего восхищаться, так как лично к нему письмо мое не дошло».
Хотя факт остается фактом: именно при Сталине была создана государственная система, благодаря которой письмо маленькой девочки не потерялось, а мать Лии Меджидовны прожила до 74 лет, а не скончалась от туберкулеза в молодости.
«Черно-белая» актриса
В 1956 году, окончив школу с обещанной золотой медалью, Лия Ахеджакова попыталась поступить на журфак МГУ. Однако, как она сама вспоминает, позорно распсиховалась на собеседовании, от волнения забыла даже собственное имя и в итоге в университет не попала.
После такого провала Ахеджакова смогла поступить только в куда менее престижный Московский институт цветных металлов и золота, где проучилась полтора года, бросив его по собственному желанию. Да это и понятно: нашу героиню привлекали не точные науки и не техника — она выросла в театральной среде, и именно театр был для нее главной страстью.
Не сумев покорить Москву с первого раза, Лия вернулась в Майкоп. Там она поступила в адыгейскую студию столичного ГИТИСа и закончила ее в 1962 году. Правда, двери в театр для Ахеджаковой были открыты не благодаря каким-то удивительным талантам, а из-за ее… небольшого роста.
С 1961 года Ахеджакова начинает играть в столичном ТЮЗе, выступая в амплуа травести. Травести — оригинальная театральная роль, в которой от актрисы требуется создание образа другого пола или возраста, обычно мальчиков или девочек-подростков.
Как правило, актрис-травести используют в постановках потому, что добиться от актера-ребенка требуемого для сложных ролей исполнительского мастерства нелегко. Кроме того, актер-ребенок быстро взрослеет, и на его роль приходится вводить (и обучать!) нового исполнителя, тогда как травести может выступать в одной и той же роли долгие годы.
И вот, долгие годы Ахеджакова играет именно так — постоянно изображая детишек разного пола или сказочных персонажей в детских спектаклях московского ТЮЗа. Поросенок Ниф-Ниф, Ослик Иа-Иа, Воробушек, Дениска Кораблев, Пеппи Длинныйчулок — ролей у Ахеджаковой было много, но все они были не глубокими и весьма шаблонными.
Так и положено в детских спектаклях, где Добро и Зло окрашены в белый и черный цвета, однако жди беды, когда подобная картина мира переносится вдруг на реальность.
Об этой особенности творчества Лии Меджидовны написал знаменитый советский актер Валентин Гафт в одной из своих эпиграмм:
Всегда играет одинаково
Актриса Лия Ахеджакова…
Как вспоминал режиссер Эльдар Рязанов, это двустишие настолько задело Ахеджакову, что Гафту пришлось оправдываться — но стих уже ушел «в народ».
Лишь через долгие пятнадцать лет «заточение» Ахеджаковой в московском ТЮЗе было закончено: в 1973 году она получает первую роль в кино, а в 1977 году переходит на работу в театр «Современник», где ей начинают давать «взрослые» роли. На пятом десятке лет «ослик Иа-Иа» наконец-то уходит из жизни Лии Меджидовны.
Та, кто любит извиняться
Следующий период жизни Ахеджаковой, пожалуй, известен всем и без нашего рассказа. Большую часть известных ролей в театре ей дали режиссеры Роман Виктюк и Галина Волчек, а в кинематографе Ахеджакова стала звездой для другого мэтра, уже упомянутого Эльдара Рязанова.
Впрочем, даже здесь все снова получилось «одинаково»: секретарша Вера из «Служебного романа» вполне могла забежать на Новый год к своей подруге Наде из «Иронии судьбы», а потом дослужиться до младшего научного сотрудника Малаевой из «Гаража».
Нам же интересен последний период жизни актрисы, когда стареющая Лия Меджидовна решила взвалить на свои плечи всю боль вины и весь груз ответственности за Россию — хотя никто ее об этом не просил.
Возможно, подлинный перелом в ее жизни случился 4 октября 1993 года — в тот трагический день Ахеджакова в эфире РТР назвала защитников Дома Советов «оскалившимися озверевшими мордами». И даже пошла на прямой подлог, заявив, что сторонники российского парламента «убивали теток, которые за копейки стерегли пальто в гардеробе Останкино».
