Губернатор Самарской области после того как отгулял на банкете Олега Фурсова молчал долго, ситуацию не комментировал и делал вид, что ничего не произошло. В своем выступлении, в рамках Послания, 21 декабря обвинял во всех грехах дезинформаторов и врагов региона, призывал не поддаваться на провокации «пятой колонны», и покончить с растратами и коррупцией.
Наконец Николай Меркушкин решился высказаться по поводу банкета Фурсова. Один из «рупоров» губернатора – ТРК «Скат» осветил беседу главы региона и журналиста телеканала. Павел Овчинников (ТРК «СКАТ): Николай Иванович, вот такой вопрос. В Самаре последнее время активно раскручивается тема… как бы это корректнее сказать… непорядочности что ли муниципальной власти, и вот знаете какая интересная вещь… Стоит отметить, что как только этот скандал утихает, люди забывают, занимаются своими делами, тут скоро Новый год, вроде как настроение, оп, с новой силой разгорается… Как это понимать? Это вот и есть борьба с коррупцией? Надо радоваться, восхищаться этому, или всё-таки это какая-то игра?
Николай Меркушкин, губернатор Самарской области:
— Сразу хочу сказать, что это игра. Причём игра политическая. Игра политическая. Лишь бы, может быть, наделать шума. Кто-то хочет, может быть, из политических фигур показать свои возможности, что он может. И если кто-то не совсем с ним согласен, он может поступить точно также с другим. Поэтому имейте в виду. Ну, условно. Вот. Но это тоже звучит слишком уже устарело. Это тоже душок из девяностых. Душок из девяностых.
Сегодня жизнь другая. Сегодня не будут в том числе, и в стране в том числе, на самом высоком уровне, непростое время, там идти на поводу подобного рода инициатив и людей и так далее, и так далее. Потому что, что касается вот этого вот скандала по поводу мэра города, всё это было заранее подготовлено определённым кругом лиц, я даже не хочу сказать, что правоохранительной системой, нет, нет, это людьми, которые работали в мэрии или работают и сегодня в мэрии, те, которые работали в мэрии, там много уволенных и очень сильно недовольных на действующую власть, а уволенных во-многом по той причине, что шли сигналы и мэру, и нам шли сигналы, что как поборы на рынках были, так они остаются, и он уже две команды этого потребрынка уволил, сменил. Только из-за того, что идут эти поборы.
Понятно, что эти люди, которые намного лучше знают, чем Фурсов, этих людей, работающих на рынках и так далее, и появилась возможность такая, значит, они организовали таким образом и куда надо просигналили быстренько, да. Ну, я так говорю не то, что стопроцентно так было, но, условно там, по такому сценарию вполне могло всё происходить. Он ни от кого не зависим, и никто не может зайти и поставить перед ним условия. Он очень многим неудобен, очень многим неудобен.
Поэтому ещё раз хочу сказать, понятно тема она непростая, есть над чем там, условно, за верёвочки там дёргать и, как вы говорите, то стихнет, то снова там всплывёт.
Я вам скажу, во время самого мероприятия поступали звонки от организаторов, и говорили одному, второму, третьему — быстрее выходите из зала, чтобы вы не попадали в кадры. Понимаете? Ещё вот мероприятие само, звонки, и ко мне, в том числе, подходили люди, ко мне, и спрашивали, как поступить, сейчас вот мне позвонили, и назвал кто, понятно, и я могу назвать, и придёт время, я всё назову, значит, что срочно надо выходить из зала, как ты попал в этот зал, значит, ты будешь попадать в кадры, тут будет такое потом. И тогда вот ответ на ваш вопрос. Это борьба с коррупцией?
Вот когда он, Фурсов, проводя конкурсы, сорок миллионов выиграл, сэкономил бюджету на транспорте – это борьба с коррупцией или не борьба с коррупцией? А вот когда дополнительно на сорок миллионов купили следующие деньги, когда они сейчас экономят на транспортных расходах и, в том числе, экономят на топливе, и сейчас топливо закупают по цене меньше, чем закупали три года назад, дешевле покупают, чем три года назад, ведь эти вещи тоже очень легко поднять. И они могут быть подняты. И те, которые сегодня с разных каналов радуются, что вот такой случай, а если поднимут то? Если то поднимут? Трёх, четырёхлетней давности? Значит, когда по семьдесят четыре были партии бензина, покупались за семьдесят четыре рубля за литр. Да. Бюджетные городские организации. Очень красиво. Поэтому тут есть вопросы очень серьёзные. Это болезнь наша. Наша. Самарская. Мы пока болеем вот, мы никак из девяностых быстро не уйдём.
Но я хочу сказать, и в Послании это было достаточно чётко и жёстко, может быть, сказано, что если мы хотим быть патриотами, не на словах говорить, вот как я люблю Самару, я тут вот босиком бегал по таким-то улицам. Ведь время меняется, и на каждом историческом этапе надо что-то делать то, которое бы двигало всё вперёд. А если мы только, и вот в Послании было сказано только вот год-два назад, инвестиции в основной капитал стали чуть выше, чем общероссийские, а Самара по мощи, она должна была в первой пятёрке по инвестициям, а мы оказались там ниже, чем в среднем по стране, это, примерно, там тридцать восьмые – тридцать девятые, да, это означало, что мы проедали, проедали, проедали всё, что сделано было нашими отцами и дедами. Но это ведь же бесконечно не может продолжаться. Этому всё равно не сегодня, так завтра будет конец.
Конец цитаты
