Кино умирало. Все это понимали, но сделать ничего не могли. В него пытались вдохнуть жизнь с помощью аппарата искусственного дыхания под названием спонсорские пожертвования… Не помогало. Кино билось в конвульсиях, пыталось соскочить с койки, кричало и взывало о помощи… Пришлось надеть на него смирительную рубашку и начать колоть успокоительное. Кино смотрело на санитаров умоляющим взглядом, чтобы те ослабили ремни, фиксирующие беднягу в вытянутом положении… Оно уже ничего не хотело. Только одного — лечь на бок и свернуться калачиком. Но, наученные горьким опытом минутного послабления, санитары лишь туже затягивали ремни. Конец был близок и из глаз обречённого тихо катились слёзы.
В той же больнице, но в корпусе для привилегированных больных, ставили на ноги другого пациента. Тот был очень капризен. Непрерывно скандалил, требовал особого ухода. У него и так всё было отдельное: палата, питание, система обогрева. Он много ел и подолгу спал, весь день смотрел телевизор и нарочно не спускал воду в унитаз. К лечению привлекались лучшие врачи. Исполнялась любая прихоть больного, от которого требовалось только одно: сказать что-нибудь путное. Или хотя бы сымитировать… Но — тщетно. Из уст пациента раздавалось только нечленораздельное мычание. Единственную радость доставляла хозяйственная сумка, доверху набитая бюджетными вливаниями. Он ненадолго успокаивался, даже переставал издеваться над медперсоналом. Но воду в унитаз так и не спускал…
