Республика научилась набирать контрактников. Пора подумать о судьбе тех, кто вернется?
«А мне это зачем? Там ведь могут и убить. А деньги, что платят на СВО, я и так заработаю», — примерно с такой главной трудностью столкнулись власти РТ при исполнении плана по набору контрактников. Целевые показатели успешно достигнуты, но, кажется, пора поднимать и другие не менее важные вопросы. Например, о том, что будет с возвращающимися ветеранами.
Главный показатель минувшего года для Татарстана по теме СВО — это, конечно, выполнение плана по контрактникам. Вот уже второй год частичная мобилизация — стресс-тест для политической элиты. Сентябрь 2022-го встряхнул россиян: толпы релокантов, раскол в обществе, тысячи покинувших семьи. Но задачу тогда выполнили — контрнаступление противника остановили. Тем временем конфликт продолжается, армия закалилась, стала одной из самых эффективных в мире, но какой ценой? Есть и погибшие, и раненые, часть из которых уже не вернется в строй. Как пополнять состав? Кадровые военные? Уже задействованы. Добровольцы? Кто хотел — давно записался. Вторая волна мобилизации? Слишком велики социально-политические и экономические риски.
По этой причине ставку делают на набор добровольцев. О его объеме не говорится, но представить его можно. Замглавы совбеза РФ Дмитрий Медведев ежегодно отчитывается: в 2023 году — 450 тыс. контрактников, в 2024-м — 440 тысяч. Сколько набирает Татарстан? Причастные к теме неофициально объясняют: возьмите годовой объем контрактников, разделите его на число регионов и умножьте на два. Цифра не такая уж и потрясающая для 4-миллионной республики. Тем не менее в 2024 году лидирующий во всех рейтингах регион по показателю набора едва не оказался в самом низу.
Есть мнение, что причина в экономическом благополучии республики — граждане достаточно хорошо живут и, если их завлекают на военную службу, задумываются: «А мне это зачем? Там ведь могут и убить. И так заработаю».
Власти ответили решительными мерами. В начале сентября раис РТ Рустам Минниханов ввел одну из самых высоких в стране единовременных выплат — до 2 млн рублей на руки при заключении контракта. Ввели институт рекрутеров — за привод в военкомат «друга» стали платить по 100 тыс. рублей. Привлекательность отправки на фронт именно через Татарстан резко выросла.
Меры быстро возымели эффект — в военкоматах, не говоря уже о пункте оформления контрактников «Батыр», не было отбоя от желающих. Оформляться приезжали целыми автобусами. Оно и понятно: платят больше всех и вовремя, оформляют без проволочек и потом не забывают — в республике одно из мощнейших в стране гуманитарных движений. В результате план по контрактникам РТ закрыла, причем с опережением графика.
Конечно, у данного механизма есть и обратная сторона — дорого. Если взять примерное число набранных за год контрактников, умножить на сумму единовременных выплат, добавить выплаты рекрутерам, зарплаты админаппарату, получится сумма на пару десятков миллиардов рублей (а то и больше). И все это ложится даже не на бюджет, а на известные татарстанские предприятия. Их «кубышки» солидны, но не безграничны, а на носу — новый план по набору, цифры там те же.
Контрактники не единственная околоэсвэошная проблема Татарстана. Президент РФ Владимир Путин не перестает говорить о формировании новой элиты страны — настолько часто, что порой даже кажется: это одна из главных задач СВО — сформировать новый пласт управленцев, горячо любящих свою страну, некоррумпированных, ответственных и по-военному дисциплинированных. Ставка делается на федеральный проект «Время Героев». Определенные результаты есть. Медленно, но верно политическая элита страны, точнее, ее либеральная часть заменяется военным контингентом.
Путин попросил распространить программу «Время Героев» на регионы, чтобы там имели в виду этот кадровый резерв. Формально в Татарстане данный наказ уже реализуется — федеральная программа действует на базе местного филиала РАНХиГС. Ну как реализуется…
Нужны, конечно, яркие примеры, но на деле имеет место обратное. Вот был вице-премьер РТ Евгений Варакин, который два года под пулями и снарядами курировал восстановление Лисичанска и Рубежного. Человек буквально добровольцем вызвался на этот опасный пост. Что с ним в итоге стало? Два года службы почти на линии боевого соприкосновения и возвращение в Татарстан с формальным понижением — с поста вице-премьера до главы Верхнеуслонского района. Да, эта должность по-своему творческая и перспективная, но сигнал остальным чиновникам дан недвусмысленный…
Да, есть Герой России Расим Баксиков. Он теперь депутат Госсовета РТ и, кажется, даже вписался в местную политическую тусовку, но должность скорее почетная, чем весомая. Ну а подавляющее большинство отмеченных «Золотой Звездой» татарстанцев вернулись на фронт: Иван Жарский, Раиль Габдрахманов, Ирек Магасумов (хотя его случай особый) и другие по-прежнему несут службу. Возможно, им не поступало предложений о новом трудоустройстве.
Вопрос на самом деле стоит шире. После победы домой вернутся тысячи военных. Вернутся другими. К чему следует готовиться? Минздрав говорит о медицинских вещах — необходимости закупки слуховых аппаратов (у подавляющего большинства ветеранов понятные проблемы со слухом), проблемах с нервной системой. Но не менее важно то, как ветераны смогут реализовать себя на гражданке. Элементарно — возьмут ли их на прежнее место работы? А что ждет инвалидов?
Да, эти вопросы в высоких кабинетах обсуждают, но, кажется, программы действий нет, как нет и единого центра принятия решений по данной теме. Частично этой сферой занимается вице-премьер Лейла Фазлеева, что-то закрывает фонд «Защитники Отечества» во главе с Гузель Удачиной, вопросы снабжения именных батальонов решает помощник премьер-министра Владимир Майстренко. Т. е. работа по возвращающимся ветеранам вроде ведется, но пока скорее точечно. А что будет, когда потребуется окружить должной заботой массу демобилизованных?
Важно понимать, что изменились не только участники СВО, но и члены их семей, их друзья, близкие и знакомые — множество людей. Изменилось их сознание, люди стали отзывчивее, требовательнее к социальной справедливости, и наблюдается запрос на нечто «коллективное». Это наглядно видно по гуманитарному движению. СВО понемногу, но переформатирует общественное сознание. Но как теперь использовать эту позитивную социальную энергию? Какую социальную сверхзадачу ставит перед собой система? На эти вопросы еще предстоит искать ответ.