Своим лживым выступлением актриса внесла лепту в раскручивание маховика гражданского конфликта, который в тот самый день вступил в самую кровавую фазу. Так или иначе, президента Бориса Ельцина Ахеджакова поддерживала до самого конца, называя его не иначе как «наш президент» — и даже не думая извиняться.
Эта аберрация между двумя сугубо различными понятиями, «мой» и «наш», с течением времени в голове Ахеджаковой только нарастала. Но понадобились два десятка лет, чтобы эта путаница достигла терминальной стадии.
В январе 2013 года знаменитая и многими все еще очень любимая актриса взяла вдруг слово и… осудила принятие в России закона, запрещающего усыновление российских детей-сирот гражданами США. Ахеджакова назвала его «абсолютно людоедским и подлым» и призвала принять участие в протестах против него.
Считая, что в США «нашим детям будет лучше», она зачем-то «расписалась» за все российские семьи, желающие иметь приемных детей. Учитывая, что сама Лия Меджидовна бездетна и никогда не проявляла желания усыновить ребенка, ее слова выглядели совсем уж нелепо.
Прошел всего год, и Ахеджакова решила извиниться за «агрессию России против Украины». Она одной из первых подписала коллективное письмо, адресованное творческим деятелям «незалежной», в котором фактически осуждалась т. н. «российская военная интервенция на Украину».
При этом ни референдум в Крыму, ни гражданская война в Донбассе, ни тысячи политзаключенных на территории постмайданной Украины Ахеджакову, похоже, не интересовали. Судьба миллионов соотечественников для нее потерялась где-то между «наш» и «мой».
В июне 2015 года в интервью телеканалу «Дождь» Ахеджакова принесла публичные извинения «народу Армении за российскую агрессию и оккупацию». Тут уж в недоумении оказалась вся закавказская республика, поскольку из контекста было плохо понятно, где же искать в Ереване «Вежливых людей», пытающихся «захватить» союзника России по ОДКБ.
Судя по всему, внутри Ахеджаковой, в каком-то наивном детском мирке все еще живет актриса-травести. В том же 2014 году она прочитала в эфире «Эха Москвы» стих «Реквием по МН17», где от лица России взяла на себя ответственность (!) за сбитый над Донецкой областью малайзийский Boeing, да еще и назвала защитников ДНР «террористами».
И вновь «мое мнение» внезапно превратилось в мозгу Лии Меджидовны в «позицию всей России». Заметим, что она метнулась извиняться за целую страну до всякого суда, до объявления итогов расследований. Однако вовсе не изъявила желания хоть как-то лично заплатить за якобы «очевидную нашу вину».
Заученная роль
Секрет такого наивного взгляда на мир, кстати, как-то был выдан самой Ахеджаковой. В интервью «Эху Москвы» в 2013 году она призналась:
«Как я Диме Муратову однажды сказала — ну, я выписываю «Новую газету», я же должна знать, что я думаю».
Как видится, именно в этом и состоит главная ошибка Лии Меджидовны. Она совершенно не понимает разницы между глаголами «думаю» и «знаю», путает местоимения «мой» и «наш», да и вообще имеет мало личных мыслей, будучи, по сути, актрисой чужой судьбы.
Она все так же читает с жизненной сцены текст Поросенка Ниф-Нифа или секретарши Верочки, совершенно не задумываясь над его смыслом, а только воспринимая любезно проставленные ремарки режиссера: «со стыдом», «осуждающе» или «извиняясь».
Однако реальная жизнь — не театр и не кино. В ней нет «белого» и «черного», как в спектаклях ТЮЗа. И Россия — не «тоталитарная империя зла», чего бы ни заявляли в «Новой газете» или на «Эхе Москвы». И уж совершенно точно, извиняться, прилюдно хватаясь за сердце, стоит лишь в том случае, когда ты чувствуешь ответственность за собственные, а не чьи-то еще, проступки.
Лия Меджидовна, успокойтесь. Россия, если понадобится, сама за себя ответит. И даже, возможно, извинится — за то, например, что слишком долго позволяла говорить от своего имени фиглярам с заученною ролью.
