Вице-премьер Дмитрий Рогозин, курирующий оборонно-промышленную и космическую сферы страны, заявил о «немалой выгоде» России от разрыва сделки с Францией по вертолетоносцам типа «Мистраль».
«Мы решили вопрос по „Мистралям“, причем с большой пользой для себя», — заявил Рогозин в среду.
По его подсчетам, если исчислять в рублях сумму, которую Россия заплатила и которую получила обратно, то получается троекратная прибыль.
Слова «в рублях» здесь немаловажны: вице-премьер, сознательно или нет, оставил за скобками курсовую разницу рубля с евро в 2013 и в конце 2015 года.
Ранее глава Минпромторга Денис Мантуров так и заявлял, что после срыва контрактов на эти вертолетоносцы Россия получила вдвое больше, чем платила, именно из-за девальвации рубля.
Поэтому, по сути, вся сага с контрактом, его расторжением и последующей компенсацией закончилась для России «по нулям», объясняет замдиректора Центра анализа стратегий и технологий Максим Шеповаленко.
«Это правда — Франция компенсировала России не только „железо“, но и все сопутствующие расходы — такие, как обучение экипажей, переделку армейских вертолетов под палубный вариант и прочее», — сказал он «Ридусу».
Россия, конечно же, хотела бы получить больше, чем заплатила — включая моральные издержки, затраты на разработку технологий, специального топлива и прочее. Ведь «Мистрали» изначально предполагалось подвергнуть серьезному апгрейду, учитывая, что местом базирования этих «теплолюбивых» вертолетоносцев предполагалась северная часть Тихого океана.
«Я полагаю, что мы вышли с французами на ноль по политическим соображениям — дабы сильно их не обижать, имея в виду, что в будущем мы, возможно, снова захотим воспользоваться их услугами», — говорит Шеповаленко. Не все измеряется в цифрах.
Если бы каждая сорвавшаяся сделка приносила одной из сторон ощутимую прибыль, то был бы соблазн заключать массу таких сделок, заранее рассчитывая, что они не будут доведены до конца.
Это вовсе не так смешно, как кажется на первый взгляд, говорит эксперт, приводя в пример один из крупных российских банков, который долгое время строил свою бизнес-модель именно по такой схеме — кредитуя предприятия оборонки и заведомо зная, что эти кредиты невозвратные. Банк забирал за долги привлекательную собственность должников, которая была под эти кредиты заложена. (Банк, кстати, отлично работает до сих пор).
Однако, вопреки поговорке, что позволено быку, не всегда позволено Юпитеру. Что возможно для частного банка, невозможно для страны (или для государственной корпорации) в силу высоких репутационных издержек.
Федеральная служба по военно-техническому сотрудничеству вообще вполне могла изначально избежать всех проблем с «Мистралями», обратив свои взоры на Восток (что, к тому же, было бы в полном соответствии с ориентацией руководства страны) — конкретно, на Южную Корею.
Корейцы строят полностью «упакованные» корабли такого же класса, как «Мистраль», — «Докдо», и их постройка обходится даже дешевле, чем у французов. Их было бы и перегонять по месту базирования на Тихоокеанском флоте на тысячи миль короче, чем с французских верфей.
Но здесь, очевидно, опять же сыграли свою роль внеэкономические соображения. России по политическим мотивам интереснее было «привязать» к себе далеко не самого оголтелого члена НАТО, чем получить небольшую материальную выгоду от контракта со вполне безобидными в геополитическом смысле корейцами.
«Если называть вещи своими именами, то Франция — это не вполне суверенная страна, как любой участник любого альянса. Их суверенитет упирается в коллективные обязательства военно-политического плана, как бы французы ни обижались», — подчеркивает Шеповаленко.
Если французы дистанцируются от НАТО, как во времена де Голля, и начнут играть собственную игру — тогда Россия вполне сможет восстановить военно-техническое сотрудничество с ними, говорит эксперт.
Сумма контракта на строительство во Франции двух вертолетоносцев типа «Мистраль» составляла 1,12 миллиарда евро. После окончательного разрыва сделки Париж выплатил Москве компенсацию в размере около 950 млн евро.
Но Россия рассчитывает заработать более миллиарда долларов на продаже оборудования и вертолетов для двух «Мистралей», которые у Франции купил Египет.
