новую конституцию заказывали? а пофиг, получите.
На фоне продолжающегося наката на Россию со стороны Запада, а также откровенных провокаций во время трагедии в Кемерово власть начала посылать неявные сигналы о возможности радикальных изменений Конституции. К числу таковых можно отнести вчерашнее выступление в Совете Федерации телеведущего Владимира Соловьева, выступавшего в качестве эксперта в сфере национальной безопасности, а также появление в СМИ старой инициативы председателя Следственного комитета Александра Бастрыкина и оживление ушедшего было в спячку записного борца за суверенитет депутата ГД Евгения Федорова.
Поэт в России больше, чем поэт, и популярный телеведущий — не просто телеведущий. Именно поэтому явно согласованное на самом верху появление г-на Соловьева в Совете Федерации стоит слышать не только аудитории его поклонников: «У многих из нас есть ошибочное видение мира в отражении Второй Мировой войны, где все решается на границах при помощи военной силы… Сегодня он представляется американцам как акционерное общество, где они являются держателем большинства акций из-за уровня своего экономического развития, а все остальные — это непослушные миноритарии, которых можно наказывать. Эта ситуация не подразумевает никакого права, кроме права сильного. Но почему-то мы наивно считаем, что с нами, нарушающими в их понимании уклад, будут разбираться методами нацистской Германии или Антанты, путем прямого военного вторжения. Зачем?... Великий Советский союз с мощной армией, с выдающимся военно-промышленным комплексом, рассыпался отнюдь не потому, что некая интервенция привела к военному поражению. И никто не собирается нападать линейно на нашу страну. Зачем? Выясняется, что гораздо проще, эффективней и надежней работают методы, которые американцы откатали на Востоке, когда создается оппозиционное движение, это движение накачивается деньгами и оружием, дальше оно объявляется единственно правильным движением, которое надо поддерживать всему международному сообществу. Включается информационная машина, как результат "ужас, ужас" действующей власти, которая не хочет идти на "демократические" перемены. Если необходимо, то и прямая интервенция, как в Ливии и Сирии, где напрямую действуют иностранные войска, не имеющие на это никакого права и ставящие задачу — свержение законной власти. А дальше — смена этой власти и полное подчинение мнению "управляющих миром мажоритариев"», — начал Соловьев свое выступление.
Ничего нового Владимир Рудольфович, конечно, не рассказал, разве что компания Собчак-Нарусовой и остальные либералы из 90-х лишний раз поморщились. Впрочем, это было лишь начало, и дальше им было что послушать, как и всем остальным, включая Матвиенко. «Что происходит у нас сейчас? С одной стороны, мы добились военного суверенитета, внешнеполитического. Но он не опирается ни на экономический суверенитет, ни на идеологический. Экономический суверенитет был утерян довольно давно, когда мир окончательно закрепился за долларом, с тех пор мы волей-неволей, а связаны с международной финансовой системой. Идеологически мы находимся между Сциллой и Харибдой. С одной стороны, мы сейчас вдруг осознали, что то, что воспринимали, как абсолютную данность, предложенную властью в 90-е годы, не принимается большинством населения нашей страны. Те ценности, которые предлагает Запад не воспринимаются большинством нашей страны как абсолютная истина в конечной инстанции. Но собственный путь мы до сих пор не выработали. Мы его не нашли и не даем ответа. Если угодно, мы видим разрыв некого сознания: с одной стороны, люди требуют от нас, чтобы мы сформулировали идею, чем Россия сильна, и мы говорим о справедливости, но дальше народ возвращается в каждодневную жизни, и видит ли он эту справедливость? И безопасность страны состоит еще и в том, чтобы народ верил, что он живет в самой справедливой, пусть и не самой благоустроенной стране, которая защищена и которая на стороне добра и правды. А мы эту правду не формулируем. У нас нет идеологии, у нас запрещена государственная идеология, у нас нет институтов, вырабатывающих идеологию. У нас даже нет площадок, на которых идет дискуссии для формулирования нашего пути. Мы зачастую формулируем свой путь по отторжению другого пути. Мы говорим, что мы не такие, но не говорим, какие мы. Мы рассуждаем о величии литературы 19 века, но это звучит для молодого поколения ни о чем, потому что наши школы находятся в процессе невнятного устройства, где есть все, кроме образования — то есть формирования образа человека. Да, сейчас постепенно идут изменения, но школы — это механизм медленный. У нас есть институты, которые выпускают кого? Конечно, они должны выпускать специалистов, но они должны выпускать и патриотов — слово, которое у многих вызывает странную реакцию. Притом только в нашей стране слово патриот вызывает странную реакцию. Нам тут же начинают цитировать, что "патриотизм — это последнее прибежище негодяев", даже не понимая смысл этой фразы, что через любовь к Родине даже у негодяя есть шанс стать человеком. Нам часто говорят: посмотрите на Запад. Так невозможно представить себе американского политика, который не был бы патриотом. И никому в голову не придет, что это плохо. Это естественное нормальное чувство человека, такое же, как любовь к своей матери. Но угрозы нас ждут именно здесь. Главное поле сражения — это души людей…
Нам преподали страшный урок, хотя и не нашей территории, — мы увидели Майдан. Эта прививка Майдана много дала нашему обществу, но никак не отразилась на необходимости изменений в законодательной базе. Не отразилась на действиях государства, которое должно научиться себя защищать от нового, страшного типа войны. От информационно-организаторского типа действий…», — выдал Соловьев на одном дыхании.
