2 апреля 1937 года секретный осведомитель по кличке Смирнов донес одному из начальников Бамлага Ходзько, что иеромонах Косма «до фанатизма, несмотря на свой молодой возраст, предан религии». 8 апреля к Ходзько пришел осведомитель по кличке Улан, который донес, что иеромонах Косма предполагает, что его скоро заберут и угонят куда-нибудь в глушь, но он приготовился к этому, пошил в дорогу походную сумку.
«Наверно 3-я часть скоро за мной придет, — сказал иеромонах Косма осведомителю, — и боюсь, что это случится не сегодня-завтра». Догадки его оказались весьма близки к истине...
Преподобномученик Косма родился 14 января 1904 года в селе Шушваловка Кременчугского уезда Полтавской губернии в семье крестьянина Степана Федоровича Магды, происходившего из старинного казацкого рода, и в крещении был наречен Павлом в честь преподобного Павла Фивейского. В 1907 году семья переехала в город Иркутск, где с 1912 года Степан Магда стал служить в акцизном ведомстве. Начальное образование Павел получил в городском начальном училище имени Павла Пономарева, куда поступил в 1910 году. В 1913 году он поступил в Иркутское промышленное училище, которое окончил в 1918 году. В 1919 году он стал работать учителем на станции Батарейная Иркутского уезда, находившейся на окраине Иркутска. В этом же году семья вернулась на родину в Шушваловку, где он стал работать учителем. В 1920 году Павел уехал в Москву и работал здесь конторщиком в транспортной конторе.
В 1921 году он поступил в Московский педагогический институт, где проучился до 1924 года, когда сделал выбор в пользу всецелого служения Богу и поступил послушником в Высоко-Петровский монастырь в Москве. Духовным отцом его стал архимандрит Агафон (Лебедев), а близким другом — иеродиакон Феодор (Богоявленский). В монастыре Павел принял монашеский постриг с именем Косма в честь преподобного Космы Маюмского, творца канонов, и был рукоположен во иеродиакона.
Летом 1929 года все храмы в монастыре были закрыты, и братия перешла служить в храм преподобного Сергия на Большой Дмитровке. Отец Косма был арестован 28 декабря 1930 года во время очередного гонения на Русскую Православную Церковь, когда в Москве одновременно было арестовано более трехсот священно- и церковнослужителей и православных мирян. Всех арестованных поместили в Бутырскую тюрьму.
При таких массовых арестах следователей в ОГПУ не хватало, и для проведения допросов привлекались сотрудники из других ведомств. Иеродиакона Косму допрашивал слушатель Высшей партийной школы Гринберг. Отец Косма, конечно, имел точку зрения на происходящее в стране, на гонения, на роль в этом властей, но не стал входить со следователем об этом в дискуссию, чтобы не дать повода ищущим повода (2 Кор 11:12). Он не стал также вступать в дискуссию о том, что власть должна исполнять свое предназначение и в этом иметь оправдание (См.: Рим 13:3–4). На допросах отец Косма отвечал на вопросы следователя сдержанно и по возможности кратко, исходя из своих религиозных убеждений. «Никаким политическим течениям никогда не симпатизировал, — сказал он следователю. — Мое отношение к советской власти определяется моим православным христианским монашеским убеждением, что каждая власть дана Богом, и сопротивление ей есть грех. Исходя из этого, я никогда и нигде о советской власти плохого ничего не говорил. Антисоветской агитацией никогда не занимался».
Заявление об аполитичности нисколько не повлияло на решение советских властей сурово его преследовать за веру. 11 января 1931 года сотрудник 6-го отделения секретного отдела ОГПУ Савельев составил заключение по обвинению трехсот двадцати трех человек. Это были, по его описанию, «бывшие монахи ликвидированных монастырей и подворий, члены церковных двадцаток, священники и бывшие торговцы <...> которые, живя скопищами, занимались активной антисоветской деятельностью, выражающейся в организации нелегальных антисоветских “братств” и “сестричеств”, оказании помощи ссыльным единомышленникам, произнесении проповедей контрреволюционного характера, антисоветской агитации о религиозных гонениях, чинимых советской властью, и распространении всевозможных провокационных слухов среди населения».
Особое совещание при Коллегии ОГПУ приговорило иеродиакона Косму к трем годам ссылки в Северный край.
Вернувшись из ссылки, он был рукоположен во иеромонаха и в апреле 1934 года направлен служить в Покровскую церковь в село Милятино Можайского района. Но недолгим было его служение здесь — властям ненавистен был ревностный пастырь, во всяком благочестивом пастыре исповедовавшая атеизм советская власть видела непримиримого врага.
