По идее, знаменитая картина «Д‘Артаньян и три мушкетёра», увидевшая свет 45 лет назад, должна была получиться совсем другой. Первоначальный сценарий существенно отличался от того, что в итоге увидели зрители. Да и сниматься в картине должны были совсем другие актёры. Как же создавался легендарный фильм?
Судьбе не раз шепнём Изначально на роль Д‘Артаньяна был утверждён Александр Абдулов. На него уже даже сшили костюмы. Однако когда съёмочная группа увидела приехавшего пробоваться на Рошфора Михаила Боярского, всем стало ясно – вот настоящий Д‘Артаньян.
Роль Рошфора в итоге досталась Борису Клюеву, хотя изначально он режиссёру и не глянулся.
«Я помню, когда Хилькевич меня увидел, он сделал такое лицо, что я сразу понял: не подхожу, – рассказывал сам актёр. – Но я решил пробы пройти. Пусть он меня не возьмёт. Но никто не скажет, что я плохой артист. Однако меня всё равно не утвердили. А так как это был заказ Центрального радиотелевидения, то все пробы пришли в Москву. И там меня уже утвердили на роль».
Атоса должен был играть Шерлок Холмс отечественного кино Василий Ливанов. Но после успешных проб актёр, который в ту пору славился сложным характером и пристрастием к выпивке, исчез и больше не появлялся.
Пробами Юрия Соломина режиссёр остался недоволен. И тогда он вспомнил об актёре «Таганки» Вениамине Смехове, который поразил его в роли Воланда в спектакле «Мастер и Маргарита».
На роль Портоса пробовали Георгия Мартиросяна, но, по словам Юнгвальд-Хилькевича, он с самого начала хотел снимать Смирнитского. Для актёра же приглашение на роль стало полнейшей неожиданностью.
«Потому что я совершенно не был похож на Портоса – не обладал ни его объёмами, ни здоровьем, – делился с нами Валентин Смирнитский. – То есть здоровьем-то я никогда обижен не был, но я не был таким большим. Приходилось подкладывать толщинки, надевать сапоги на платформе. Хилькевич потом объяснил, что выбрал меня за комедийный дар».
Актёра на роль Арамиса искали дольше всех. Было перепробовано огромное количество претендентов, но безрезультатно. И тут Михаил Боярский увидел в фильме «Государственная граница» актёра, который, по его мнению, прекрасно подходил на роль. Так в фильме появился Игорь Старыгин.
Роль Миледи изначально предназначалась Елене Соловей. Но к моменту начала съёмок оказалось, что она ждёт ребёнка, и от роли ей пришлось отказаться.
Руководство Гостелерадио пыталось предложить режиссёру сыгравшую в «Хождениях по мукам» Светлану Пенкину, но тот отказался и пригласил на роль Маргариту Терехову.
«Режиссёр Хилькевич с помощниками просто приехали ко мне в театр и прямо там предложили мне сыграть. Хилькевич привёз с собой и тут же включил запись музыки, под которую в кадре надо танцевать и играть, – рассказывала нам Маргарита Терехова. – И я слышу, как гнусный-гнусный голос поёт: «Я с самого детства обожаю злодейства». Этот голос я даже не могу передать – такой варьетешный. Гнуснейший голос, пакостнейший. Я сразу встаю и говорю: «До свидания, я этого делать не буду». Хилькевич тоже встаёт и говорит: «Спасибо, Маргоша, я так и думал. Нас теперь двое. А то я один говорил, что это пошлятина».
Просить автора стихов Юрия Ряшенцева переделать текст режиссёр не стал. Вместо этого попросил Смехова написать новую песню. Ряшенцева это очень задело. И позже они с автором пьесы, которая легла в основу сценария, даже судились с режиссёром. Марка Розовского не устроило, что в третьей серии Юнгвальд-Хилькевич серьёзно отошёл от сценария.
«Представляете, с ним потом судились за то, что он покромсал монолог Миледи и сделал его по-другому», – делилась с нами Терехова.
Правда, смена актрисы, играющей Миледи, потребовала и смены образа, который больше соответствовал бы новой исполнительнице. В итоге режиссёр превратил героиню в эдакого Джеймса Бонда в юбке. На своём веку А вот в случае с Констанцией режиссёр поступил наоборот. Изначально он хотел снимать в этой роли Евгению Симонову. Ирину Алфёрову, по словам Юнгвальд-Хилькевича, ему навязало всё то же руководство Гостелерадио. Хотя самому режиссёру она не нравилась как актриса.
