Миф о жизни Югославии в долг
Моя недавняя статья, опубликованная на сайте LINKS в честь годовщины основания социалистической Югославии в 1945 году, вызвала критику за якобы излишне апологетический тон. Действительно, социалистическая Югославия была далека от утопии, и ее политические, экономические и социальные недостатки — ярко освещенные еще в 1957 году Милованом Джиласом в книге «Новый класс» — хорошо задокументированы. Тем не менее, целью той статьи было не представить Югославский социализм как безупречную модель, а противопоставить ее государственное строительство, основанное на видении и целях, современным капиталистическим государствам, которые процветают на концепции «конца истории». Среди полученных мной критических замечаний было утверждение, что статья восхваляет государство с экономической моделью, которая была изначально неустойчивой и неэффективной, а все его успехи (если таковые вообще были) связаны исключительно с иностранными кредитами. Настоящая статья призвана развенчать это устойчивое утверждение, исследуя исторические и экономические реалии развития Югославии, чтобы предложить более сбалансированную точку зрения.
Около первых трех десятилетий после Второй мировой войны Югославия поддерживала низкий уровень внешнего долга, составлявший около 20% от ВВП. Этот показатель выглядит весьма умеренным на фоне современных стандартов, таких как лимит долга Европейского Союза в 60% ВВП, которого придерживаются только некоторые страны, например, Германия (62%), в то время как другие, такие как Франция (111%), значительно превышают этот уровень. В этот период экономический рост Югославии в основном обеспечивался за счет внутренней индустриализации и уникальной системы самоуправления рабочих, подкрепленной умеренными внешними заимствованиями.
Стратегия заимствований страны в то время соответствовала разумным экономическим принципам: инвестиции, финансируемые за счет внешних кредитов, были продуктивными, принося доходы, превышающие стоимость заимствований. Эти доходы также могли быть конвертированы в иностранную валюту, что обеспечивало способность Югославии обслуживать свой долг. Даже марксистская экономическая теория (Амин, 1974) признает важность доступа к кредитам для независимого экономического развития. Однако это не является достаточным условием, так как самодостаточное развитие, согласно Аминy и другим марксистским экономистам, предполагает рост, который использует внутренние обратные и прямые связи и стимулирует внутренний рынок. В этом отношении экономическая политика Югославии в первые 30 лет также соответствовала этим условиям, о чем свидетельствует появление ранее неизвестных отраслей, таких как автомобилестроение, производство самолетов, электроника и др.
Миф о том, что Югославия «жила в долг», во многом связан с экономическими трудностями 1970-х годов. Этот период ознаменовался значительным отходом от предыдущей модели сдержанных заимствований из-за сочетания внешних шоков и внутренних неэффективностей. Нефтяной кризис 1973 года, в сочетании с глобальным экономическим спадом, привел к снижению спроса на западных рынках, что существенно сказалось на валютных поступлениях Югославии. Одновременно рост мировых процентных ставок увеличил стоимость обслуживания существующего долга, что усилило давление на экономику.
Внутренние проблемы усугубились после реформ 1974 года, которые децентрализовали экономическое управление на уровне республик и провинций. Хотя эта мера и была направлена на демократизацию управления экономикой, она привела к несогласованным и неэффективным инвестиционным практикам. Ресурсы часто направлялись в менее продуктивные или политически мотивированные проекты, что усилило экономические неэффективности и подорвало общую стратегию развития страны (Хорват, 1985).
В результате, хотя уровень экспорта Югославии оставался стабильным, валютные поступления снизились. Это несоответствие значительно затруднило обслуживание внешнего долга, даже несмотря на то, что отношение долга к ВВП, достигшее пика в 32% в 1982 году, оставалось умеренным по сравнению с другими развивающимися и развитыми странами. Коэффициент обслуживания долга, отражающий долю валютных доходов, направляемых на выплату долга, превысил 25% к концу 1970-х годов, создавая неустойчивую динамику задолженности, несмотря на относительно низкий общий уровень долга (Денич, 1994).
Между 1972 и 1982 годами внешний долг Югославии увеличился с 2,4 до 20,3 миллиарда долларов, что стало девятикратным ростом (Цвикл и Мрак, 1996). Этот рост отражал не только необходимость дополнительных заимствований, но и растущую нагрузку по обслуживанию существующих кредитов на фоне снижающейся отдачи от инвестиций.
В 1980-х годах международные финансовые институты ограничили доступ Югославии к новым финансам, вынудив страну перейти к программам реструктуризации долга под руководством Международного валютного фонда (МВФ). Эти программы включали меры жесткой экономии, сокращение внутреннего спроса и ограничение бюджетных возможностей. К 1991 году Югославия смогла сократить свой внешний долг до 15,3 миллиарда долларов, продемонстрировав активные усилия по управлению и сокращению своих обязательств в последние годы своего существования.
Однако программы МВФ имели значительные социальные и экономические издержки. Меры жесткой экономии усилили безработицу и региональные неравенства, усугубив политические противоречия и способствуя распаду государства (Вудворд, 1996).
Миф о том, что Югославия «жила в долг», сохраняется, поскольку период высокого уровня задолженности и последующей утраты доступа к международным кредитам совпал с тяжелым экономическим кризисом, который глубоко повлиял на повседневную жизнь в стране. Этот кризис сопровождался резким спадом промышленного производства (снижение с 7,8% в 1960–1980-х годах до 1,4% в 1980–1989 годах), стремительным ростом безработицы, неконтролируемой инфляцией (которая достигла 167% к 1987 году) и падением уровня жизни, когда доходы на одного работника в 1980-х годах оказались в отрицательной зоне на уровне -1,5% (Всемирный банк, 1991). Хотя инфляцию в конечном итоге удалось взять под контроль последнему федеральному правительству под руководством Анте Марковича, структурные проблемы, обнажившиеся во время долгового кризиса, в сочетании с мерами жесткой экономии, введенными МВФ, нанесли сокрушительный удар по экономике.
Программа МВФ ускорила крах большей части хорошо развитой тяжелой промышленности Югославии. Многие предприятия с общественной формой собственности выживали лишь за счет невыплаты зарплат, оставляя более полумиллиона рабочих без оплаты труда к концу 1990 года. Между тем, к сентябрю 1990 года уже 600 000 человек потеряли свои рабочие места. Еще хуже: Всемирный банк определил 2435 промышленных предприятий для ликвидации, что поставило под угрозу средства к существованию еще 1,3 миллиона рабочих — почти половины оставшейся промышленной рабочей силы страны (Шоссудовский, 1997). Эти меры усилили экономическую дезинтеграцию, оставив неизгладимый след в коллективном сознании.
Для народов бывшей Югославии эти травматические события последнего десятилетия существования страны закрепили восприятие того, что экономические проблемы были связаны с несостоятельной зависимостью от внешних заимствований, затмив предшествующие десятилетия сбалансированного роста и умеренных заимствований. Это эмоциональное наследие продолжает формировать нарратив об экономической истории Югославии как на внутреннем, так и на международном уровне.
Автор: Дмитрий Пожидаев
The post Миф о жизни Югославии в долг first appeared on Рабкор.ру.
