Радио "Свобода": "Хуже на Балканах – лучше для России". Когда помирятся Сербия и Косово

"Для Сербии единственный способ сохранить Косово – отдать его по межгосударственному договору в пользование России", –

В феврале этого года Косово отметило 11 лет с момента провозглашения независимости, а в июне – 20 лет "освобождения от Сербии" в связи с окончанием воздушной операции НАТО против режима Слободана Милошевича в 1999 году. Хотя и Косово, и Сербия стремятся к европейской интеграции, причем Сербия уже официально является кандидатом на вступление в Евросоюз, переговоры о мирном урегулировании между ними, являющемся условием такой интеграции, стоят на мертвой точке с ноября прошлого года. Тогда власти Косова во главе с премьер-министром Рамушем Харадинаем ввели 100-процентную таможенную пошлину на продукцию из Сербии и Боснии. В июле Харадинай ушел в добровольную отставку после того, как Гаагский трибунал вызвал его в качестве подозреваемого в военных преступлениях. Этой осенью в Косове пройдут досрочные выборы.

Сможет ли новое правительство сдвинуть переговоры с мертвой точки? Опасается ли Косово российской поддержки Сербии? Какое влияние Москва может иметь на дальнейший ход переговоров? Об этом Радио Свобода поговорило с политическим советником правительства Косова Аземом Влласи. Этот 71-летний адвокат из Приштины – одна из центральных фигур многих событий в новейшей истории Балкан. Влласи начал свою политическую карьеру как лидер Союза социалистической молодежи Югославии и был близок к кругу тогдашних правителей страны. В конце 1980-х Влласи, однако, твердо противостоял инициативе президента Сербии Слободана Милошевича, которая привела к отмене статуса Косова как автономного края в рамках Югославии. Из-за сопротивления конституционным поправкам косовский политик в 1989–1990 годах провел 14 месяцев в заключении по обвинению в "контрреволюционной деятельности". В настоящий момент Влласи живет в Приштине и является политическим советником правительства частично признанной Республики Косово.

​– Согласно заявлениям сербского МИД, на сегодняшний день признание Косова отозвали 14 стран, в основном африканских и латиноамериканских (Сан-Томе и Принсипи, Гвинея-Бисау, Бурунди, Либерия, Лесото, Гренада, Мадагаскар...). В Косове уделяют внимание этим дипломатическим усилиям Сербии? Как вы комментируете спекуляции, что отзыв признания Косова отдельными странами не прошел без вмешательства России, учитывая, что с этими странами Россия имеет безвизовый режим?

– Жители таких стран, как Суринам и Палау, вряд ли знают, где находятся Сербия и Косово. Но такие действия Сербии мешают диалогу, хоть и не ставят под сомнение статус Косова как независимого государства. Хочу отметить, что на самом деле данные страны не отменили признание, они только временно "заморозили" его до завершения диалога между Косовом и Сербией. Но Белград пытается сделать вид, что это он решает, является ли Косово независимым государством или нет. Россия помогает сербской дипломатии саботировать независимость Косова из-за собственных интересов. Если Сербия признает Косово, а сербские претензии в Боснии, которые могут дестабилизировать эту страну, будут отозваны, то Сербия больше не сможет быть оплотом России на Балканах. Чем хуже ситуация на Балканах, тем лучше для России.

​– У сербов и албанцев давние напряженные отношения. Эпоха коммунистической Югославии не была исключением?

