Пирожки
Быль
Староват я стал. Как выгляжу? Да кто его знает. Ведь не смотрюсь я в зеркало, как какая-нибудь девица. Только при утреннем и вечернем умывании вижу в зеркале седобородого старика с морщинистым лицом и лысиной в полголовы. Страхотища! Непростые прожитые годы, плюс два инсульта сделали своё дело. Сначала друзья и знакомые стали говорить мне, что сутулюсь я чрезмерно. Я и сам стал это чувствовать. Иду, вспоминаю о сутулости и выпрямляюсь. Только ненадолго Мысли куда-то уводят, и я вновь чувствую, что горбачусь. Дошло уже до того, что не только молодёжь уступает мне место в транспорте, но даже и пожилые женщины. Это уж чересчур! Обидно! Но что поделаешь, если дошёл до такого состояния.
Из дома выхожу не часто. Только в магазины да в аптеку. Доктора советовали ходить обязательно, без перегрузки, конечно. Дома-то я, не спеша, без дополнительной поддержки передвигаюсь. А вот вне дома обязательно клюшку беру. А то иногда поматывает так, что упасть могу.
Вот на прошлой неделе пошёл я в аптеку пополнить свой важный для жизни запас. Купил то, что надо. Вышел на остановку, жду свою маршрутку. Но попал я на какой-то перерыв. Обедают в это время шофера, что ли? Другие маршрутки и автобусы идут чередой, а моей нет и нет. Стою я, опираясь на клюшку. На скамейку специально не сажусь, А то потом вставать с неё трудно становится.
Вдруг чувствую, что трогает меня кто-то сзади за плечо. Обернулся. Стоит пожилая, а, точнее сказать, старая женщина и протягивает мне прозрачный пакетик с чем-то. Одета она по-простецски. Явно богатством не обременена.
– Что это? – спросил я.
– Возьмите пирожки.
– Зачем?
– Дома поедите с чайком.
– А почему вы их даёте мне? – удивился я.
– У вас такой жалкий вид, – отвечала она, протягивая мне пакетик.
Видимо, действительно от долгого ожидания транспорта я расслабился и стал похож на горбуна. Да ещё с седой бородой. Брать пирожки из-за жалкого вида было как-то неудобно. В пакетике просматривалось два пирожка. И я предложил.
– Давайте поделим пирожки пополам. Вам один, и мне один.
– Нет, – отвечала она, – я купила их недалеко в пекарне и один уже съела там же с чаем. Поэтому берите оба.
– Но мне как-то неудобно брать пирожки от незнакомой женщины.
– Берите, берите! Не стесняйтесь, —сказала она, передавая мне пакетик.
– Как хоть звать-то вас? – спросил я.
– Валентина, – ответила она после небольшой паузы.
И тут, как раз, подошла моя маршрутка.
– Спасибо вам! – громко сказал я на прощанье и покатил домой.
Пирожки оказались с капустой. Очевидно, не самые дорогие. Но с чаем сочетались неплохо. Когда я рассказал произошедшее со мной сыну, тоже пенсионеру, он с наигранной радостью возгласил:
– Папа! Такая удача! Завтра я дам тебе железную баночку из-под консервов. Иди утром к церкви, постой на паперти, а баночку поставь на землю перед собой. Заживём теперь!
Сын у меня – большой шутник. Люблю я его за это. Хотя шутка-то была действительно необычной, по существу. Ведь не знала Валентина, что пожалела она бывшего профессора университета, пятьдесят лет имевшего дело с не менее шутливыми студентами.
В последующие дни я неоднократно рассказывал родственникам и знакомым этот случай. Смеха было много. Но вот только для меня больше всего значило то, что простая, явно небогатая пожилая женщина, имея, очевидно, небольшую пенсию, оторвала от себя купленные на вечер пирожки и отдала их жалкому на вид, совершенно незнакомому человеку.
