Общее собрание санкционеров
Чем грозит российской экономике «Кремлевский доклад»
На прошлой неделе Министерство финансов США опубликовало так называемый Кремлевский доклад – список чиновников и бизнесменов, близких к президенту России Владимиру Путину. В нем 210 имен: 96 миллиардеров и 114 политиков.
И хотя для попавших в этот документ санкции автоматически не вводятся, теперь все они находятся под их угрозой. Уже одно это не может не повлиять на бизнес участников списка – а это ведущие компании страны.
«За каждым из людей и структур стоят рядовые граждане страны, трудовые коллективы, целые отрасли. То есть, по сути, всех нас занесли в какой-то список», – заявил Владимир Путин. И все же, как он, так и многие другие комментаторы, отнеслись к «Кремлевскому докладу» внешне спокойно: «Собака лает, караван идет».
Между тем расширение санкций и возможное появление их новых пакетов может иметь серьезные долгосрочные последствия для российской экономики. О возможных сценариях развития ситуации специально для «Финансовой газеты» рассказал доцент РАНХиГС, академик РАЕН Виктор Солнцев.
Предвыборная волна
Обсуждение в России нового пакета санкций, а точнее списка, объявленного в дополнение к старому (от марта 2014 года), с добавлением туда нескольких «санкционеров» – это, на мой взгляд, очень эмоциональное переживание всех граждан страны за лиц из ближнего окружения Президента России – олигархов из списка Форбс и чиновников из Правительства РФ.
Считаю важным напомнить, что первый пакет санкций был наложен за присоединение Крыма, потом он был расширен после крушения малазийского Боинга на Донбассе. После присоединения Европейского союза к американским санкциям, в 2017 году Россия попала вместе с Ираном в очередной пакет, возможно, за успешные боевые действия в Сирии и, само собой, за «влияние российских хакеров на американские выборы президента». Сейчас мы переживаем и еще одно не менее знаковое социальное событие – ограничение участия российских спортсменов в Олимпиаде 2018 с отказом демонстрации национальной символики.
Все эти события концентрируются во время приближения сроков выборов Президента России. С учетом замедленной реакции населения на события в социально-экономической сфере (полгода-год) и острой реакции на информационно-медийный видеоряд (один-два месяца), похоже, что формируется несколько волн в разных пространствах, чтобы они достигли максимального всплеска в нужный момент в массовом сознании населения России.
Экономика санкций
В долгосрочной перспективе, если все же считать макроэкономические последствия санкций, то шоком для экономики России они не стали. К структурным преобразованиям заявленные Правительством процессы импортозамещения и экспортоориентирования, конечно, не привели, но сгладили острые углы хотя бы в сельском хозяйстве и производстве продуктов питания. Хотя, возможно, это произошло с заострением тупых углов (потерей качества при увеличении количества).
Переговоры с ОПЕК и налоговые маневры сбалансировали бюджет нефтегазовыми доходами и дополнительными налоговыми поступлениями при сохранении расходной части бюджета. Конечно, с учетом фиксированных цен в долларовом выражении рост ВВП страны почти прекратился: значения +0,5–1,5% по разным источникам могут объясняться коррекцией Росстатовских методик учета и расчета в пределах статистической погрешности со все более заметными искажениями первичной информации.
Тем не менее, по данным НАТО и Госдепа, санкции повлияли на темпы инфляции, падение курса рубля и вводили нашу экономику в рецессию. Но и ущерб от санкций и контрсанкций оценивался для Европы достаточно высоко, хотя и не критично.
21 страна из 28 членов ЕС в результате потеряли более 8,6 млрд евро в объеме экспорта в Россию, но переориентировались на другие страны и приобрели около 49 млрд евро. Пострадали некоторые малые страны Европы, имевшие особенно тесные экономические связи с Россией, например, Финляндия, Греция, Швеция, Литва и Латвия.
С нашей официальной точки зрения, Россия справилась с «санкционным шоком» и показывает уверенное позитивное движение с ожидаемым ростом ВВП 2,5–3%. Почему же всем нам так важно знать, что там в новом пакете санкций?
Что в пакете?
А там ничего особенного – все то же самое, что и было раньше. Просто расширяется список лиц, компаний и видов санкций. Интересно, конечно, как конкретно будет наказываться компания или страна, нарушившая запрет.
Например, при закупке ракетных комплексов С‑400 Турция будет проводить платежи через платежные системы по счетам, выставленным запрещенной компанией «Алмаз-Антей». А Китай закупает нефть и газ у Роснефти. Даже если платежи будут производиться не в долларах, а в юанях, транзакции все равно проходят по контролируемым американцами платежным системам.
