Московский автокефальный раскол: туда и обратно. ч.9 "Собор" 1561 года
В нем приняли участие 50 человек, в том числе вселенский патриарх Дионисий II, иерусалимский патриарх Герман и 15 митрополитов. В июне 1546 года они послали соборное послание Ивану IV, в котором за шесть месяцев до коронации уже обращаются к московскому князю с императорским титулом: «Царь и князь великыи, государь и самодеръжец всея Руси». Что было крайне лестно и актуально для московского правителя. Такое титулование не было ошибкой: в этом же письме отец Ивана Грозного называется просто «великим князем».
Сообщив о восхождении Дионисия на патриарший престол, авторы письма (в числе которых и) излагают лишь одну просьбу: освободить и вернуть на родину Максима Грека . «Да не ослушаешь убо нас, молим державу твою». (Россия и греческий мир в XVI веке. Т. 1. М., 2004. сс 355–358).
Признание царского достоинства за московским князем – это величайшая уступка со стороны наследников Византии. Это даже больше, чем признание автокефалии или дарование патриаршества. Ибо по византийским представления царь (кесарь, император), во вселенной может быть лишь один. И его власть юридически распространяется на весь крещеный мир, в том числе на самих греков, и на Царьград, и на Иерусалим.
И такой величайший дар, по сути обещание политического послушания московскому василевсу дается бесплатно? Без взаимных услуг? Всего лишь за гуманитарную акцию, касающуюся одного старика? О, нет. Византию после Византии никто не отменял.
Ведь просят не просто за старого монаха. А за монаха, который имел неосторожность поставить под сомнение автокефалию Русской Церкви, который отстаивал константинопольскую точку зрения на статус русской митрополии. Таким образом, завуалированный смысл послания совершенно ясен: размен фиктивного царства на реальное ре-подчинение Москвы патриарху: ты – царь для меня. Но я – патриарх для тебя .
Письмо найдено и опубликовано недавно. Из современных историков первым его так «расшифровал» Дан Мурешан (Мурешан Д. От Второго к Третьему Риму (Роль Патриархата и румынских влияний) https://iphras.ru/uplfile/root/biblio/orientiry/or_9/116-153.pdf).
И вскоре последовавший Стоглавый собор 1551 года как ни в чем ни бывало утвердил власть Константинопольского патриарха над всем миром, а, значит, и Россией .
Еще раз процитирую 55-я главу Стоглавого Собора: «и причетник с митрополитом имать некая распря, от патриярха всея тоя земли да судится; под ним же суть епископи и митрополиты всея области и страны тоя или от патриярха Констентинаграда, да судятся. Сия бо власть от инех патриярх никому же предана бысть, ни от правил, ни от закона, еже судити митрополита под инем патриярхом, суща другому патриярху, но токмо Констентина града патриярху се дано есть».
В том же 1551 году, когда прошел Стоглав, преп. Максим был, наконец, освобожден.
Получилось как-то коряво. Максим освобожден, но с опозданием, и не отпущен. То есть мы готовы к восстановлению церковных отношений, но не на ваших условиях. Из Константинополя скоро следует столь же лукавый ответ:
Очередной собор 1561 года подтверждает и расширяет титул московского царя («всея вселенной православным крестьяном царь…царь наш Иван»). Хотя желанного титула «римский царь» Иван все же не получил… То, что цель тогдашних переговоров была именно такова, читаем у Курбского: «посылающее его послом ко патриарху костянтинопольскому просящее благословения и венчанию, имжи яковым чином цесари римские сущие християнские от папы и патриархов венчаемы были» (Курбский А. История о великом князе московском. М., 2015, СС. 192 и 194).
Отметим, что в этой грамоте московский митрополит именуется именно московским. Сами себя они так еще не называли. Такое титулование ясно указывает на то, что с точки зрения Константинополя они более не «Киевские». Боле того, тепреь это «митрополи «Московский и всея великой Руси» («μητροπολίτης Μοσκόβου καὶ πάσης μεγάλης Ῥωσίας»). «Великой» - значит, без «Малой». По идее это означает, что где-то в патриаршей канцелярии должно было быть принято решение о разделе Киевской митрополии на собственно Киевскую и новую Московскую. Но фанарские архивы того столетия не уцелели... Должно было бы быть и соответствующее уведомление Киесвокго митропоилта (а по канонам – так и испрошение его согласия). Но такими формальностями в своих отношениям с варварами Фанар, кажется, себя не утруждал… Как и сейчас: патр. Варфоломей просто взял и уничтожил Русскую Архиепископию в Западной Европе, о чем ее архиепископ узнал как о факте
Эта грамота считает ничтожной коронацию, проведенную митрополитом Макарием: «ибо не имеет силы то, что содеял названный митрополит московский господин Макарий, и не только митрополит или кто ни будет иной не может или имеет власть вершить такие деяния, но и никакой другой патриарх: таковая привилегия дана лишь двоим – римскому и константинопольскому» .
Сам же царь Иван отказался у митрополита Иоасафа, патриаршего посла, привезшего эти грамоты, взять благословение (под предлогом того, что тот «в Литве крест целовал королю и королевской раде») . Вероятно, и сослужения его с московскими епископами быть не могло.
То есть отношения остаются еще напряженными.
И все же в позиции самого Константинополя прослеживается вполне определенная логика:
1. Провинциальный митрополит (даже будучи законным) не имеет права помазать на царство царя всех христиан.
2. Тем не менее, Царьград признает московского князя Ивана именно таким царем над собою.
3. Это возможно, если московский митрополит действовал не самостоятельно, а исполняя повеление от патриарха.
4. Исполнение такого повеления означает, что он не автокефален, а ходит в послушниках у вселенского патриарха.
