Московский автокефальный раскол: туда и обратно. ч.2
Опровержению этой повести посвящена статья Я. С. Лурье « Как установилась автокефалия русской церкви XV века?» (Вспомогательные исторические дисциплины. – Т. XXIII. – Л., 1991). Ее основные тезисы и выводы:
«Обратившись к русскому летописанию XV в., отражающему весь период с
1430 по 1447 г., мы не находим там известий о каких-либо попытках московских князей и церкви добиться в эти годы согласия Константинополя на поставление Ионы… И в летописях XVI в. нет какой-либо особой записи о поездке Ионы после смерти Фотия в Царьград: упоминание об этой поездке в своде 1518 г. дано не как погодная запись, а как пояснение к грамоте, помещенной под 6946 (1436) г., т. е. под явно не соответствующим ее содержанию годом…
Но если ранние летописи ничего не сообщают о каких-либо сношениях Ионы с Константинополем до декабря 6957 (1448) г., а более поздние говорят о них лишь задним числом, в рассказе о поставлении Ионы в 6957 г., то чем объясняется убежденность историков в том, что Иона был наречен на митрополию Фотием до его преставления в 1430 г., что Иона ездил в Константинополь в 30-х гг. и что перед поставлением Ионы Василий II писал об этом императору и патриарху?..
Текст духовной (завещания) Ионы оказывается в разительном противоречии с текстом приведенных грамот, якобы направленных императору и патриарху. Ни одного слова о «наречении» Ионы Фотием на митрополию (Фотий упоминается лишь в связи с поставлением на рязанскую епископию), о его поездке в Константинополь и о полученном там от императора и патриарха обещании передать ему Киевскую кафедру. Все это явно противоречит тексту грамот, читающихся в формулярниках и рукописной традиции конца XV – начала XVI в…
Если бы Иона в 1434-1437 гг. ездил в Царьград и получил там условное «наречение» на митрополию после Исидора и если бы в 1441-1443 и 1448-1453 гг. великий князь писал об этом в Константинополь, то почему же о своих поездках туда умолчал Иона в завещании, написанном как раз в 1450-1453 гг.? (Справедливое уточнение у Абеленцевой (с. 159) - конец лета 1453 года.)
Даже если бы дошедший до нас текст духовной был составлен неизвестным компилятором XVI в. из двух вариантов завещания (1452-1453 и 1461 гг.). то зачем было бы этому компилятору, работавшему тогда, когда автокефалия Ионы и его преемников давно стала совершившимся фактом и какие-то сношения с патриархом в Стамбуле уже наладились, умалчивать о сношениях с патриархом и «наречении» Ионы еще в 30–40-х гг.? Такое умолчание в духовной митрополита при любой ее датировке совершенно непонятно – если, конечно, факты, упомянутые в грамотах, традиционно датируемых 1441-1443 и 1448-1453 гг., действительно имели место.
Однако мы уже видели, что ранняя летописная традиция ничего не знает о «наречении» Ионы между 1430 и 1448 гг. и о его поездках и сношениях с Константинополем до этого года. Конечно, недостоверность разбираемых памятников, их сомнительность как подлинных источников того времени, к которому они отнесены в сборниках, еще не означают, что они не представляют никакого интереса для историка. Даже недостоверный, ложно датированный или интерполированный памятник – источник, свидетельствующий о том времени, к которому он действительно относится… полное отсутствие в ранних и независимых от Москвы летописях известий о переговорах с патриархом о поставлении Ионы (как и помещение таких известий в более поздних летописях только под 1448 г., а не под предшествующими годами) делает версию о его поездке в Константинополь и прямых сношениях с патриархией сугубо сомнительной. Поездка русского ставленника на митрополию в Константинополь – событие настолько необычное и важное, что странно было бы, если бы оно не отразилось в современных источниках. Конечно, 1431-1448 гг. – смутное время для Московской Руси, но поездки русских послов на Флорентийский собор, происходившие в те же годы, породили целый ряд литературных памятников. Иначе обстоит дело с поездкой Ионы. О ней мы узнаем только из противоречащих друг другу показаний источников конца XV и XVI в. Основанная на таких источниках традиционная история установления автокефалии русской церкви вызывает сомнения. Можно думать, что автокефалия не была подготовлена какими-либо переговорами, а установилась как следствие реальных событий после 1448 г.».
Канонического значения все эти рассказы все равно не имеют. Может быть, византийцы не смогли отклонить привезенных Ионой соболей – и потому чувствовали себя обязанными покормить его хотя бы завтраками. Но устное утешение-обещание (тем более в устах лукавых византийцев) это не грамота патриарха и не решение синода, утвержденное императором. Для «внутреннего потребления», самоуспокоения этот рассказ еще годился. Но не для того, чтобы патриархия сама приняла его.
…. В нашей жизни недавно была аналогичная история. В Суздале многие годы (1973 по 1990) служил толстый-претолстый архимандрит Валентин Русанцов. Это Золотое Кольцо, туристический центр. Поэтому к нему нередко на чаёк завозили «знатных иностранцев» в сопровождении высоких чиновников патриархии. Принимать гостей и накрывать стол Русанцов умел знатно. И вот, сыто прощаясь, патриаршии посланники обнадеживающе шептали ему: «Ну, отец Валентин, на ближайшем синоде я поставлю вопрос о твоей епископской хиротонии!».
Сам отец Валентин своим близким признавался: «Я, братья, монах. Мне в этой жизни ничего не надо. Вот только маленькую-маленькую панагийку и маленький-маленький омофорчик» .
Шли годы. Обещания множились. А вожделенное епископство все не приходило. И тогда Валентин ушел в раскол и стал главой «Русской автокефальной церкви» (в епископы его рукоположили зарубежники, обалдев от сознания того, что к ним перешел аж целый архимандрит; вскоре правда, горько пожалели)…
Не ставлю и близко нравственные качества сего Валентина и св. Ионы. Но поговорка «обещать не значит жениться» уместна в обоих случаях.
Еще одна неуклюжая попытка переписать историю и каноны под себя – «Окружное послание митрополита Ионы литовским епископам». В нем утверждается, что якобы 1-е апостольское правило гласит: «трие епископы должны поставляти большаго епископа» (то есть аж целого митрополита, властвующего над ними) (РИБ т.6. стб 622).
На самом деле правило не о том: «Епископа да поставляют два или три епископа». Пояснение видим в 4-м правиле 1 Вселенского собора: «Епископа поставлять наиболее прилично всем той области епископам. Аще же сие неудобно, или по надлежащей необходимости, или по дальности пути: по крайней мере три в одно место соберутся, а отсутствующие да изъявят согласие посредством грамат: и тогда совершать рукоположение. Утверждать же таковые действия в каждой области подобает ея митрополиту»...
Несколько позже русские книжники будут оправдывать свой уход из под Царьграда тем, что он хоть и снова православен, но находится под властью неверных.
Увы, такая ситуация предусмотрена 37 и 39 канонами Трулльского (Пято-Шестого) собора 691 года: полнота и честь архиерейской власти не умаляются тем, что его епархия попала под власть варваров.