Константин Чайкин рассказал «Снобу» о том, почему развитая часовая промышленность — вопрос государственной безопасности, что сообщат потомкам о нашей эпохе экземпляры, созданные в XXI веке, какие часы можно считать лучшими за всю историю и есть ли у часов душа.
Для чего вы создавали самые тонкие в мире наручные часы?
Вопрос «зачем?» мне задают часто, и не только про самые тонкие в мире часы, но и в целом про всю мою деятельность. Чтобы ответить на него, нам надо вернуться в 2003 год, когда я только начал заниматься этим делом. Моя профессиональная история похожа на путь многих литературных героев — в том смысле, что в один момент у меня появилась непреодолимая потребность выйти из зоны комфорта. Можно сказать, я услышал зов. Откуда-то свыше поступил сигнал о том, что мне надо срочно что-то сделать. И этим стали для меня часы, потому что в России 21 год назад не было независимых часовых мастеров, которые создавали бы свои механизмы, эту нишу никто не занимал. Вот я и подумал: почему бы мне не взяться за нее? А сейчас я на первом месте в мире по количеству патентов на изобретения на одного часового мастера.
Часовое дело похоже на такое странное занятие, как альпинизм. Нельзя внятно ответить на вопрос, зачем люди берутся за это. Просто у части людей есть потребность преодолеть себя, испытывая при этом удовольствие. Понимаете, для меня было важно не просто создавать часы, но и ставить перед собой каждый раз все более и более серьезные вызовы. Сочетание «зова», про который я говорил, и «вызова» — главное условие моей работы. Следуя этой логике, однажды я дошел до идеи создать тончайшие в мире часы.
Можно ли назвать этот аксессуар эстетичным и долговечным?
Насчет эстетики — я полагаю, что да. Они очень приятны тактильно. А еще эти часы очень легкие, они совершенно не ощущаются на руке. При этом они весьма прочные. Их можно спокойно носить и не бояться, что с корпусом что-то случится.
А технологии, которые применяются при создании таких механизмов, применяются только в часах или могут встраиваться в какие-то другие сферы? Допустим, в разработку каких-то компьютерных схем или в ракетостроении?
Опыт создания тончайших в мире часов — это еще и подбор новых материалов, поиск новых технических решений. Такой опыт, конечно, может применяться не только в часовой промышленности, но и в различных других сферах, где нужны микромеханические устройства и устройства, которые были бы надежными хранителями времени. В мореходстве, например, до сих пор применяются механические морские хронометры — они наиболее надежны и не устаревают на фоне остальных гаджетов.
В целом у нашей мануфактуры большой опыт работы над самыми разными часовыми механизмами. Главная утилитарная функция любого такого механизма — хранение времени. И здесь очень важна точность. Наши часы в данный момент используют даже на международной космической станции.
Зачем России собственные производства часов? Что мешает довольствоваться импортом?
В советское время мы были на втором месте в мире после Швейцарии по количеству выпускаемых часов. К 1984-му их выпускали около 60 миллионов в год — вдумайтесь в эту цифру! Большой процент от этого числа шел на экспорт… СССР во всех сферах, начиная от бытовых предметов и заканчивая оборонкой, был самодостаточным государством, мы все обеспечивали для себя сами. Закупать, конечно, можно все, и часы тоже. Но что нам мешает опять взять в свои руки все отрасли для обеспечения жизни людей? Опыт последних нескольких лет показал, что мы не можем нормально импортировать часы, например, из Швейцарии, из-за санкций.
В 1920-х, когда СССР только-только оформился, нам не подавали часы примерно по той же причине. Огромная страна осталась без часов. На мой взгляд, часовое производство — это огромный технический и научный потенциал страны. Те знания, которые используются для производства часовых механизмов, нужны государству для обеспечения технологической безопасности. В мире должны знать, что страна славится не только книгами и балетом, но и высокотехнологичными вещами. Это формирует имидж государства. Нам мешает в этом начинании сегодня не столько отсутствие собственных станков и другого оборудования, сколько отсутствие часовых мастеров, инженеров, отраслевых специалистов и специализированных учебных заведений для них и рынка труда.
Что вы считаете самым важным при создании или ремонте часов — точность, дизайн или что-то еще?