– Мы, косовские албанцы, всегда чувствовали, что мы физически находимся в Югославии, но ощущения принадлежности к стране, название которой предполагало славянство, у нас не было. До середины 60-х годов в Косове практически был полицейский режим УДБА (Управление государственной безопасности – югославская спецслужба, существовала в 1946–1990 годах. – РС). В 1974 году в югославскую конституцию были внесены поправки, предоставившие Косову статус автономного края. Это принесло албанцам чувство равноправия, которого до этого не было. Но, несмотря на некоторые улучшения после 1974 года, стремление Косова стать равноправной республикой в рамках Югославии осталось нереализованным. Такой статус албанцам был важен из-за опасений, что претензии Сербии к Косову могут возобновиться. Исходя из нынешней перспективы, я думаю, что статус республики был бы лучшим решением, так как это могло предотвратить многие сегодняшние проблемы в отношениях между нами и Сербией. В 1990-е, когда правление Милошевича свалилось на нас как стихийное бедствие, эти страхи оказались оправданными. Мы никогда не стремились к отделению от Югославии и не хотели присоединяться к Албании, в которой существовала другая репрессивная система (сам Влласи в 1980 году выступил с критикой коммунистического диктатора Албании Энвера Ходжи, сказав, что этнические албанцы в Югославии живут лучше албанцев в Албании. – РС).

Сербия не скрывала своего недовольства положением, которое Косово получило благодаря Конституции 1974 года, и она использовала смерть Тито, чтобы снова открыть вопрос о статусе Косова. Сербия хотела воспользоваться возможностью пересмотреть конституционные отношения между ней и двумя автономными краями – Косовом и Воеводиной. Мы, конечно, были против предлагаемых поправок. Началась фабрикация историй о том, что албанцы угрожают сербам, живущим в Косове. Критический момент наступил, когда Милошевич пришел к власти и отошел от умеренных взглядов Ивана Стамболича. (В начале и середине 1980-х – премьер-министр Сербии, затем глава Югославии. – РС). Фактически Милошевич отверг коммунизм, следуя великосербским аппетитам. Никто, от Словении до Македонии, не хотел, чтобы Югославия была в руках у Милошевича. Косовское руководство попало под прицел штаба Милошевича, я в особенности. Я с 1988 года был председателем Союза коммунистов Косова. Поэтому основной конфликт по поводу статуса Косова произошел между мной и Милошевичем.​

– Этот конфликт в итоге привел к вашему аресту.

– Шахтеры со Старой площади начали мирную забастовку, которая в конце февраля 1989 года превратилась в страшную голодовку в шахте, в которой участвовало более тысячи людей. Это была возможность обратить внимание мировых СМИ на ситуацию в Косове. Когда я услышал, что шахтеры не подчинились приехавшему к ним Стипе Шувару (лидер Союза коммунистов Югославии в 1988-89 годах. – РС) и Милошевичу (в тот момент президенту Сербии. – РС), я пошел их навестить. Мне их было жалко, потому что я знал, что ни одно из их требований не было враждебным или антиюгославским. Я хотел добиться того, чтобы шахтеры прекратили голодовку, чтобы они больше не подвергали свои жизни опасности. Я вернулся домой из шахты после полуночи, зная, что за мной следили полицейские. Утром мне позвонил Милошевич и сказал, что знает, где я был. Это был наш последний разговор, очень неприятный. Он мне сказал: "Я слышал, что вы были в шахте. Вы должны сделать что-то, чтобы прекратить забастовку шахтеров. Вы влиятельней человек в Косове. Пожалуйста, следите за тем, чтобы забастовка не получила большой огласки. Было бы хорошо, чтобы это не превратилось в драму большего масштаба". – "Вам самим вчера не удалось прекратить забастовку", – сказал я и, наверное, рассердил Милошевича. По сути, я отказался помочь ему. И дальше ждал, что со мной будет.

Утром по радио я услышал новости о том, что студенты и рабочие собираются в Белграде в знак протеста против забастовки шахтеров. Я взял своего сына и дочь, чтобы отвезти их в Боснию, к родственникам жены, чтобы дети были в безопасности, что бы ни случилось со мной. Тем временем на митинге в Белграде Милошевич обратился к народу. Я был в машине с детьми на одном из белградских мостов, когда по радио услышал крики толпы: "Арестуйте Влласи, арестуйте Влласи!" и ответ Милошевича: "Я вас плохо слышу, но арестовывать будем…" Полиция и армия получили чрезвычайные полномочия и готовили списки людей для ареста. Я был первым в списке, но мне никогда не приходило в голову бежать. У меня был дипломатический паспорт, но я посчитал, что, если я уеду, это будет выглядеть подозрительно, будто я действительно в чем-то виноват. Если бы я знал, что 14 месяцев проведу в тюрьме, конечно, я бы сбежал. Арестовали меня сразу в Биелине, в Боснии, и увезли в Митровицу (город в Косове, сегодня разделенный на две части: сербскую Северную Митровицу и албанскую Южную Митровицу. – РС).