«Не знаю, кем надо быть, чтобы из такого полена, как Алфёрова, что-нибудь вытесать», – жаловался режиссёр.
Узнав, что Хилькевич снял с роли Симонову, от участия в картине отказался и её коллега по театру Маяковского Игорь Костолевский, утверждённый на роль Бэкингема.
«Эта Констанция мне всю картину испортила», – возмущался в одном из интервью режиссёр.
К тому же актриса внешне не соответствовала придуманному режиссёром образу Констанции.
«Бонасье Жени Симоновой была бы более изысканно хитрой, лукавой, ускользающей. А Ира Алфёрова – глубоко славянский тип. И французская лёгкость ей не свойственна», – делился режиссёр.
В итоге озвучивать Констанцию он пригласил Анастасию Вертинскую. В её голосе как раз и были нужные режиссёру утончённость и лукавство.
Хотя позже Юнгвальд-Хилькевич и признавался, что чувствует себя виноватым за это перед Алфёровой.
Вообще, Ирина Алфёрова – не единственная, кто говорит в картине не своим голосом. Так, Юнгвальд-Хилькевича не устраивало, что Старыгин слегка пришепётывает, поскольку в видении режиссёра Арамис был абсолютным совершенством, эдаким «рафинэ». В результате Арамиса озвучил Игорь Ясулович, чей тембр голоса практически полностью совпал со Старыгинским.
У Александра Трофимова, сыгравшего Кардинала, по словам Юнгвальд-Хилькевича, был слишком тяжёлый голос и тягучая манера говорить, вдобавок он слегка заикался.
«А тут был нужен светский человек, раздражительный и самодостаточный», – объяснял режиссёр.
Всё это смог воплотить Михаил Козаков, голосом которого и разговаривает Ришелье.
В голосе аббатисы режиссёру не хватило наивности, поэтому он попросил озвучить роль Лию Ахеджакову, которая, по его мнению, придала героине очарования. Дуэлянты, забияки… Сцены драк в картине ставил Владимир Баллон, сыгравший де Жюссака.
Многие трюки актёры, особенно Михаил Боярский, выполняли сами. Иногда случались непредвиденные ситуации.
«Мы снимали сцену – «вторая часть марлезонского балета», когда Миша убегает по лестнице, – рассказывал нам Борис Клюев. – В перерыве Миша с Баллоном пошли, бутылочку саданули, и на жаре их повело. Поэтому, когда мы стали фехтовать, удар шпаги вышел немного сильнее, и получилось, что моя шпага угодила Мише в зуб и выбила его. Я до сих пор не чувствую себя виноватым в этой истории, но всё равно было неприятно. Ему быстро всё поправили, но осталась легенда, что Клюев выбил Боярскому зуб».
Вообще на съёмках актёры, по воспоминаниям Юнгвальд-Хилькевича, вели себя так же, как и их герои – «дебоширили, пили безбожно, жили разгульной жизнью и оплодотворяли всё, что шевелится».
Игорь Старыгин тоже в своё время признавал, что они жили жизнью мушкетёров и в кадре, и вне кадра.
«Иногда даже путали, где мы: на съёмках или в номере гостиницы. Из жизни всё переходило в кадр, из кадра – в жизнь, мы только костюмы меняли…» – вспоминал актёр.
«Понимаете, мы были молоды! – делился с нами Борис Клюев. – Мише 25 лет было, мне – 33, Вале Смирнитскому – 33. Мы были молоды, азартны, смешливы. Девчонки кругом, выпивка, лошади, костюмы великолепные, шпаги… Что ещё нужно? Когда мы приезжали во Львов на съёмки, собиралась тысячная толпа, в основном из девчонок. Любую выбирай! Было огромное количество приключений, связанных с девчонками».
Хотя Валентин Смирнитский в разговоре с нами признавался, что все рассказы о том, как они без устали пили и гуляли, являются некоторым преувеличением. Хотя они и старались походить на своих героев.
«И когда заканчивались съёмки, мы старались что-то в себе от своих героев сохранять», – признавался Валентин Смирнитский.
Возможно, именно эта атмосфера приключений, куража и мужской дружбы, в которую с удовольствием погружались все участники съёмок, и обеспечила фильму безусловную любовь зрителей, которой он пользуется и поныне.