У каждой мануфактуры есть свой ответ на этот вопрос. Наши часы — это симбиоз дизайна, сложной механики и идеи, какого-то высказывания, которое зашифровано в часах. Большая часть созданного нами — не просто предметы для измерения времени, а настоящие произведения искусства. На их создание уходит колоссальное количество чисто творческой энергии.
Зачем человечество стало украшать часы? Чтобы не думать о быстротечности времени и о смерти, когда приходится смотреть на циферблат?
История часов, особенно переносных, неразрывно связана с символизмом и с эстетикой. Первые часы были общественными, и их единственной функцией было показывать время. Но персональные часы, появившиеся в XIV веке, без исключения становились предметами декора, эстетическими артефактами. Они были очень дорогими и доставались только богатым людям, которые ценили роскошь и произведения искусства. Внешний облик часов был для них принципиальным моментом. Благодаря этому часы той эпохи можно считать малыми архитектурными объектами — с колоннами, гравировками, обилием драгоценных металлов и камней…
Со временем это отношение к часам так или иначе трансформировалось, но и сегодня их воспринимают скорее как аксессуар или памятную вещицу. В часах, как и любой другой вещи, отпечатывается портрет обладателя. Я думаю, традиция украшать их связана именно с этим.
Зачем люди тратят баснословные деньги на часы — по сути, на пустую роскошь, вместо благотворительности или инвестирования во что-то социально значимое? И почему вы поддерживаете это?
К сожалению или к счастью, сегодня существует классовое разделение. Часть богатых людей любит роскошь и произведения искусства. Но я открою вам тайну: в наше время дорогие часы часто продаются на благотворительных аукционах, в которых участвует и наша мануфактура. За все время мы собрали на благотворительные цели более миллиона долларов с продажи наших часов. Деньги ушли на различные медицинские исследования и лечение онкологических заболеваний. Так что совесть и у нас, и у наших клиентов чиста.
Верите ли вы приметам о связи остановившихся часов с грядущими негативными событиями или о том, что девушкам не стоит дарить своим возлюбленным часы, чтобы не расстаться?
Примет, связанных с часами, действительно очень много, и раньше к нам обращалось больше суеверных людей, чем в последние годы. Сам я не суеверный. И даже каких-то своих примет подобного рода у меня тоже не появилось. Есть просто различные сложности, ежедневно возникающие за работой, и воля, чтобы их решать. Ничто не может поколебать мою уверенность в том, что планомерная работа — лучшее средство против любых негативных предчувствий. Нет границ, которых нельзя преодолеть.
Что бы вы посоветовали людям, которые хотят начать коллекционировать часы?
Наверное, то же, что и всем остальным коллекционерам: всегда нужно доверять своему выбору и вкусу. Не стоит заниматься коллекционированием исключительно в инвестиционных целях. Инвестиции зачастую не оправдывают себя, безоговорочно верить прогнозам не стоит. Гораздо дороже удовольствие, которое сопровождает процесс пополнения коллекции.
А вообще коллекционирование — это большой стимул для отрасли, предметы из которой становятся коллекционными. Мы знаем множество примеров даже из живописи, когда благодаря коллекционерам художники могли достойно жить и войти в вечность. Коллекционеры часов отлично стимулируют часовых мастеров. За первые три года своей деятельности я не продал ни одних часов, лишь в 2006 году один коллекционер обратил на меня внимание.
Какие часы вы считаете лучшими, созданными за всю историю, и почему?
Такого вопроса мне никогда не задавали, хотя я размышлял на эту тему. Пожалуй, я бы отметил первые маятниковые часы, созданные в 1657 году Христианом Гюйгенсом, и морской хронометр, созданный Джоном Гаррисоном в XVIII веке. Гаррисон работал над своим изобретением более 30 лет. И это стало величайшим приключением, которое знал часовой мир.
Когда вы работаете над часами, обостряется ли ваша внутренняя коммуникация со временем как таковым?
Время — очень непростая субстанция. Я взаимодействую с ним чаще и плотнее, чем кто-либо. Не просто взаимодействую, но и коммуницирую. И мне его всегда очень не хватает — часы требуют очень много времени, простите за каламбур. При этом часы не терпят спешки, на их создание надо давать столько времени, сколько потребуется самим часам, чтобы оформиться в руках мастера и остаться в вечности. За 21 год моей работы у меня возникали разные странные ситуации, связанные с наблюдением времени. Например, когда работа часового механизма менялась в зависимости от наблюдателя (возможно, это и есть то, что в квантовой физике называется «эффектом наблюдателя»). Часы — это та точка, которая объединяет материю и время, время и пространство.
