Впрогнозах мировой экономики, как в доходах россиян, есть большое и нарастающее расслоение. С одной стороны, налицо явная усталость от кризисов и нежелание признавать их или постоянную стагнацию «новой нормальностью». Эту позицию поддерживают прогнозы ведущих мировых финансовых институтов – Всемирного банка и МВФ. Но есть и совсем другие прогнозы, в которых кризисы возвращаются. И довольно скоро.
В том, что экономика не может избавиться от кризисов, никого убеждать не надо. Россиян точно, как и европейцев, и жителей развивающихся стран, снова привыкают к этому и американцы. Вопрос в том, когда и как вернется очередной кризис, что станет его спусковым крючком. И главное – как этому противостоять?
В розовой гамме
По прогнозу Всемирного банка, прирост мирового ВВП в 2017 г. составит 2,7% против 2,3% в 2016 г. В 2018–2019 гг. прогнозируется 2,9% ежегодно.
Эти цифры важны, но не менее важно, что ведущие центробанки постепенно либо отказываются от отрицательных процентных ставок, либо сворачивают программы количественного смягчения. ФРС США ориентируется на три повышения ставки в этом году, предполагая выйти на целевые 3% к 2019 г. Как подчеркивает, например, Нил Маккиннон, глава подразделения по макроэкономической стратегии на глобальных рынках ВТБ Капитал, «на этом фоне уровень ликвидности в мировой экономике уже перестал расти, однако если он и снижается, то недостаточно быстро для того, чтобы начать угрожать восстановлению мировой экономики или спровоцировать обвал на финансовых рынках».
Маккиннон приводит главные итоги полосы мягкой денежной политики на примере США: она привела к уменьшению безработицы в США на 1,25 п.п., ускорению инфляции на 0,5 п.п., способствовала росту котировок акций на 11–15%, снижению эффективного курса доллара почти на 5% и снижению доходности облигаций на 120 б.п. в 2013 г.
Из чего следует главный вывод: программы количественного смягчения себя оправдали, мировая экономика восстанавливается. Риски, как всегда, сохраняются, но не перечеркивающие этот позитив. Пока не перечеркивающие. С тем, что новый кризис мировой экономике не грозит, согласны, например, и аналитики из Wells Fargo: «Если предположить, что геополитическое окружение в целом остается прежним, мы прогнозируем, что небольшой темп роста мировой экономики, который был в последние несколько лет, в целом продолжится».
Грозовые тучи
Прямо противоположный прогноз 3 мая в «Ведомостях» выдвинул Игорь Николаев, директор Института стратегического анализа компании ФБК Grant Thornton: «Мировой экономике очередного кризиса в перспективе 2–3 лет избежать не удастся».
Аргументы: последние четыре кризиса мировой экономики случались с периодичностью 7–10 лет. С момента последнего мирового кризиса (2009 г.) прошло восемь лет. Сам по себе этот аргумент не слишком убедительный, даже несколько школьный. Но это только запев.
Фундаментальная причина последних кризисов, считает Николаев, – «глобальная перекапитализация рынков». Ее можно измерить. В компании ФБК Grant Thornton рассчитали показатель «капиталоемкость ВВП» – отношение совокупной капитализации рынка акций национальных компаний к объему номинального ВВП. Дальше на примере кризисов 2000–2001 гг. и 2008–2009 гг. выяснилось, что «пороговое значение капиталоемкости мирового ВВП находилось в районе 120%, после его достижения начиналось падение».
По итогам 2016 г. капиталоемкость мировой экономики близка к 100%, а в 2008 г. (вероятно, уже после того, как кризис сдул капиталоемкость, она составляла всего 60%).
Курс понятен.
Что было задано?
Чем два диаметральных по результатам прогноза дополняют друг друга? Пессимистический сосредоточен на включении сигнальных лампочек, предупреждающих о приближении кризиса. Оптимистический – на мерах антикризисной политики. Беда только в том, что, как в «Женитьбе» Гоголя, невозможно взять да приставить «губы Никанора Ивановича к носу Ивана Кузьмича».
У каждого прогноза есть слабые места. Универсальный показатель готовности к кризису привлекателен, но к ак любой единичный показатель может оказаться недостаточным. Например, в свое время представители одного инвестиционного банка выдвинули показатель – $11 000 на душу населения в год как пороговое значение для нефтедобывающих стран, с которого авторитаризм в них воцаряется на века. Красиво, но одного показателя для такого вывода очевидно недостаточно. Тем более что и сам показатель требует постоянной корректировки. То же самое относится и к капиталоемкости ВВП. Его создатели признают, что чем выше развитие экономики, тем выше должен быть кризисный порог, выраженный в капиталоемкости.
Но главная претензия в другом. Как бороться с новыми кризисами? Этот вопрос в прицел не попал, а он как минимум не менее важен, чем средства раннего распознавания кризиса.
В оптимистическом прогнозе вопрос о «лечении» также не стоит. Но сам прогноз исходит из того, что все сделанное средствами количественного смягчения – в принципе правильно. А значит, рецепт еще вполне может пригодиться. Из чего следует, что имевшие ранее место метания многих экономистов, исходивших из того, что если новым финансовым кризисам противопоставлять денежные или кредитные вливания со стороны регуляторов, то череда финансовых пузырей становится едва ли не постоянной, можно отложить в сторону.
Такой ответ на вызовы последних кризисов выглядит несколько облегченным. В нем от психологии (отпустило – ну и хорошо!) даже больше, чем от экономики.
Жизнь продолжается, причем без оглядки на прогнозы. Свое слово еще не договорил Дональд Трамп, отмена Obamacare провалилась, но это еще не значит, что та же участь постигнет все планы нового президента США, в частности по поддержке экономики госинвестициями в инфраструктурные объекты.
Пока похоже на то (и приведенные прогнозы это подтверждают), что ни в мире, ни в России качественных изменений в экономическую политику привнесено не будет, однако это еще не значит, что их не потребуется вносить.
Николай Вардуль