Таким путем патриархия прежде всего сохраняла свое лицо при неизбежном признании автокефалии русской церкви, сохраняла иллюзию своей власти над Москвой и в то же время избегала неприятных объяснений с ней. Мириться надо, но по канонам примирение с раскольниками может быть только через покаяние одной стороны и наложение на нее наказание другой. И то и другое явно невозможно по политическим причинам.
«Смысл фразы в целом был, следовательно, в том, что митрополит Московский приступил к коронации в 1547 г. по поручению патриарха, так как он вовсе не имел возможности поступить иначе в области компетенции исключительно Старого и Нового Рима. Константин Питсакис пояснил: «Просто коронация, уже проведенная Макарием Московским, узаконивалась самим действием: отныне царь будет рассматриваться условно, как коронованный самим патриархом»… Титул «ἔξαρχος πατριαρχικὸς καθολικός» (полный Патриарший экзарх) данный Макарию, предполагал право самостоятельно совершать литургию и исполнять все другие богослужения, во всяком месте, «ὡς ἐξ ἡμῶν, ἐπεὶ ἐξ ἡμῶν ἐξουσίαν» включая и благословение самого царя. Сделать таким способом из митрополита Московского нечто вроде легата a latere вселенского патриарха было высшим одобрением, которым признавалась и освящалась законность всех его действий, выполняемых начиная с 1547 года» (Мурешан Д.)
Патриарх пишет эти письма из Молдавии, где местные митрополиты еще ранее, в течение всего 16 века помазали на царство местных князей. Патриарх не мог этого оспорить. Но он не мог сам возглавить церемонию коронации – ибо в Стамбуле это было бы воспринято как прямая измена. Поэтому ему оставалось действовать через локальные церковные власти – митрополитов.
И к грамоте патриарх (вкупе с молдавским князем) прилагает подарок: перевод Синтагмы Властаря с описанием вселенской и монархической власти константинопольских патриархов.
Эта грамота снимала важное опасение у Кремля: а вдруг Фанар объявит царское венчание Ивана ничтожным по причине его совершения митрополитом-раскольником?
Поэтому результат можно считать компромиссным: Московский князь получил титул царя. Его венчание на царство, совершенное автокефальным митрополитом, пост фактум признано патриархом. Царь не получил титула «римский», но совокупность эпитетов не мешает ему самому считать себя таковым. Его митрополит назван московским, а не киевским – это минус, ибо ослабляет перспективы московской экспансии в Западной Руси. Но он вроде уже не считается раскольником – это плюс. То, что греки готовы примириться без каких бы то ни было слов покаяния с русской стороны – тоже плюс.
Однако, в обмен на это митрополит должен согласится с именованием себя "патриаршим экзархом" (ώς εξαρχος πατριαρχιός καθολικός): "благословленьем и советом тамо обретащеся преосвященнаго господина Макария, митрополита, и да зделает и совершит божественное таинество и благословит государя, тебя, царя, яко же от нас, еже от нас власть имеет творити вся начало священства невозбранно, яко ексарх патреяршески, истинно и соборне, и е сие убо тако" .
На современном русском (переложение В. М. Лурье): «А, кроме того, будет полезно и всячески спасительно, если по повелению царствия твого [т.е. твоему] и при соизволении тамошнего преосвященнейшего митрополита господина Макария будет священнодействоваться и совершится божественное тайноводство [т.е. евхаристическая литургия] и благословится царствие твое [т.е. ты сам] — как бы от нас, потому что он (Макарий) в качестве соборного патриаршего экзарха власть имеет от нас непреткновенно творить всё архиерейское, что бы ни предпринял».
Именование Макария "экзархом" означает, что московскую автокефалию Константинополь еще не признает. Но "икономически" закрывает глаза на столетние московские шалости и делает вид, что все по-прежнему, как в 10-15 веках.
«Употребленный здесь термин «экзарх» означает административную подчиненность митрополита московского патриарху. С самочинной московской автокефалией, таким образом, покончено. Чтобы никаких сомнений не оставалось, патриарх разъясняет это словами о том, что только от него — а не сам по себе — Макарий имеет власть действовать в качестве архиерея («власть имеет от нас творить всё архиерейское»)» (Лурье В. М. Прекращение московского церковного раскола 1467—1560 годов: финал истории в документах. Ранее Николаевский, Каптерев и Шпаков считали, что заключительные слова грамоты про экзарха относятся к приехавшему греческому митрополиту (Николаевский П.Ф. Учреждение патриаршества в России // Христианское чтение. 1879. No 7–8; Каптерев Н. Ф. Характер отношения России к православному Востоку в 16 и 17 столетиях // Собрание сочинений. Т.1. М.,2008, с. 50; Шпаков, А.Я. Государство и церковь в их взаимных отношениях в Московском государстве.ч.2. Царствование Феодора Ивановича. Учреждение патриаршества в России. Одесса, 1912. сс.268 и 273, с. 205).
Московские власти не могут это оспорить, так как с отказом от автокефалии теперь увязано само признание царского венчания.
«На этом дипломатическая война с Константинополем, начатая митрополитом Макарием в начале царствования Ивана IV и продолженная Иваном IV уже без оглядки на митрополита Макария, завершилась. Московское «царство» получило от Константинополя не все, чего хотело, но хотя бы самое для себя неотложное — посредством уступок, сделанных за счет московского «священства»» (Лурье).
Понятно, что московские митрополиты не стали считать и именовать себя «экзархами». Понятно, что никаких поручений-послушаний из Фанара они не исполняли. Но протест не заявили – в отличие от 1686 года, когда московский патриарх Иоаким резко ответил царьградскому патриарху Дионисию (уже Четвертому) за то, что тот посмел назвать его своим экзархом.