И здесь с ним сложно не согласиться. О необходимости объявления собственного пути, той самой нашей идеи, которую мы могли бы представить миру, говорят уже много лет, но воз и ныне там. Мы вроде как уже 10 лет строим многополярный мир, отстаиваем международное право, но в то же самое время продолжаем твердить о неизменности либеральному курсу и желании быть как все. В результате приходится бесконечно оправдываться и доказывать, что мы хорошие, не хуже, такие же тем самым мировым «мажоритариям», кто уже вынес нам приговор. Да, наш МИД перешел в наступление, да, армия не даст напасть открыто, но дальше — кто в лес, кто по дрова, и Запад этим пользуется. В том же Совете Федерации чуть не половина выходцев из «прекрасных» 90-х, кому речь Соловьева поперек горла становилась.
Прав Владимир и относительно информационной защиты населения. Слишком долго у нас считали, что на провокаторов нужно всего лишь не обращать внимания, и они сами исчезнут. Не исчезнут, так как имеют, в отличие от большинства патриотических СМИ, несравнимо большее финансирование и ресурс для распространения. Только в период с 2015 по 2018 год США потратили на информационную войну с Россией более $80 млн. — и это то, о чем говорится открыто, не включая гранты через НКО, и только США, не говоря о Британии, Германии и пр.
Почти одновременно с выступлением Соловьева в СМИ появился депутат Евгений Федоров, много лет повторяющий мантру про необходимость замены Конституции, и пообещал снова внести свой старый, но слегка обновленный законопроект «О саморегулировании СМИ» . Правда, зная г-на Федорова, сложно предположить, когда появится и появится ли вообще эта инициатива, особенно учитывая, что «журналистское сообщество» Эха Москвы уже поднимает вой.
Возвращаясь к Соловьеву, отметим, что он не забыл и тотального провала в образовании, где и сегодня идут баталии между Васильевой и целой толпой либералов-гайдаровцев из ВШЭ, которые хоть чучелом, хоть тушкой, но пытаются протиснуть те самые нормы и ценности, которые не принял наш народ.
«Это будут тяжелейшие шесть лет. Запрос в обществе колоссальный. Атака на нас — беспрецедентна. Никогда не было такого уровня атаки на нашу дипломатическую службу, репутацию нашей страну. Идет абсолютная демонизация. Мы столкнулись с наработанными моделями отношений к нам, вне зависимости от типа государства, вне зависимости от правящей власти, просто по отношению к России, как таковой.
