Свой рассказ о русской гармошке на дорогах Великой Отечественной войны начну с такого эпизода. Я люблю приезжать в школу села Паниковец Задонского района: уж очень она тёплая, домашняя. Так вот, один выпускник этой школы, Никита Ганин, здорово играл (и играет) на баяне. В пору своей школьной жизни мальчишка не расставался с этим инструментом, выступал на всех школьных мероприятиях, играл даже на переменках, а после школы «озвучивал» футбольные дворовые матчи. Но вот объявили областной конкурс чтецов художественной литературы. Никита решил выучить знаменитые строки Твардовского о Василии Тёркине — там, где о гармони — и выйти на сцену с инструментом. И здесь — неувязка: Никита-то играл на баяне. Многим покажется это смешным: ну и что? Звук очень похожий, инструменты - «братья», в чём, собственно, дело? Но Никита рассудил иначе. Достал настоящую трёхрядку и сам выучился на ней играть. На конкурсе он занял призовое место, и с тех пор гармонь — верный его друг. Мальчишка читал отрывок и мне. И как это было хорошо и здорово! «...для начала, для порядка, кинул пальцы сверху вниз...» - и правая рука Никиты побежала по кнопкам... Помню, я спросила ученика: почему, мол, ты придал такое значение тому, какой именно инструмент будет у тебя в руках? И он сказал: «Да хотел понять, что же чувствовали русские солдаты-гармонисты»... Конечно, на войне были и баяны, а не только гармошки. И балалайки были, и гитары. Но правильно мальчишка поступил, коль отнёсся к памяти нашей так уважительно и скрупулёзно. А теперь, как говорят, к делу. Да, прошагала гармонь вместе с нашим солдатам по всем дорогам войны. «Кто сказал, что нету места песням на войне? После боя сердце просит музыки вдвойне!» - помните эти знаменитые строки из фильма «В бой идут один старики»? Первое слово — ветерану войны. «...На фронте никаких музыкальных инструментов, кроме гармошки, я не встречал. На ней часто играли на привалах, тут же стихийно организовывались танцы, пляски, пели песни. Гармонь поднимала настроение, облегчала каждодневные трудности бойцов. На самой передовой гармони не использовались — немцы тут же открывали огонь... После трёх дней боёв во время штурма Кёниксберга и бессонных ночей солдат сморил сон. Расстелив шинели, солдаты спали во дворах, на тротуарах и даже мостовой. А после отдыха откуда-то взялись несколько гармоней. Все гармонисты были очень молоды. Бойцы пели и плясали. Все бурно выражали радость в связи со взятием сильнейшей в Европе крепости» - так писал Пётр Михайлович Шкиндер, полковник запаса, прошедший всю войну и дошедший до Берлина. В директиве №220 Главного политуправления Красной Армии говорилось: «Русская песня, гармонь, пляска — друзья бойца. Они сплачивают людей, помогают легче переносить тяготы боевой жизни, поднимают боеспособность и формируют настроение личного состава. В каждой роте надо иметь запевал, гармонистов и гармонь». Кстати, в первые месяцы войны трёхрядок явно было недостаточно — всего около семидесяти тысяч. Вот почему в Тулу и Шую шли письма с таким призывом: «Дайте солдатам гармонь! С песней воевать легче!». Существовал даже лозунг «В каждую роту — гармонь!». Вообще, есть мнение, что гармонь — инструмент изначально не русский, его изобрёл немецкий мастер-настройщик Бушман. Да только он родился в начале девятнадцатого века, а гармонь появилась раньше. Одними из первых стали изготавливать инструменты тульские мастера — братья Шкунаевы и оружейный мастер Сизов. Правда, правая часть первых гармошек была настроена только на мажорный звукоряд — отсюда и крепкая связь гармошки с частушками. Однако вернёмся к началу Великой Отечественной войны. В это время Тульская и Шуйская фабрики, выпускающие для нужд фронта