Политика царской России в сфере образования
140 лет назад, 20 сентября 1878 года в Санкт-Петербурге открылись Высшие женские курсы. С тех пор эта дата многими считается днем появления в России университетского образования для россиянок.
Курсы получили название «бестужевских» – по имени их первого руководителя Константина Николаевича Бестужева-Рюмина, русского историка, профессора Санкт-Петербургского университета, академика, тайного советника (чин соответствовал армейскому генерал-лейтенанту). Кстати, дядей крупному ученому приходился один из видных «декабристов» Бестужев-Рюмин, казненный за участие в известном восстании.
Кто-то может заметить – так, вроде же, в России и ранее были учебные заведения, где обучались женщины? Тот же Смольный институт, например - основанный еще Екатериной II? На самом деле, пресловутый «Институт благородных девиц» по сути являлся больше пансионом для обучения девочек с 6-летнего возраста, и по числу преподаваемых предметов мог сравниться, в лучшем случае, с женской гимназией. Пусть учиться в нем девочкам из дворянских семей и приходилось целых 12 лет.
Реальные же попытки разрешить получение высшего образования для женщин в России были начаты лишь в 60-х годах 19 века – так называемую «эпоху Александровских реформ». Начавшуюся с отменой Александром II крепостного права – а позже затронувшую практически все сферы тогдашнего общества и государства.
Собственно, практически с этого момента и начались бурные дебаты – могут ли женщины учиться в университетах. Кстати говоря, не только в России – но в Европе и США тоже. Хотя Запад, исходя из распространенных мифов наших доморощенных «западников», тогдашних и нынешних, якобы являлся «центром прогресса» – но вот допускать милых дам за университетскую скамью там тоже почему-то особо не спешили. Разве что «явочным порядком» – и больше в качестве «вольнослушателей».
К примеру, прием «прекрасного пола» для обучения врачебной премудрости в Цюрихском университете одними из первых в мире разрешили лишь в 1864 году. При том, что в «отсталой России» это случилось на три года раньше, в качестве «эксперимента».
Правда, это начинание, увы, довольно быстро сошло на нет – но только в виде именно университетского обучения. Специализированные Высшие женские курсы при Санкт-Петербургской медико-хирургической академии были открыты в 1872 году и успели сделать несколько полных выпусков. Причем, девушкам, окончившим 5-летний курс как раз и присваивали звание «лекарей» (4-летний – только «акушерок»).
В те же 60-70-е годы открывались высшие женские курсы и, так сказать, более универсального содержания – в Петербурге, Москве, Киеве, Казани. И, все же, хотя лекции в них и читались полноценными университетскими профессорами, но до систематического образования курс обучения явно не дотягивал, больше напоминая что-то вроде лекций общества «Знание» в советское время.
***
Именно поэтому Бестужевские курсы в СПБ, открытые на базе образованных в 1870 году Владимирских курсов, считаются важной вехой в развитии высшего образования для российских женщин. Ведь их программа впервые приобрела систематический характер – да и срок обучения достиг вполне солидных сначала 3, а позже – 4 лет. К тому же учились там только с самого начала больше 700 человек, позже их число перевалило за тысячу – вполне себе достойный показатель даже для современного ВУЗа, пусть и не масштабов МГУ.
Первый российский ВУЗ был оборудован отличными лабораториями, комнатами для практических занятий, библиотекой. Имелось два отделения: словесно-исторические (сейчас бы его назвали «историко-филологическим») и физико-математическое. Впрочем, название последнего тоже не вполне соответствовало содержанию изучаемых предметов – которое было, скорее, «естественным» в тогдашней терминологии. Ведь преподавалась там и химия, и физика, и ботаника с зоологией, и гистология с физиологией, и многие другие точные науки.
Финансировались курсы долевым участием Министерства просвещения, городской Думы, но, в первую очередь - за счет частных пожертвований от богатых спонсоров, среди которых было немало обеспеченных и умных женщин из высших слоев общества. Впрочем, для студенток («курсисток», как их тогда называли) обучение было платным – и довольно-таки недешевым, с учетом тогдашних цен. В самом деле, 200 рублей в год – это только сейчас чашка кофе не в самом дорогом столичном кафе, а тогда за эти деньги можно было купить, к примеру, десяток коров.
В 1886 году прием новых слушательниц на курсы был запрещен по распоряжению правительства. Правда, через 3 года полноценную их деятельность возобновили. Путь и при большем контроле власти, с отменой многих «университетских вольностей», вроде полноценного самоуправления – теперь курсами руководили строго назначаемые чиновниками администраторы. В таком виде заведение просуществовало до 1918 года – после чего плавно были включены в систему Петроградского университета.
Все же, стоит заметить, что несмотря на вполне систематическое обучение курсисток, возможность сдачи ими госэкзаменов была введена лишь в 1910 году. То есть, до этой даты первый российский женский университет де-юре к полноценным ВУЗам не относился – пусть и обеспечивая своих выпускниц университетским образованием де-факто. Что, в общем, могло создавать для последних некоторые сложности с работой. Понятно, что в тех местах, где «главное не «шашечки» – а чтобы ездить», образованных дам принимали охотно. Но там, где «без бумажки ты букашка» – могли дать и от ворот поворот.
