Каждый раз, рассказывая эту историю, я слышу примерно одно и то же: «Это одна из самых прекрасных рождественских сказок, которую я слышал!». Я и сама время от времени ее вспоминаю — особенно, в сложные моменты, когда кажется, что все тучи сгустились именно над моей головой, помощи ждать неоткуда, а рассчитывать на себя уже просто нет сил.
Это произошло много лет назад — аккурат в такие же предновогодние дни 2007 года. Кризис в России ещё не был официально объявлен, а мой бизнес уже всецело его на себе ощутил. А ведь как хорошо всё начиналось!.. С момента открытия бутика на Страстном бульваре предприятие лихо набирало обороты: не было сомнений, что к новому году мы полностью окупим start up и победно ворвёмся в новую жизнь — без долгов.
На самом же деле — как истинного художника! — даже не эти финансовые результаты меня вдохновляли: каждый раз, видя, как мой финансовый директор уверенной рукой выводит цифры на ценнике, я тихо изумлялась внутри себя — неужели вправду это и есть стоимость моего таланта, помноженная на фантастический труд всей команды?.. По моим же меркам наградой и подтверждением моей профессиональной состоятельности было то, что покупатели голосовали своим кошельком именно за форму и содержание творческого продукта, а не раздутый флёр вокруг него: рекламы мы давали немного, а уж всем съемкам у press-wall и прочей «торговле лицом» я стократно предпочитала уединение в творческой лаборатории и общение со своим ближайшим окружением.
И вдруг всё прекратилось — буквально одномоментно. Как сейчас помню: в конце октября прогулялась по Петровке и прикупила себе в «Wolford» топик за какие-то сумасшедшие деньги — в счастливом предвкушении, что вот-вот хлынут самые хлебные предновогодние продажи… а ровно через неделю уже жалела, что бельё невозможно сдать обратно. В моём магазине всё затихло — как перед бурей. В середине октября мы ещё не отдавали себе отчёта в происходящем и объясняли отсутствие наплыва покупателей каким-то временным недоразумением: вроде как кто-то что-то слышал… где-то что-то началось — «ипотечный кризис в США», но не может же быть, чтобы это цунами докатилось и до нас, отбив у наших клиенток охоту наряжаться. Мой финансист произвёл разведку боем — все дружественные люксовые бренды признались, что столкнулись с таким же неожиданным игнором со стороны своих покупателей.
По итогам ноября мы не досчитались почти половины выручки: «повисли» рекламные контракты и долги поставщикам, но приоритетными для меня всегда были две статьи — зарплата людям и аренда… но даже здесь не удалось свести концы с концами. А к середине декабря окончательно стало ясно, что дело — швах. Моя депрессия ушла в пике: это было невыносимо — приходить в ателье и видеть затравленные глаза своих людей — тех, кто смог приехать на работу… потому что у кого-то ввиду задержки зарплаты не было денег даже на проезд. Многие работницы жили в области, на съёмных квартирах — и в начале декабря они стали приходить ко мне с жалобами, что хозяева грозятся их выселить. А над детьми двоих сотрудниц и вовсе нависла угроза отчисления из вузов — с платного отделения. Всё крайне осложнялось ещё и тем, что мой партнер по бизнесу принял решение о его диверсификации и прекратил вливания — я оказалась ещё и без поддержки. Пока могла, потрошила свой личный банковский счёт, но знала, что это — до поры, до времени…
29-го декабря устроила праздничную вечеринку. Накрыла стол в нашей офисной кухне — чем Бог послал; попросила прощения у своих и раздала тощие конверты: их содержимому было очень далеко до полновесной зарплаты. Конечно, девочки меня понимали — видели, что на нервной почве я исхудала и вообще замкнулась в себе.
30-го работникам ателье разрешили не выходить — если нет денег, то пусть получат хотя бы свободу, но бутик работал в штатном режиме. Всё предобеденное время я просидела в пустой примерочной, тупо глядя в окно на проносящуюся мимо чужую жизнь… а в моей собственной время как будто остановилось. В три часа ушла с работы — с младшей дочкой потопали в ЦУМ и на последние 300 долларов купили подарков домашним и ёлочных игрушек. К шести вечера вернулись обратно — сгрузили пакеты в багажник машины, и, не заходя в бутик, отправились через дорогу в фитнес-центр – «Доктор Лодер». За мной это водится — вытеснением внутренней душевной боли я занимаюсь путем причинения себе интенсивной физической нагрузки, и лучше непосильной — так, чтобы как бурлаки на Волге.
В девять вечера, терзая феном волосы, я взяла трубку мобильного — смотрю, это уже четвертый звонок с работы: «Анна Валентиновна! Вы еще будете? Тут у нас покупатель – вы очень нужны!».
Не досушив голову и без всякой надежды на что-то хорошее, я подхватила своего ребенка и через две минуты была в магазине... Хорошо, что служащие меня предупредили, а то бы я точно подумала, что это — налёт, рейдерский захват или какой-нибудь УБЭП: все свободные парковочные места напротив входа были заняты большими черными автомобилями с затемненными стеклами. В предбаннике нас встретили два колосса в камуфляже и с автоматами, а в торговом зале было включено даже дополнительное освещение. Как только я вошла, моя помощница Лидочка тут же заволокла меня в кабинет и жарко зашептала: «Он первый раз приехал еще в шесть часов!!! Пронесся по торговому залу, как ураган — всё обсмотрел за три минуты! Тут же кому-то позвонил и сказал — мол, жди, я за тобой заеду! Потом спросил — вы до скольких работает? Я говорю — до девяти. А он: я приеду в девять, если что — не закрывайтесь! Я уж не стала вас раньше времени беспокоить — думаю, ничо себе, начальничек нашёлся, вот нахал! А теперь сами видите: тут тако-ое!!!».
