«Что же вы, трусы, смотрели, как Дмитрича бьют?»
«Мне часто приходилось выполнять в команде роль устрашителя соперников. Иногда Тарасов даже просил усмирить кое-кого из них, особенно распоясавшегося. На площадке, да и в жизни я никого не боялся. Такой уж у меня характер. Многие соперники опасались 105-килограммового Сашку Рагулина, мой же вес тогда едва приближался к 90 килограммам. Но сам Рагулин боялся меня. Бывали моменты, когда приходилось его «воспитывать» — рука-то у меня была тяжелая. Хотя в жизни мы с ним были лучшими друзьями».
Эта цитата принадлежит многолетнему нападающему ЦСКА и сборной СССР Евгению Мишакову. Александра Рагулина все его современники считали главным богатырем советского хоккея. Мишаков не так часто пускал кулаки в ход, но страха у соперника он вызывал не меньше Рагулина. Евгений обладал выдающимися физическими данными. Но, что еще важнее, помимо полученных от природы приличных росто-весовых показателей, он мог похвастать фантастической силой. В истории мирового хоккея было огромное количество габаритных хоккеистов. Но далеко не все могли навести ужас на соперника. А Мишакову это удавалось всегда. Все соперники прекрасно знали, что идти за шайбой в один угол с форвардом московских армейцев — чистое самоубийство. Двукратный олимпийский чемпион никогда не играл в поддавки и не прощал соперников. Даже на тренировках от силовых приемов Евгения постоянно страдали партнеры по команде.
«Для Мишакова не существовало на льду преград, он никогда никого не боялся. Для него безумно важны были честь клуба, флага, свитера сборной. Он был одним из самых мужественных хоккеистов. На чемпионате мира 1969 года в Швеции играл с выбитой кистью. Смелостью отличался не только на площадке. Был очень принципиальным, его невозможно было сбить с толку или навязать какое-то чуждое мнение», — вспоминал одноклубника Борис Михайлов.
На международном уровне Мишаков имел точно такую же славу, как и во внутреннем чемпионате. Евгения откровенно побаивались и старались не попадаться ему на льду. Одними из немногих, кому хватало смелости дать мощному нападающему отпор, были канадцы.
Шестой матч легендарной Суперсерии 1972 года между сборными СССР и Канады ассоциируется с травмой Валерия Харламова. 17-го номера советской команды выключил из игры Бобби Кларк, умышленно нанесший лидеру соперника серьезное повреждение.
«Это была жестокая серия. 1972 год, игроки НХЛ против советских игроков. У нас не было Бобби Орра и Бобби Халла, но мы все равно высокомерно считали, что мы лучше них. Но мы не были лучше них. Это была жестокая серия, я много играл против Харламова. Я ехал за ним в нашу зону, подъехал сзади и двумя руками заехал по лодыжке», — говорил Бобби Кларк.
Но в этой встрече произошел еще один скандальный эпизод. Как раз с участием Евгения Мишакова. В одном из игровых моментов он оказался за воротами канадцев, которые защищал Тони Эспозито. Неожиданно рядом с нашим форвардом оказался Род Жильбер, который с размаху ударил его клюшкой в бок. Такое поведение со стороны канадца не могло понравиться Мишакову. Он не стал выжидать подходящего момента для мести и тут же сбросил перчатки. Евгений был настроен выяснить отношения со своим обидчиком на кулаках, но тот не горел желанием рисковать своим здоровьем и дальнейшей карьерой. Жильбер выставил клюшку и попытался не подпустить к себе противника, который мог уложить его в несколько ударов. Тогда на подмогу своему товарищу отправились сразу несколько канадцев. Гари Бергман схватил Мишакова за шею, другой игрок «Кленовых листьев» выставил ему подножку и буквально вынудил упасть на лед. Когда Евгений потерял равновесие, то краем глаза увидел, что к нему прямо со скамейки запасных направляются еще несколько соперников. В итоге на льду образовалась куча-мала из восьми хоккеистов, семь из которых имели на груди кленовый лист.
«А что же наши? Они все это время стояли в сторонке и смотрели, как я в одиночку бьюсь в толпе канадцев. Потом, уже после Суперсерии, Тарасов, не стесняясь в выражениях, пристыдил армейцев-сборников: «Что же вы, трусы, смотрели, как Дмитрича бьют? Почему не вступились?» Когда нас с Жильбером удалили, я со скамейки штрафников показывал ему жестами — сейчас отсидим, а потом давай схлестнемся один на один. Он опять отказался. Когда в Канаде отмечали 15-ю годовщину Суперсерии, я его спросил: «Почему ты тогда не стал со мной драться?» — «Да ты бы меня убил», — признался Жильбер», — рассказывал Мишаков.