В начале апреля 1935 года сотрудниками 3-го отделения секретного отдела НКВД была составлена справка на арест архимандрита Агафона (Лебедева) и его духовных детей; в ней говорилось, что была «выявлена нелегальная контрреволюционная группа монашествующих во главе с архимандритом Агафоном, которая проводит среди населения систематическую антисоветскую агитацию, распространяет ложные слухи о якобы проводимых советской властью гонениях на религию и верующих, о войне и скором падении советской власти».
Кроме обвинения в систематической антисоветской и антиколхозной агитации иеромонах Косма обвинялся в том, что при его содействии производился сбор средств «среди верующих для оказания помощи находящимся в ссылке духовенству и верующим». В своей справке сотрудники НКВД писали, что иеромонах Косма (Магда) прославляется верующими как пострадавший за веру, как постник и молитвенник, пользуется большим авторитетом среди верующих, и на богослужение в церковь, где он служит, приезжают верующие из отдаленных местностей.
9 апреля 1935 года на основании этой справки прокурор санкционировал «арест всех участников группы». 11 апреля иеромонах Косма был арестован вместе со своим духовным отцом архимандритом Агафоном и другими духовными детьми старца. Все они были заключены в Бутырскую тюрьму в Москве.
— Кто порекомендовал вам по отбытии наказания остаться в Можайске? — спросил его исполнявший роль следователя слушатель школы НКВД Беднов.
— Меня направил в Милятино Священный Синод. Знакомых у меня в Можайске кроме двух старух монахинь... нет, — ответил отец Косма.
— Следствие располагает данными, что вы проводили беседы на всевозможные темы и, в частности, обсуждали вопрос о колхозах и говорили о пришествии антихриста.
— Разговоры велись обычного порядка. Против колхозов я никогда не говорил. Об антихристе я также не говорил, но сам имею о нем суждение церковное.
— Мы располагаем данными, что вы на свои беседы привлекали молодежь. Ответьте, какую цель вы преследовали, окружая себя молодежью?
— Я молодежи никого не встречал. Единственное место встреч моих с молодежью были поминки, где они присутствовали как участники похорон.
На этом допросы отца Космы были закончены. После завершения следствия иеромонах Косма был обвинен в том, что «проводил среди верующих антисоветскую агитацию и распространял ложные слухи о якобы проводимых советской властью гонениях на религию и верующих».
8 июня 1935 года Особое совещание при УНКВД по Московской области приговорило отца Косму к трем годам заключения в исправительно-трудовом лагере, и 17 июля он с очередным этапом прибыл в Бамлаг.
Преследование священника продолжилось и в лагере; в 1936 году его лишили зачетов рабочих дней, отчего срок его освобождения отдалился, а вместе с этим и возможность встретиться с больным отцом. Прося отменить это решение, отец Косма написал начальнику 12-го отделения Бамлага: «Работая экономистом 22 колонны, 26 февраля отправился с работниками отделения на прорыв в лес. <...> Вернувшись оттуда и приступив к исполнению своих обязанностей, при посещении объектов колонны <...> и будучи весьма обессиленным, зашел в буфет, идя мимо станции, где и был задержан. По факту задержания меня лишили зачета рабочих дней за первый квартал за самовольную отлучку…»
В конце лета 1937 года сотрудники НКВД получили приказ о проведении массовых арестов. 4 сентября уполномоченный 3-й части 12-го отделения Бамлага НКВД И. Н. Баскаков в присутствии дежурного стрелка ВОХР Боброва и понятых — заключенных Бороховецкого и Наумова произвел обыск в бараке, где находился отец Косма; у него были найдены и изъяты записная книжка с тропарем, две скуфьи, чёрный подрясник и два парамана — с крестом и без креста. После обыска священник был заключен в следственный изолятор 3-й части при 12-м отделении Бамлага НКВД.
12 сентября 1937 года руководство штаба 31-й колонны 12-го отделения Бамлага по требованию оперуполномоченного дало характеристику на иеромонаха Косму, написав, что он ведет среди заключенных пропаганду, утверждая, что на церковнослужителей идет гонение, называет труд в лагере подневольным, а тех, кто вырабатывает норму или перевыполняет ее, — роботами.
10 ноября на основании показаний осведомителей и лжесвидетелей, не допрашивая самого иеромонаха Косму и не ставя его в известность о предстоящем заседании тройки, 3-й отдел Бамлага НКВД составил о нем справку: «Содержась в лагере, продолжал проводить среди окружающих контрреволюционную церковную агитацию. Незаконно хранил рясу, церковные книги и другие принадлежности церковного характера. Заявлял, что „власть коммунистов — власть антихриста“. Восхвалял царский строй, клеветал на Советский Союз. Распространял слухи контрреволюционного пораженческого характера. Жалел расстрелянных врагов народа. Злоупотреблял служебным положением».
26 ноября 1937 года тройка УНКВД по Дальне-Восточному краю приговорила иеромонаха Косму к расстрелу. Он был расстрелян 15 декабря в 3 часа ночи и погребен в общей безвестной могиле.