Вас когда-нибудь пугала такая коммуникация со временем?
Мастера часто оставляли на своих часах надписи со словами memento mori или carpe diem — что означает «помни о смерти» и «лови момент». Конечно, ежедневные мысли о мимолетности всего сущего могут пугать, но меня они мотивируют. Жизнь коротка, в отведенное мне время я стараюсь сделать как можно больше всего. Главное — меньше праздности.
Однажды настанет момент, когда неэлектронных часов просто не останется. Вам было бы грустно оказаться в таком мире?
Это довольно спорное утверждение. Часы — один из старейших сложных механизмов, созданных человеком. Зачем-то механические часы нужны нам в том виде, в котором мы их знаем вот уже восемь столетий. И у меня есть ощущение, что они переживут альтернативные и более точные способы индикации времени. Во-первых, механические часы энергонезависимы и всегда под рукой. Во-вторых, их не сбивают электромагнитные импульсы. В-третьих, это не просто полезная вещь: часы — это ведь в первую очередь памятный и красивый аксессуар. А люди склонны к украшательству, это наша видовая особенность, о которой мы уже успели порассуждать. Людям нравится заявлять о своем статусе и вкусе, нравится обладать некоторыми вещами порой даже без какой-либо необходимости в них. Поэтому я бы сказал, что человечество обречено на часы.
Что сообщат потомкам о нас и нашем времени те часы, которые сохранятся с XXI века?
Часы, созданные на моей мануфактуре, очень неплохо отражают нашу эпоху. Во-первых, дизайн многих из них — например, тех, на циферблате которых изображены улыбающиеся персонажи, «джокеры», — отражает понятные для всех сегодняшние культурные коды. Это в том числе и обращение к поп-арту.
Во-вторых, в дизайне многих других наших часов можно увидеть отсылки к космической тематике. У нас есть часы даже с индикацией марсианского времени и марсианским календарем (на Марсе, кстати, сутки длятся 24 часа 39 минут). Космическая тема была крайне популярной в 1960–1970-х, и для меня она особенно дорога. Сейчас, как мне кажется, космос к нам «возвращается». А когда человечество начнет расселяться по всем уголкам вселенной, перед часовщиками появится новая задача — создать часы для каждой планеты с учетом того, как на ней течет время. А я уже занимаюсь этим.
Когда потомки будут видеть мои часы, они будут соприкасаться с моей культурной памятью и идентичностью, с моими мечтами и мечтами людей моей эпохи, с культурными кодами, вложенными художником в свое произведение. А я считаю себя именно художником. Мои часы — это не просто механизмы, это мое высказывание об эпохе, о себе, о времени как таковом.
Есть ли у часов душа?
Знаете, есть притча, которую распространяли теологи в конце XIX века. Смысл заключается в следующем: когда вы идете по вересковому полю и находите камень, вы понимаете, что он был создан природой много веков назад. Но если вы вдруг находите в этом же поле часы, осматриваете крышку, корпус, циферблат, стрелки, механизм, — вы уже будете думать, что их мог создать только их творец, мастер. Вы уверены, что существует кто-то, кто их сконструировал, породил. Часы же не могут быть созданы природой, как камень. Но чем так принципиально отличаются часы от камня? Почему мы считаем, что камень — более простая вещь, чем часы, и что он мог появиться сам собой?
От этих вопросов можно перейти к еще более запутанному, но в большей мере коррелирующему с вашим вопросом: чем отличается одушевленная материя от неодушевленной? Часы когда-то были просто железной рудой. Но эта руда как-то сумела ожить, она приходит в движение и показывает человеку настоящие фокусы. Было ли заложено в ней это свойство изначально — вот в чем вопрос.
Я полагаю, что железную руду одушевил человек, мастер, творец, он дал ей второе рождение — например, в виде часов. Внутри у них есть какая-то собственная жизнь, которая порой остается для нас загадкой и которая зачастую оказывается намного дольше жизни человека. А еще все часы разные и по форме, и по своей начинке, а ведь индивидуальность — одно из обязательных свойств любой души. Словом, я считаю, что душа у часов есть.
Беседовал Алексей Черников