Я вышла в зал — неприбранная, без макияжа, с мокрыми волосами… Меня ждал средних лет респектабельный господин с внешностью турецкого сердара — учтиво поздоровался, удовлетворившись тем, что разговаривает с самой хозяйкой, и, сказав пару дежурных комплиментов в адрес магазина и его наполнения, перешел к делу… В примерочной сидела молодая темноволосая девушка… восточная красавица — принцесса Будур, не иначе: огромные вишневые глаза, маленькие белые руки с нежными ноготками смиренно сложены на коленях… на ней было одно из самых красивых и дорогих моих свадебных платьев. «Это платье нам нужно завтра к пяти часам вечера, однако требуется прикрыть здесь, здесь и здесь», - спокойно и твердо произнес мужчина и жестом попросил девушку встать. Переделка требовалась значительная: спина, декольте, руки до локтя… ну, и коррекция длины, разумеется. Цена платья товарищу была известна — он и не думал торговаться, более того: ещё не спросив стоимость переделки, сразу ее утроил, сказав, что всё понимает. Тем не менее, работа предстояла большая, и даже не с целью набить цену, а чтобы удостовериться, что не подведу, я все-таки попросила разрешения позвонить своему технологу Полинке… той самой: «Дружочек, тут у нас такое дело — берут платье "Афродита"... требуется громадная переделка. Да, да — надставить кружевом спинку, рукава!.. Не меньше трёх человек… Кто может завтра выйти? Цена вопроса — 20000$... вся ваша оставшаяся зарплата за этот месяц!». Заручившись поддержкой своих людей, я вернулась к клиенту…
«Я был уверен, что все будет в порядке!», — расцвел он лучезарной улыбкой и обернулся к одному из охранников в штатском. Одними губами что-то произнес, тот бесшумно вышел из магазина и через две минуты вернулся с двумя нарядными новогодними пакетами — в них штабелями лежали новенькие банковские упаковки по тысяче рублей…
«Говорят, под Новый год, что ни пожелается, всё всегда произойдёт…». Вот ведь как бывает — утром приехала на работу без копейки в кармане, на грани разорения, а домой вернулась с двумя мешками денег.
Весь мой следующий день проходил в формате сюрреализма. На дворе — 31 декабря, дома под ёлкой — два пакета с такими нужными сейчас деньгами, но так вышло, что в этот день мне пришлось присутствовать на похоронах — умер близкий друг семьи. Смерть на 79-м году жизни — явление закономерное, но в канун Нового года это особенно удручает… и я до сих пор чувствую досаду на себя, что как следует не почтила память действительно дорогого мне человека: постоянно отвлекалась на телефонные звонки, мониторя процесс переделки платья… И ещё: мысль о тех пачечках в пакетах — о том, что в первые же послепраздничные дни я закрою долги перед своими людьми, грела мне душу, и, стоя в храме на отпевании, я стыдилась этих своих земных, крамольных помыслов про деньги, но всё равно никак не могла от них отделаться.
Ближе к вечеру, уже на поминках, я снова позвонила Полинке — мол, как дела? Звонким голосом она отчиталась, что всё нормально — платье забрали, за переделку рассчитались…
«Вы хоть узнали, что это за оказия такая — зачем им свадебное платье вечером 31 декабря? Неужто времени другого не нашлось, да и платья — тоже? Что всё это значит?..» В моём воображении рисовались истории одна романтичнее другой, и все — масштаба Дубровского на восточный манер…
Но все оказалось гораздо проще и не менее волшебно: мой восточный олигарх был сопредседателем одной из этнических диаспор в Москве, а его девушка — действительно невеста — должна была сыграть небольшую роль Снегурочки на семейном торжестве… минут на десять. И ей необходимо было платье — не просто достойное, но способное отмести все сомнения у членов её семьи в серьезности намерений жениха. И вот отчаявшийся было соискатель нашел такое платье у меня…
«По две тысячи долларов за минуту!» — выдохнула я, когда поздним вечером мы с дочкой ехали к друзьям встречать Новый год. «Кстати, а сколько ты уже работаешь дизайнером?», — раздумчиво спросил мой восьмилетний ребенок, унаследовавший от своей матери склонность к аналитическому мышлению (с малых лет я старалась говорить с ней на том же литературном языке, которым привыкла пользоваться сама). «Ну… лет двадцать, наверное», — не чувствуя подвоха, ответила я. «Вот видишь, мамочка, — дочка дипломатично отвернулась к окну, — а у тебя получается по тысяче долларов за год!».
— Эта двадцатка мне сейчас ох как нужна — я смогу накормить своих людей. И да! — я двадцать лет шла к тому, чтобы однажды пришел какой-нибудь Дед Мороз… Санта Клаус — да хоть чёрт с рогами!.. и счёл возможным купить у меня платье за такие деньги. Значит, не зря!.. Помнишь наш девиз, дочусик?
— «Делай, что должно – и будь, что будет!
— Правильно, милая!.. Вот оно произошло — это закономерное «будь, что будет!»
Всех-всех — с наступающим Новым годом! Да пребудут с нами мир, добро и любовь!