костыли и лыжи, начали перестраивать и расширять производство с целью выпуска гармошек для наших солдат. Теперь трёхрядка звучала буквально везде: в госпитале и тылу, в партизанском отряде. Нередко с музыкальным инструментом была связана какая-то интересная история. К примеру, в Минске, в музее Великой Отечественной войны, хранится аккордеон «Hohner» - трофей Первой Белорусской партизанской бригады Витебской области. В мае 1942 года разведчики этого отряда заметили на Западной Двине, у деревни Островки, две моторные лодки и открыли по ним огонь. Первую подбили сразу, в ней и нашли аккордеон (вторую лодку тоже подбили, но у соседней деревни). Инструмент гитлеровцы использовали во время своих агитационных поездок по захваченным сёлам Витебской области. Партизаны передали найденный аккордеон в Москву — с просьбой вручить его Белорусскому ансамблю песни и танца. Под клавишами прикрепили письмо: «Играйте на нём веселей, и пусть звуки его гремят похоронным маршем для Гитлера». Ансамблю действительно передали этот инструмент, который с тех пор исколесил с новыми хозяевами немало дорог. А в 1944 году, на партизанском параде в освобождённом от фашистов Минске, партизаны увидели свой давний трофей. До 1954 года этот аккордеон выступал на концертах государственного ансамбля хоровой капеллы БССР имени Г.Р.Ширмы. А потом музыканты передали его в музей в Минск. А вот воспоминания Александра Терентьевича Макушева, ветерана, кавалера ордена Великой Отечественной войны, автора книги «Расскажи, гармонь»: «Тёркины-гармонисты балагуры неизменно были в каждом партизанском отряде. Свою прыть они проявляли в боях и диверсиях, в залихватской игре на гармошке, умелых рассказах и шутках. Многие гармонисты были отличными разведчиками. К сожалению, находясь на переднем крае борьбы, они погибали от вражеских пуль...» Добрым словом поминал гармонь и Георгий Константинович Жуков в своей знаменитой книге «Воспоминания и размышления»: «При подготовке операции войск степного фронта мне пришлось познакомиться с командующим 53-й армией генералом И.М.Манагаровым. А когда была кончена работа и мы сели ужинать, он взял в руки баян и прекрасно сыграл ряд очень весёлых вещей. Усталость как рукой сняло. Я глядел на него и думал: таких командиров очень любят бойцы и идут за ним в огонь и в воду. Я поблагодарил Манагарова за отличную игру на баяне, чему, кстати, всегда завидовал...» А теперь ещё одна история о гармони. Её я узнала, когда побывала в липецкой школе №28, точнее, в её музее Боевой Славы. Когда началась война, москвичу Мише Степнову было 13 лет. В семье он сразу остался за старшего: отец отправился воевать, а вскоре на него пришла похоронка. Мать, получив такое страшное известие, тяжело заболела, а Мишу она отправила искать своего (Мишиного) дядю. Так и попал мальчишка в 637 полк и стал его сыном. Он помогал солдатам по хозяйству, а в свободные минуты играл для них на гармони. Смышлёного мальчишку полюбили и даже сшили ему свою специальную форму. Так, вместе с 637 полком, и добрался Миша Степнов до Берлина. А там в День нашей Победы солдаты буквально всюду на ходу организовывали импровизированные концерты. Решил выступить на таком концерте и Мишка. Взял в руки гармонь — и полилась знаменитая «Катюша». К мальчишке подскочили бойцы, стали подпевать, хлопать. И вдруг посреди этого ликования из толпы выскочил офицер. - Сынок! – крикнул он. – Сынок, Миша!.. Да, это действительно был Мишин отец, которого считали погибшим! Не по лицу узнал он сына, а по залихватской игре. И где встретились-то: в Берлине, за тысячи километров от родного дома... А ведь, кабы не голос гармошки, отец мог бы просто стоять к сыну спиной — и встреча не состоялась бы...