Что будет с партнерами и офисами Сбербанка, Альфа-банка и других в Казахстане и странах СНГ? Как и кому мировые офшоры будут отчитываться о капиталах лиц, находящихся в санкционном списке? Что будет происходить с европейской и американской недвижимостью российских политиков и чиновников высшего ранга? В конце концов, что произойдет с российским нефтегазовым сектором, добывающими и перерабатывающими отраслями, сетевым ритейлом. Ведь вся юридическая схема их управления базируется на офшорных компаниях, принадлежащих лицам из списка?
И, конечно, смогут ли высшие чиновники из списка с детьми и близкими родственниками пересекать границу России, выезжая на европейские и американские курорты, навещая свои виллы и отели? В конце концов, смогут ли офшорные инвестиционные фонды и трасты, аккумулировавшие капиталы лиц (не только из санкционного списка) осуществлять торговлю высоколиквидными активами?
К макроэкономике все это практически не имеет отношения, если, конечно, не учитывать сложность и разветвленность схем контроля зарубежных и российских активов ключевых лиц списка. Иначе говоря, интересов основных собственников крупного российского бизнеса.
Третья серия
Структура санкционных пакетов – сложная и многоступенчатая. Апробировано 7 пакетов на примере Ирана по урановому проекту. Срок действия – десяток лет. Финальная седьмая стадия называлась «нефть в обмен на продовольствие».
Что изменилось для России в пакете № 3?
В пакет входят следующие блоки:
1заморозка активов и запреты на транзакции для некоторых российских физических лиц, включая членов исполнительной и законодательной власти, а также бизнесменов, связанных с ними.
Добавили сотню новых лиц.
2заморозка активов и запреты транзакций некоторых компаний, банков и их руководства в том числе, в структуре российского ОПК.
В списке появились новые компании и банки.
3ограничения в финансовых переводах для российских компаний, работающих в ключевых отраслях (финансы, энергетика, оборона), включая запрет на выдачу новых долгосрочных кредитов (более 30–90 дней). В этом списке уже были Рособоронэкспорт, Роснефть, Ростех, Рособоронэкспорт и Сбербанк.
Добавили еще десяток компаний.
Ограничение на некоторые виды продукции, сервиса и технологий для нефтяной отрасли, которые значительно затруднят освоение глубоководных шельфов.
Ну добавят еще несколько направлений высокотехнологического развития.
5Ограничения на некоторые виды экспорта продукции двойного и военного назначения.
Могут расширить список продукции, перекрыв возможность продажи вооружений послушным США странам.
Возможные сценарии
Конечно, президент США выпустил распоряжение, что это не наложение санкций, а только возможность в любое время это сделать. Но такая возможность уже учитывается в снижении стоимости всех российских компаний, в том числе успешно работающих на международных рынках, как Касперски-Лаб, который тоже может потерять треть доходов и половину стоимости бизнеса (по оценкам Госдепа США).
Гипотетические размышления и сценарный анализ – не вполне научные методы прогнозирования, с высокой степенью субъективности. Однако я все же их приведу.
Достаточно, например, дать команду на заморозку счетов хотя бы одного из санкционных олигархов, корпоративное управление целым рядом инфраструктурных предприятий ключевых отраслей становится невозможным. Ведь Советы директоров должны будут собраться хотя бы 4 раза в год, а Общее собрание акционеров – один раз в год. А как принять решение в условиях отсутствия мажоритарных акционеров?
А если требуется принять безотлагательное решение по существенным фактам, что без личного присутствия невозможно по Кодексу корпоративного управления? Тогда сделки будут признаны недействительными.
А вдруг китайский мажоритарий предложит другую кандидатуру на пост Президента нефтяной компании или объявит «маржин-колл» по долговым обязательствам, превысившим снижающуюся в два раза стоимость компании?
Что будем делать, если деньги для сделок купли-продажи бизнесов, аффилированных санкционерами, заморожены на счетах в офшорах, дотянуться до которых из Москвы практически невозможно?
Главное, что в долг уже никто не сможет выручить, даже китайцы, для которых потери американского рынка намного дороже, чем доходы от российских ресурсов. Риски сотрудничества с Россией существенно выше рентабельности инвестиций в российский бизнес. Это автоматически вызывает массовое бегство капиталов из страны, вместе с несколькими «капитанами» бизнеса, как и со сбежавшими с нашего корабля на Мальту.
Снижение рейтингов ударит по стоимости иностранных компаний, имеющих дочерние компании с российской юрисдикцией. Так что им придется либо сворачивать свою деятельность в России, либо терпеть убытки, теряя доходы и объемы продаж на очень привлекательном рынке.
Выше описан пессимистический сценарий, хуже которого может быть только гиперпессимистический – а именно пакеты санкций более высокого уровня, уже апробированные на Иране: «нефть в обмен на продовольствие и продукты массового спроса», «заморозка золотовалютных резервов страны», «экспроприация зарубежной собственности» и т. п.
