Новая Газета: «Тонометр сыну надевали на скованные руки»
С каждым днем растет число фигурантов по делу «о массовых беспорядках» на акции 27 июля. Буквально за один день жизнь этих людей кардинально меняется, судьи со скоростью «бешеного принтера» выдают идентичные решения — заключить под стражу. Одним из них оказался 25-летний москвич Сергей Абаничев, с 5 августа 2019 года содержащийся в СИЗО‑1 «Матросская Тишина». Мы попытались выяснить, как молодой человек, который не занимался политическим активизмом и был далек от оппозиции, стал обвиняемым в участии в «массовых беспорядках» за «брошенный стаканчик».
На пороге квартиры нас встречает отец Сергея Вячеслав Иванович и старший брат Павел. Закрывая дверь, Вячеслав Абаничев заматывает ручку двери белым проводом. Объясняет, что дверь теперь не закрывается — замок взломали силовики, когда пытались ворваться в квартиру.
Больше в доме ничего не напоминает об обыске. Вячеслав Иванович рассказывает, что семья у них большая, помимо сыновей он с супругой воспитывает 14-летнюю дочь. Главе семейства 61 год, работал в милиции в техническом подразделении, занимался бизнесом, сейчас на пенсии. Мама Сергея Абаничева Лариса Викторовна, инженер, сейчас временно не работает. Арест сына переживает очень тяжело, часто плачет — выйти в гостиную не хватило моральных сил.
Всю жизнь семья Абаничевых прожила в Москве, дети ходили в школу в Марьиной Роще. После 11-го класса Сергей поступил в МАДИ, но не окончил. Месяц назад нашел новую работу — менеджера по продажам.
«Он интересовался всем понемножку, но у него не было особой привязанности к чему-то конкретному. Он, безусловно, был в курсе того, что происходит в стране, не активно, но следил за новостями», — замечает отец. Сына он называет человеком «с острым чувством справедливости». Старший брат Павел добавляет, что Сергей всегда не любил, когда кого-то обижают. Особенно трепетное отношение у него к животным. Вместе со своей девушкой Сашей Сергей часто брал на передержку бездомных собак и кошек, ездил с кормами в приюты.
«Он очень добрый… Понимаете, такой человек, в котором есть все, все, что нужно: храбрость, честность, справедливость, он никогда не лицемерил, не обманывал. Никогда. Я до сих пор не понимаю, что происходит? Я не могу объяснить, почему именно такие люди, как Сережа арестованы? За что?» — голос Саши дрожит, слезы не дают говорить.
Накануне, перед акцией 27 июля, отец спросил у Сергея, пойдет ли он туда. Ничего определенно сын не ответил: «Вряд ли, много дел». Утром 27 июля родители уехали на дачу, а Сергей поехал на «Пушкинскую» в магазин H&M.
Увидев в интернете кадры с задержаниями людей на Тверской, родители сразу позвонили младшему сыну, он успокоил, что действительно был на акции, но с ним все в порядке.
«Он нам так ничего и не рассказал, потому что ничего не увидел, стоял за оцеплением. Говорил, что никуда не мог пройти. Мы и то больше видели, когда смотрели трансляцию», — уточняет отец.
Через неделю родители снова уехали на дачу, сыновья остались дома. Утром 3 августа братья проснулись от стука в дверь. За дверью стояли люди в масках. Сергей и Павел решили не открывать. Визитеры чем-то залепили глазок и продолжали усиленно стучать.
«Мы с братом сели на кухне, стали думать, зачем к нам пришла дюжина омоновцев. Я спрашивал у Сергея: ты что-то делал? Может, на митингах был, дрался с кем? Он ответил, что 27 июля был, но ничего не делал», — вспоминает Павел.
За дверью было слышно, как автоматчики говорили по рации, что замок сложный, не просто будет открыть. Целый час они ковыряли замок, но дверь не поддавалась. В этот момент к квартире подошли родители. Им показали копию постановления о проведении обыска, «не терпящего отлагательства». Автоматчики потребовали у отца открыть дверь ключом, но замок уже был поврежден. «Я кричу Паше, чтобы он открыл с той стороны. Силовики испуганно смотрят на меня: «Какой еще Паша?» Испугались, что не туда пришли», — усмехается Абаничев-старший.
Когда дверь открыли, Сергея и Павла поставили к стене, обыскали и заковали в наручники.
— Я требовал: «Освободите их! Они вам не оказывали сопротивления, — вспоминает Вячеслав Иванович. — Но следователь мне ответил: «Они нам не открывали дверь».