За эпохальными изменениями в Европе в 1989 году я следил из тюрьмы. Милошевич фактически объявил войну всем, кто не соглашался с его идеями. Конституционные поправки были приняты, а мы в Косове оказались под оккупацией. Те албанцы, которые не признавали новые меры, были уволены с работы. Затем начался распад. В итоге сербский режим со всеми его элементами и репрессиями был выгнан из Косова.

​– В этом году исполнилось 20 лет операции НАТО против Югославии. Был ли возможен другой исход?

– До начала бомбардировок я обсуждал этот вопрос со многими иностранными дипломатами и могу сказать, что все были обеспокоены тем, чтобы не повторилось то же, что и в Боснии и Хорватии в 1991–1995 годах. Мне предложили взять на себя ответственность за восстановление автономии и создать третью республику в так называемой СРЮ. Милошевич на это никогда не согласился бы. То, что Милошевич получил силой, он не хотел отдать мирным путем. С развалом "большой" Югославии в 1991 году исчезла и малейшая вероятность того, чтобы Косово осталось с Сербией, чтобы албанцы согласились на какой-то компромисс. В ходе сопротивления возникло вооруженное крыло – Армия освобождения Косова. Милошевич ответил еще большими репрессиями. В то время существовали большие опасения, что трагедия Боснии и Герцеговины повторится. Западные страны не хотели этого, поскольку это было бы позором для Запада, и приняли решение о военном вмешательстве. Это оказалось эффективным. Мы живем свободно уже 20 лет, а сербы 20 лет обманывают себя, что Косово – это Сербия.

– Какое влияние, на ваш взгляд, Россия может оказать на переговоры между Косовом и Сербией?

– В 1999 году, будучи традиционным другом Сербии, Россия все-таки сотрудничала с Западом, способствуя окончанию косовского кризиса. Ельцин понимал, что политика Милошевича в отношении Косова и косовских албанцев была настолько сумасшедшей, что даже Москва больше не могла ее оправдать. Сербия же тогда и позднее думала, что Россия однозначно поддержит их. Сейчас позиция России в отношении Косова заключается в том, что Москва поддерживает то, что Белград заявляет по этому вопросу. Россия продолжит поддерживать Сербию, однако она не собирается ничего делать за Сербию.

– Премьер-министр Косова Рамуш Харадинай недавно ушел в отставку после вызова в Гаагу. Уже принято решение о роспуске косовской Ассамблеи в августе ради проведения досрочных выборов. Можно ли по итогам выборов ожидать каких-нибудь значительных изменений в отношениях между Косовом и Сербией?

– Выборы, скорее всего, пройдут в октябре. Для формирования и консолидации нового правительства будет нужно определенное время, так что я ожидаю, что следующий этап переговоров с Сербией начнется не раньше зимы. Косовская сторона точно останется при своей позиции: по итогам переговоров Сербия должна признать Косово независимым государством. Без этого соглашения о полной нормализации отношений не будет. В Сербии это прекрасно понимают. Поэтому и остается непонятным, что президент Сербии Александр Вучич имеет в виду, когда повторяет, что он выступает за компромиссное решение. Я считаю, что переговоры могут закончиться соглашением из 10–15 пунктов, касающихся прежде всего урегулирования имущественных вопросов сербов, покинувших Косово. В письме, которое президент США Трамп отправил главам Сербии и Косова (в декабре 2018 года. – РС), говорится: "Окончательное соглашение должно привести к взаимному признанию двух стран". Если нет взаимного признания, что считать нормализацией отношений? Тут проблема на сербской стороне, а не на косовской. Я не знаю, когда мы придем к соглашению, но я абсолютно уверен, что придем, – говорит косовский политик Азем Влласи.

• Йована Георгиевски