Удар по всем
Мы в надежде на консервативный сценарий понимали, что, несмотря на направленность на конкретных лиц и компании, санкции в 2015 году и одновременное снижение цен на нефть фактически ударили по экономике и населению России в целом. Замедление темпов роста, отток капиталов сотнями миллиардов долларов в год, девальвация рубля к доллару на 50%, рост темпов «фактической», а не официальной инфляции, увеличение бюджетного дефицита, сокращение социальных расходов в абсолютном и долевом выражении, сокращение валютных резервов и резервных фондов, распространение нищеты и усиление социального неравенства.
В 2016 году Россия стабилизировала макроэкономические показатели, несмотря на санкции. Замедлился отток капитала, снизилась «официальная» инфляция, некоторые отрасли даже выиграли от санкций. Официальная безработица осталась на уровне 5–6%. Россия даже смогла разместить гособлигации на западном рынке капитала. Конечно, немалую роль в этом сослужил рост цен на нефть с $30 до $50 за баррель.
Что было в 2017 году, еще предстоит оценить, полная отчетность по итогам года еще не вышла. Но стоит напомнить, что сейчас, в начале 2018 года, баррель стоит уже около $70. Так что при сохранении «рекордного» по физическим объемам и снизившегося по валютной выручке нефтегазового экспорта, часть «шоковой» терапии будет возможно купирована общим обезболиванием в виде обесценивания рубля и сокращением бюджетных расходов на ту же треть в валютном выражении.
Если заметно сократится, и без того небольшое, остаточное долговое финансирование – с почти $250 млрд в 2013 году до $100 млрд в 2016 году, то больше потеряют снова европейские, а не американские банки. А в итоге выигрывавшие от этого китайские банки смогут нарастить активы, что не выгодно ни американцам, ни нам. В результате стоимость кредитных ресурсов для России и увеличится, и очень существенно. Так как, кто еще нам даст кредиты, если размеры золотовалютных резервов сопоставимы с корпоративным и страновым долгом?
В 2016 году моделирование российской экономики в МВФ допускало в среднесрочной перспективе заметное падение оборота, более чем на 9%, в связи с нехваткой капитала и технологическим отставанием. Это по их прогнозам приведет к снижению производительности труда и рецессии в экономике, повышению уровня безработицы и бедности, расслоения по доходам граждан страны, где 1% населения владеет двумя третями имущества и активов.
Моделируя влияние санкций на российские компании под санкциями, Госдеп США оценил его как умеренное, снижающее оборот на треть, стоимость компаний – вдвое, вызывающее сокращения персонала на треть по сравнению с компаниями вне списка. Однако это при том, что потери отдельных глобальных компаний от заморозки российских проектов превысили сотни миллионов, и даже миллиарды долларов, а российские компании переориентировали потоки продукции на рынки развивающихся стран, скомпенсировав ущерб от санкций. Что же мы будем делать, если переориентироваться уже будет некуда?
Нефтяные санкции
Ежегодные потери российской экономики от санкций были оценены министром финансов России Антоном Силуановым в $40 млрд (2% ВВП). Потери же от снижения цен на нефть были существенно больше (4–5% ВВП). Российские экономисты тогда оценили, что санкции в три раза менее существенны по сравнению со снижением цен на нефть. Двойной же удар по экономике может стать для нее уже настоящим шоком, хотя хочется надеяться, что вероятность этого невысока.
И, наконец, третий, еще менее вероятный удар – геополитический – по территории ДНР-ЛНР и Крыма. Даже начало символической военной операции украинской армии или наемников станет решающим триггером, провоцирующим Россию на ассиметричный ответ с признанием Новороссии.
А военные успехи Турции и США в Сирии вообще могут сделать вероятным освоение богатейших нефтяных полей Междуречья без участия российских компаний. А это потеря Россией европейского рынка нефти, и даже, что кажется совсем невероятным, но возможным – газа.
Вот тут-то одновременно могут проснуться кредиторы России и мажоритарные владельцы инфраструктурных российских компаний. А лоббируемые ими невыгодные для российских собственников решения заблокировать не получится, так как стейкхолдеры стали невыездными, акционеры – в санкционном списке, их финансы и активы заморожены.
Надеюсь, что руководство страны заблаговременно найдет силы и средства для ответа на эти, пусть гипотетические угрозы и риски. Почти уверен (точнее – очень хочется надеяться), что проработанные планы и сценарии уже лежат на утверждении в Правительстве и Администрации Президента.
Корпоративные юристы (почти наверняка) уже прорабатывают изменения в кодексах и положениях корпоративного управления, возможно идут экстренные заседания советов директоров и собрания акционеров. Нотариусы санкционеров в спешном порядке занимаются переводом офшоров и аффиллированных с ними российских компаний в российскую юрисдикцию. Главное, чтобы эта работа велась скрытно и быстро, как военная операция.
Виктор Солнцев доцент РАНХиГС, академик РАЕН