Заведующий лабораторией болезней пчел объяснил причины их массовой гибели
Многие пасечники, столкнувшись с массовой гибелью пчел, едут по традиции в Москву — за правдой.
Докопаться до правды они пытаются у ученых — во ВНИИ экспериментальной ветеринарии РАН.
— Поневоле пришлось нам в этом году разбираться и с отравлениями — уж больно много обращений с начала лета, — говорит заведующий лабораторией болезней пчел Анатолий Сотников. — К сожалению, токсикология новых инсектицидов из числа неоникотиноидов в России изучена слабо: ни в Минсельхозе, ни в Роспотребнадзоре этим не озабочены. Максимум — заказывают исследования токсинов в комбикормах, о пчелах не вспоминают. И это, что называется, просекли зарубежные химконцерны, которые стали активно тащить сюда свою продукцию, часть из которой там уже запрещена, а сбывать-то ее надо. Пишут на голубом глазу на этикетках про 3-й класс опасности для пчел (и 2-й — для человека!), про то, что никакого им вреда не будет, а значит, можно использовать даже во время цветения. Агрономы верят.
Результат Сотников наблюдает чуть ли не каждый день в лабораторных садках.
— Вопреки заявлениям производителей, пчелы у нас гибнут не только от контакта с листьями, обработанными пестицидами, но и от их паров. Даже после тщательной мойки садков! В рапсе эта химия вообще сохраняется 28 дней, а обработок нужно как минимум две за сезон! А есть ведь еще гербициды, с помощью которых сорняки вытравливают. Это раньше едешь по области в сезон — везут грузовиками рабочих с предприятий на поля — свеклу пропалывать. А сейчас все делает химия. Мы свеклу не смотрели — ее пчелы не опыляют. А вот по подсолнечнику наблюдения есть — яды там движутся от корневой системы к цветку, так что и в нектар могут попадать, и в пыльцу. Вот и возникает вопрос: кто разрешил продавать такое на территории страны?! Этак мы вообще без пчел останемся, — отмечает ученый.
По словам эксперта, закрытие ульев на время обработки полей ситуацию спасает не всегда: если на улице жарко, в закрытом улье из-за высокой влажности пчелы просто сварятся заживо.
Кстати, антипчелиная химия может прийти и откуда не ждали.
— Приехал ко мне как-то пчеловод из Калужской области, — рассказывает Сотников. — Говорит: я полпасеки накормил сиропом из сахарного песка, на вторую его не хватило. Вспомнил про мешок слежавшегося сахара, что еще с советских времен в сарае лежит. Я его раздолбил и накормил оставшихся. Так те пчелы, которые белый сахар поели, у меня до весны не дожили, а те, которые на старом желтом, до сих пор прекрасно себя чувствуют. Вот — тоже изучать надо...
Иногда, впрочем, изучение выходит боком для тех, кто в нем заинтересован.
— Нас сейчас заставляют обязательно публиковать результаты исследований в зарубежных журналах, о грифе «Для служебного пользования» и не помышляем, — говорит Сотников. — А на Западе многое придерживают. Например, Голландия и Израиль стали поставлять для российских теплиц шмелиные семьи для опыления — по 100 долларов за семейку. Из природы их брать — проблема, они почти все поголовно сейчас больные. Запад поставляет хороших шмелей, но технологией не делится. И в научных журналах тишина. В общем, наши обратились в институт. Мы нашли, как отсеивать больных на ранних стадиях без всякой химии, наладили технологию... А потом к этим ребятам приехал человек из израильского посольства и объяснил, что рынок поделен, что новых игроков на нем никому не нужно, так что — не рыпайтесь. И многозначительно так улыбнулся… Так что, думаю, экономике не только химия проблемы доставляет, но и такое вот однобокое сотрудничество.
Читайте также: Столичный зоопарк обзавелся гостиницей для пчел, оставшихся без жилья