Да, дипломатический фронт очень важен, но все-таки он внешний фронт. Он должен опираться на базовые изменения в народовластии. Он должен опираться на базовые изменения отношений граждан к своей стране. Люди должны осознать уровень опасности и уровень ответственности за свою страну. И здесь пример должны показать вы — законодатели… Мы сталкиваемся с тем, что система борьбы с внешними и внутренними угрозами — не эффективна на том уровне, на котором ждет наш народ. Мы действуем все время реактивно, реагируем, а необходимо действовать проактивно. Нам необходимо выработать свое представление, понимание, какой мы хотим видеть нашу Родину, как мы видим роль каждого из институтов власти, как мы понимаем справедливость по-русски, а главное — как мы можем это воплотить. Потому что борьба состоит не только в увеличение срока и неотвратимости наказания против тех, кто борется против нашей страны, а в выработке государственного иммунитета, который приходит только через улучшение механизмом работы с народом, через очищение. При этом даже здесь мы допускаем дикое количество ошибок в позиционировании себя… Мы почему-то находимся все время в положении оправдывающихся… Мы все время идем за одобрением. Мы идем в ошибочной трактовке статьи Конституции, которая почему-то поднимает приоритет международного права по отношению к российскому. Никогда не построить собственную справедливую систему, если искренне думать, что где-то там находится дядя, который скажет, что хорошо, а что плохо. Сама идея порочна, потому что источником власти является российский народ. А если российский народ — источник власти, как можно говорить, что некое международное право приоритетно? — это 15 статья Конституции, часть 4. Точно так же, как абсолютно непонятно горькое наследие 90-х, которое так и не нашло, которое не нашло до сих пор своего четкого, хотя бы морально-этического ответа. Иммунитет — это когда власть слышит свой народ, а в Кемерово мы видели полное непонимание, кто слуга народа, а кто господин — господином у нас является народ…
И мы должны вернуться на это главное поле битвы — идеологическое. Мы должны прекратить себя обманывать, что мы такие же, как все — все разные. Британцы не такие, как американцы; французы не такие, как итальянцы. Мы должны прекратить стесняться быть собой! Быть великим русским народом. Мы должны прекратить оправдываться и создавать условия в нашей стране такие, чтобы народ гордился не только своим великим прошлым, но и своим великим настоящим и будущим. А это требует пересмотра множества механизмов, действующих в нашей стране», — заявил популярный журналист и ведущий.
Надо сказать, что Соловьев был не одинок в озвучивании кремлевского сигнала о готовности вернуться к идее отмены колониальной статьи 15 Конституции, устанавливающей приоритет международных договоров. Как недавно сказал директор Департамента по вопросам нераспространения и контроля над вооружениями МИД России Владимир Ермаков: «Россия вам ничего не должна». А на днях СМИ «по стечению обстоятельств» вдруг вспомнили о старой инициативе председателя Следственного комитета РФ Александра Бастрыкина уйти от приоритета международного права над национальным.
«Установление примата международного права еще при принятии Конституции РФ 1993 года нам умело преподнесли как базовую конституционную ценность правового государства советники из США. Смешно сказать, но в докладе о проекте конституции, который был опубликован в "Российской газете" в 1993 году, с гордостью подчеркивалось, что ее положения прошли экспертизу за рубежом…
Доктрина мирового государства и права, а также отказа от национального суверенитета, брошенная на благодатную почву идеологии борьбы с фашизмом и тоталитаризмом, после Второй мировой войны была быстро подхвачена американскими властями и фактически насильственно насаждена странам, потерпевшим поражение в войне, — Германии, Италии, Японии...
Право не может существовать само собой, то есть ради права. Это инструмент воздействия, который наполнен определенным идеологическим содержанием — правовой идеей, которая, однако, всегда носит прикладной характер. Геополитические, стратегические, экономические интересы и даже отдельные мировоззренческие основы в разных странах могут не совпадать. Причем попытки внедрить в государства чуждые им ценности посредством международного права, как показал опыт, зачастую приводят не к единению государств, а к еще большим противоречиям…
Поэтому есть все основания утверждать, что понятие "национальный суверенитет", основанный на геополитических, экономических и, если хотите, даже исторических и мировоззренческих предпосылках, — это не пустой звук», — говорил ранее в интервью «Российской газете» руководитель СК РФ.
То есть, если верить его словам — а не верить им нет никакого основания — то с 1993 года мы живем по установленным для нас оккупационным законам, как в побежденных Германии, Японии, а затем и ряде стран ЕС. И при этом заявляем, что мы не подчиняемся оккупантам и имеем национальный суверенитет. Тут как бы одно из двух: либо мы отказываемся от навязанных нам норм оккупационной администрации, либо складываем лапки и дружно ползем на кладбище. Собственно, об этом и говорил вчера Соловьев: невозможно долго жить в двух реальностях — разорвет страну. Нельзя ходить и поклоняться в Ельцин-центр и говорить о патриотизме, нельзя говорить о независимости и продолжать следовать указам из-за бугра. Люди этого уже давно не понимают, и дальше пропасть будет только больше.
В отличии от 2015, сейчас в Кремле позиции троцкистов-глобалистов несколько ослабли (хотя и не совсем — см., например, как они внедряют «цифровую экономику»). А значит нас, вполне возможно, ждут серьезные и настоящие ответные меры за высылку дипломатов и прочие унижения. И если это и есть тот самый «сюрприз» Захаровой — официальный отказ от статуса миноритария в американской монополии, то вряд ли можно было придумать что-то лучшее. Главное, чтобы намерения воплотились в реальность.
РИА Катюша