Позже с Павла сняли наручники, а с Сергея нет. Визитеры издевательски пошутили, что ключи к наручникам «не подходят». Сергею стало плохо, он побледнел. Лариса Викторовна потребовала, чтобы сыну померили давление. В итоге тонометр надевали на скованные руки. Из-за высокого давления вызвали скорую. Тогда же «нашелся» и ключ от наручников.
«Врачи сказали, что показания запредельные и нужно постоянное медицинское наблюдение. Но госпитализировать не стали», — вздыхает Вячеслав Абаничев.
«Идем против часовой стрелки», — скомандовал следователь. Начался обыск. Особо ничего не искали. Зашли в комнату Павла, включили его компьютер и предупредили, если сейчас не введет пароль, то всю технику изымут. «Я ввел пароль, специалист со следователем зашли в мои соцсети, посмотрели, на какие группы подписан в «ВКонтакте». Спрашивали про пару сомнительных пабликов, посмотрели некоторые посты за 2017 год. Затем открыли адресную строку, стали вводить в поиск «протест», «акция». Но ничего не нашли, сказали, все нормально. У меня ничего не изъяли», — вспоминает Павел.
В комнате Сергея обыск проводился тщательнее. У него обнаружили агитационную брошюру за Илью Яшина.
— Зачем вам это? — спросил у Сергея следователь.
— Выходил из метро, мне промоутер дал, не успел еще прочесть. Взял, чтобы его не обидеть.
— Изымаем!
— Это экстремистская литература? — поинтересовался отец.
— Нет, политическая.
Еще у Сергея забрали телефон и планшет. Спросили, в каких вещах он был 27 июля — в светлой футболке и темных шортах. В день обыска эти шорты оказались на Павле. Следователь попросил их снять и отдать им для экспертизы.
По окончании обыска следователь предложил Сергею проехать с ним в Следственный комитет — «на разговор».
«Он задержан? — спросил я.— «Нет, но должен проехать с нами», — ответил нам следователь. Потом мы выяснили, что первый допрос Сергея прошел без адвоката», — вспоминает отец.
После этого «разговора» следователь сразу же поменял статус Сергею на подозреваемого, обвинив в том, что на акции он якобы кинул картонный стаканчик в полицейского. Через четыре часа Абаничева снова позвали на допрос, теперь уже вместе с адвокатом Светланой Сидоркиной. Составили протокол задержания на 48 часов и снова допросили. Он повторил свои показания, пояснив, что в тот момент, когда правоохранители начали оттеснять толпу, у него в правой руке был бумажный стаканчик от кока-колы из «БургерКинга».
«Так как стаканчик был пустой и началась давка, я решил выкинуть его, откинув в сторону», — говорил Сергей на допросе, категорически отрицая, что пытался бросить стаканчик в ОМОН.
В тот же день Абаничеву предъявили обвинение по ч. 2 ст. 212 УК РФ (участие в массовых беспорядках). В качестве доказательств — видеоролик и справка о результатах ОРД Центра «Э». «Согласно ОРМ Абаничев С.В. 27.07.2019, находясь в Леонтьевском переулке г. Москвы, применил насилие в отношении представителя власти», — сообщал документ за подписью оперуполномоченного ЦПЭ ГУ МВД России по Москве И.И. Морозова. Что конкретно сделал Абаничев — ни слова.
6-минутный видеоролик ситуацию тоже не проясняет: сначала на кадрах ОМОН задерживает людей, потом вытесняет их из Леонтьевского переулка. И в этот момент в сторону омоновцев летят два синих предмета, похожие на бумажные стаканчики. При этом Абаничева среди множества других митингующих увидеть практически невозможно. Зато оперуполномоченный Морозов разглядел его лицо и указал в своем акте, что именно Абаничев, находясь в толпе, кидал синюю банку в одного из полицейских. Кто оказался потерпевшим среди правоохранителей — неизвестно.
Сейчас защита пытается разыскать очевидцев, которые видели Сергея Абаничева в Леонтьевском переулке 27 июля и смогут рассказать, что там происходило.
Вячеслав Иванович уверен, что у следователя нет никаких доказательств вины его сына. «В суде следователь говорил общие фразы о «массовых беспорядках», что на акции кто-то бросил урну, распылил газовый баллончик, кинул камень. При чем здесь Сережа? Раньше все эти дела находились далеко от меня и не касались моей семьи. Сейчас я стал злой на эту власть и на то, что они творят. Сами устраивают беспорядки и тут же задерживают за беспорядки, которые сами и учинили».