В юбилейный год Бажова и Уральский русский народный хор не остался в стороне от темы юбилея, уральских сказов. И, прямо скажем, создавая «Сказы дедушки Коковани», имел на то даже больше оснований, чем иные театры и музеи. Они «освещают» Бажова, что называется, в соответствии с жанром — сохранить, представить. Уральский хор еще и «по родству»: в годы становления коллектива знаток фольклора Павел Бажов был консультантом хора.
В этой ситуации напрашивается: новая постановка, мол, — дань памяти уральскому сказителю. Но думаю: меньше всего Уральский хор думал о мемориальности своего творения. Напротив. Если уж браться за сказы, то сказать свое слово, хотя, строго говоря, литературное слово — как раз-таки не жанр Уральского хора. У него — песни и пляски. Вот в этом «несоответствии жанров» был известный риск. Но вместе с тем и творческая дерзость коллектива, который решился «копнуть» громаду уральских сказов с той стороны, с которой на сцене мало кто «копал».
Художественный руководитель Уральского хора Николай Зайцев и московский режиссер Наталья Табачкова объединили в постановке два сказа — «Серебряное копытце» и «Голубая змейка». При том, что из 56 сказов Бажова эти — наиболее известные, чаще всего читаемые детям, постановщики оказались единодушны в том, что Бажов — отнюдь не детский писатель. Он сложнее. Примерно как Горький, у которого главные герои — работные люди. И чудеса, что в сказах случаются, — не просто волшебство. Голубая змейка на золотую жилу укажет, а Серебряное копытце драгоценных камней набьет только тем, кто того заслуживает. В наш потребительский век, когда то и дело звучит «выиграй», «вдруг повезет», посыл про «чудеса» заслуженные, посчитали постановщики, более чем актуальный. И для детей. И для их родителей.
У Павла Петровича, в его сказах, диалогов мало. Уж таков слог. Чаще всего — от третьего лица. «Дописывать» Бажова постановщики не хотели: резонно посчитали это творческим кощунством. Зато в условиях скромных диалогов присмотрелись внимательней к самим героям, в том числе и к тем, кто рядом с людьми, — «братьям меньшим», в которых у Бажова больше всего чудес и мистики. Случайно ли это? Только ли писательский вымысел?
— Мне не давала покоя кошка Муренка. Что-то здесь не то, — говорит режиссер Наталья Табачкова. — Ниоткуда возникает. Когда герои уходят, она убегает из дома. Кошки, даже деревенские, вольные, в лучшем случае провожают хозяина или хозяйку до конца села. Чтобы кошка пошла в лес?! По сугробам! Да такого быть не может. А в конце что происходит? Кошка играет-общается с Серебряным копытцем, а он — создание фантастическое. Ни с кем, даже с козлами, не общается. А кошку принимает. Когда же чудо свершается — кошка пропадает. Она словно привела Серебряное копытце, соединила героев с ним — и, исполнив предназначенное, исчезла. Стали смотреть уральскую мифологию. И наткнулись на то, что тут существовала земляная кошка: живет под землей, показывается изредка, принимает разные формы. Так вот, говорю, наша кошка…
Даже бажововеды, плотно исследующие творчество Павла Петровича, убеждены: сказы еще недопоняты, недоизучены. А потому любой новый серьезный взгляд на них, новая попытка раскрыть их поэтику и образность, — в плюс. И творческий, а не ожидаемо-банальный подход к их инсценировке — тоже. Тем дороже, что Уральский хор сделал новый шаг и в отношении Бажова, и в своем творчестве — создал действо по принципу фольклорного народного театра. Прежде коллектив «входил в эту воду» только в отдельных концертных номерах — например, представляя уральскую свадьбу. «Сказы дедушки Коковани» стали масштабным, полноценным игровым действом. Но… не спектаклем.
Для спектакля опять же — не хватает слов, монологов-диалогов. Зато их неожиданно и содержательно заменило то, что «в жанре» Уральского хора — музыка.
— Музыку решили использовать максимально подлинную. Те жанры, которые в концерте вряд ли будут исполняться, а тут они уместны, — комментирует художественный руководитель хора Николай Зайцев. — Например, используем колядки, заклички, попевки, гадания, присказульки, игры народные, колыбельные и проголосные песни, много детского фольклора Среднего Урала, песни-страдания. Не спрашивайте меня, сколько песен использовано. Не знаю. Очень много. Такой калейдоскоп музыкальный. Потому что «Серебряное копытце» — это фантасмагория. «Голубая змейка» — народный театр, где песня подкрепляет сюжет. Двигает историю драматургически. Когда я начал перечитывать сказы, понял: они музыкальные. Всё — на мелодекламации. Поэтому мы искали даже интонации, как выкликают змейку, как говорит кошка. «Куды пошла…», «Пра-а-авильно говоришь…» Другой мир!
Подобно тому, как филологи продолжают изучать сказы Бажова, специалисты по народному искусству наверняка заинтересуются «Сказами…» Уральского хора. Наивное (по форме) визуальное и музыкальное искусство соединилось в этой постановке с мистикой и мудростью бажовского слова. И «поднялись на поверхность» потаенные прежде в Бажове смыслы: про Кокованю, готового не только обогреть сиротку, но главное — обязанного передать кому-то свое мастерство; про одиночество горемыки Даренки, в котором, однако, ее детская душа способна творить свой отдельный образный мир.
Еще любопытнее, думается, народный театр «Сказов дедушки Коковани» прозвучал бы не в условиях сцены, а «на воле», на природе. Постановщики соглашаются, обещают подумать. В любом случае они — за то, чтобы привычная лакировка «уральского бренда» не мешала восприятию сути сказов, а сами они не становились бы музеем.
Ранее «Областная газета» писала о том, что Свердловская государственная детская филармония отмечает юбилей грандиозным концертом.
Опубликовано в №284 (10095) от 16 декабря 2024 года.