***
Может возникнуть вопрос – почему же процесс получения российскими женщинами полноценного высшего образования, будем честны, заметно тормозился властями? Неужто виновата все та же «российская отсталость», пресловутый «Домострой» и прочие атрибуты критики «этой Рашки» любым добропорядочным либералом-западником?
Спору нет, пословицы образца «курица не птица – баба не человек», или «у бабы волос длинен – а ум короток» успешно дожили, как минимум, до революции. Да и сейчас порой проскальзывают в «мужских разговорах» за пивком, где, как водится, принято подкалывать «прекрасный пол».
Но, все же, подобные настроения если и были присущи России после преобразований Петра I – то разве что в среде крестьянства и купечества. А дворянки, получившие право от императора-реформатора ходить на Ассамблеи, вести полноценную светскую жизнь вместо сидения затворницами в душных теремах, уж никак не почитались минимально образованными мужчинами достойными только «церкви, кухни, детей».
Конечно, полноценная работа женщины в любой профессии мешает ей уделять все свое время ведению домашнего хозяйства и воспитанию ребятишек. Тем не менее, еще в 18 веке в России начали централизованно готовить, как минимум, акушерок – для родовспоможения роженицам вместо обычных необразованных «повитух».
Думается, все же, что основной причиной не слишком большой популярности идей массового женского образования среди российских политиков стали … сами женщины! Точнее, значительная часть тех из них, которые этого образования добивались.
Нет, конечно, желание служить своему народу в качестве учительницы, врача, да даже и адвоката или ученого – могло вызывать только одобрение. Вся беда заключалась в том, что тогдашние «девушки бледные со взором горящим» очень часто хотели совмещать свое профессиональное служение – и революционную агитацию.
Как, скажем, «народники», члены революционной организации «Народная воля», начавшие в период Александровских реформ свои «хождения в народ». Чаще всего, как раз, именно в качестве тех же акушерок, фельдшериц и учительниц – помогая крестьянам, но при этом исподволь ведя с ними разговоры на тему «долой самодержавие!».
Правда, пока эти разговоры только разговорами и оставались – власти реагировали на них относительно спокойно, максимум, ограничиваясь надзором и административными ссылками за такими «просветительницами». Но когда от бомбы террориста-народника погиб Александр II, его сын, Александр III, вполне логично, решил «прикрутить гайки».
В результате жаждущие не только высшего образования, но и намеревающие «весь мир насилья разрушить до основанья – а затем…» девушки стали восприниматься властью, вполне закономерно стремящейся к сохранению стабильности в стране, мягко говоря, не очень хорошо. Отчего и откровенно «дискриминировались» попытки революционно-просвещенных дам получить полноценный университетский диплом.
***
Впрочем, вышеописанный казус постепенно сходил на нет. Во-первых, «народники», разуверившись в успехе своего «хождения в народ», перешли к чисто террористическим методам. А для того, чтобы изготовить и бросить бомбу университетский диплом особо не нужен – как для мужчин, так и для женщин, готовых стать террористами.
Во-вторых, сами прогрессивные девушки со временем стали понимать, что даже в самых прогрессивных делах от них будет больше толку в качестве грамотных специалистов, полезных согражданам – а не в качестве пламенных агитаторов и пропагандистов. Поэтому одним из первых по-настоящему полноценных женских высших учебных заведений с выдачей такого же полноценного диплома стал Женский медицинский институт в Санкт-Петербурге, открытый в 1897 году. Готовивший «практиков»-докторов, а не «теоретиков», историков или философов.
Ну а окончательно проблема, так сказать, «девичьего студенческого радикализма» по большому счету была решена… большевиками! Да-да, несмотря на все их сами по себе ультрареволюционные лозунги и такую же практику.
Ведь именно при них была ликвидирована «гендерная специфичность» в высшем образовании – парни и девушки стали учиться вместе. А прежние «женские», что курсы, что институты стали достоянием истории.
Ну а когда молодежь учится вместе – то отдают все свои силы и время, что учебе, что «общественной работе» (включая и экстремистские поползновения) разве что отпетые «ботаники» (и «ботанички») – да откровенные фанатики. Остальные же предпочитают после занятий (а то и во время их) приятно общаться с симпатичными однокурсниками противоположного пола.
Это, конечно, полностью не исключает опасности превращения студентов в управляемую циничными «кукловодами» толпу отмороженных «онижететей» – но, все же, при надлежащих профилактических мерах, такая опасность не столь критична. В отличии от коллективов, в которых обучаются молодые люди лишь одного пола. Тогда уж точно «либидо», не имеющее условий для нормальной реализации, вполне по Фрейду, может «сублимироваться» во что угодно. Причем, не обязательно положительное и для его носителя, и для общества в целом…
Так что теперь женщина-профессор, учитель, врач, адвокат, экономист, политик, министр уже не вызывает ни ажиотажа – ни подозрительности. А многие специальности в наших универах так и вообще комплектуются прежде всего за счет девушек. Доказывающих уже на протяжении нескольких поколений, что противопоставление из известной остроты «умная – или красивая» является откровенно надуманным.
А первыми доказали это наши пра-пра-бабушки – постигавшие высшее образование в далеко не тепличных для них условиях конца 19-го века…