В 2024 году прима-балерина Михайловского театра Анжелина Воронцова была удостоена звания заслуженной артистки России, а недавно с ее участием состоялась премьера балета «Собор Парижской богоматери». «Сноб» поговорил с Анжелиной о феномене «Щелкунчика», ее работе с Николаем Цискаридзе, костюмах Ива Сен-Лорана и сотрудничестве с Джоном Ноймайером.
Зимой балет становится частью предновогодней атмосферы, особенно с такими классическими постановками, как «Щелкунчик» и «Лебединое озеро». Что лично для вас делает балет таким особенным?
Балет в России обожают всегда. Это не зависит от сезонности. Будь то «Лебединое озеро», «Жизель» или «Дон Кихот», зрительные залы всегда полны. Но «Щелкунчик» — это, конечно, особая история, и зрители его ждут так же, как наступление чуда. Для меня этот спектакль явился знаковым в творческой биографии, именно в нем я дебютировала 31 декабря в Большом театре. Моим партнером был Николай Цискаридзе, и, конечно, это особенная дата и для меня, и для Николая Максимовича, и для Большого театра, потому что в этот день к спектаклю всегда приковано особое зрительское внимание.
Я думаю, что балет очень важен и очень подходит нашему культурному коду. Так сложилось исторически. Недаром балет пришел из Италии и Франции, но именно в России он расцвел в полной мере. К XX веку, когда Дягилевские сезоны поехали покорять Париж, балет во Франции уже практически умер — он стал придатком оперы. И только в России сохранилась вся мощь, все традиции балета. Я думаю, это связано, прежде всего, с тем, что исторически государство всегда поддерживало балет, а также с тем, что на генетическом уровне у нас присутствует особая предрасположенность к балету. Красивые линии, красивые лица, музыкальность и, конечно, способность передавать своим телом эмоции — это то, чем русский балет покорил мир.
В какой момент вы сами поняли, что ваша жизнь должна быть связана с балетом?
В 13 лет, когда у меня уже стали появляться первые успехи в балетной школе. Изначально я занималась художественной гимнастикой, и меня очень привлекал этот вид спорта, потому что там летали ленты, булавы — это все было так красиво и завораживающе. Балет меня так сразу не впечатлил. И только потом я прониклась этой магией, и он занял в моем сердце важное место.
Николай Цискаридзе стал одним из ваших педагогов — какую главную мудрость вы от него почерпнули?
Николай Максимович оказал на меня очень большое влияние, дал базу. На ней я могу работать с разными педагогами, хореографами, стилями. Он сформировал мой взгляд, мои вкусы, то, как надо и как не надо. Он больше, чем репетитор, он — наставник. А я для него больше, чем просто артист.
Читая вашу биографию, кажется, что все так легко — одно мгновение, и вы уже солистка Большого театра, другое — прима-балерина Михайловского. Что стоит за этой, казалось бы, легкостью?
Балет — это очень сложная профессия, необходимо, чтобы совпало много факторов: и природные данные, и уникальное строение, и внешность, и педагоги, и обстоятельства. И, конечно, за видимой легкостью всегда скрывается большой труд и преодоление. Путь большой творческой звезды всегда тернист и наполнен разными вызовами. Только сама балерина знает, через что она проходит перед спектаклем, какие эмоции она испытывает во время. В балетной жизни есть все: и разочарование, и слезы, и безмерное счастье на сцене.
Недавно в Михайловском театре состоялась премьера балета «Собор Парижской богоматери». Чем он примечателен для вас?
Для меня воплотить образ Эсмеральды, образ роковой красавицы, а не жертвы — это своеобразный вызов. И именно после этого спектакля я почувствовала всю силу женской привлекательности, перестала ее стесняться, расправила плечи и стала наслаждаться этим образом.
Есть ли у вас самый любимый балет, в котором вы играли? А в каком мечтаете исполнить роль?
В каждом балете, в каждой своей роли, в каждой героине есть частичка меня, и поэтому тот спектакль, над которым я работаю в конкретный момент, и есть мой любимый. Мечтаю я о больших драматических ролях, мечтаю воплотить образы знаковых русских героинь Татьяны Лариной и Анны Карениной. Это было бы большое творческое счастье.
Кем из наших современников — персон из мира балета вы восхищаетесь и с кем мечтали бы посотрудничать?
В своем творчестве я соприкасалась с хореографией Джона Ноймайера, и мне хотелось бы это взаимодействие расширить. Джон Ноймайер — это глыба в балете, и помимо того, что у него совершенно прекрасная хореография, он еще работает и как драматический режиссер. Подобное слияние хореографии и драматургии меня очень вдохновляет.
Беседовала Александра Адаскина
