С Хасаном из города Хомс мы познакомились в 2015 году, на вокзале в Будапеште. Тогда всё вокруг было переполнено толпами сирийских беженцев, люди ждали свои поезда, но ещё не знали, куда уедут. Группа молодых сирийцев обступила меня и задавала вопросы — а куда им лучше следовать, где самая хорошая «социалка»? Во Франции, Германии или Швеции? В Венгрии оставаться никто не хотел: «Они не любят мусульман, мигрантов, здесь плохие люди». Ни один человек не сказал мне, что бежит от режима Башара Асада — все покинули Сирию, устав от боёв в городах между армией и боевиками, и желали найти лучшую жизнь в Европе. «Мне ещё в детстве рассказывали, — с улыбкой сказал Хасан. — В Европе замечательно, там для беженцев всё бесплатно». Он попросил у меня электронную почту и через год прислал письмо: «Это Хасан, помнишь меня? Будешь в Берлине, заезжай в гости — моя семья будет рада». Позже мы пару раз общались в столице ФРГ, когда я делал репортаж о жизни арабской диаспоры. Вчера Хасан прислал мне паническое сообщение в мессенджер: «Брат, посоветуй, что делать? Говорят, нас всех скоро вышлют обратно в Сирию. Я подавлен, нет, я просто в панике». Действительно, уже десять европейских стран (в их числе Германия, Дания и Австрия) заявили о том, что будут отправлять сирийских беженцев на родину — ведь «кровавого режима» в Сирии больше нет, там процветает демократия. Обозреватель aif.ru узнал мнение сирийцев в ФРГ по этому поводу, и понял — пожалуй, что-то пойдёт не так...
«Скорее бы новая война»
Хасану 30 лет и он не работает — как и два его брата, и обе сестры. Отец трудится поваром в маленьком киоске с шаурмой, остальные сидят на пособии, «социале», как это называют в Германии. Хасан получает 563 евро, его мать — 506 евро. Не сильно большие деньги для ФРГ (там позавтракать в дешёвом кафе стоит 15 евро), но Хасан уверяет, что всем хватает — «это максимум, я знаю людей, которым выдают и 371 евро». «Так ты девять лет не работаешь, что ли? — удивляюсь я. — Серьёзно? Как тебе это удаётся?». Оказывается, можно принять предложение центра занятости, обучаться несколько месяцев, а потом заявить, что профессия тебе не подходит. По статистике, в ФРГ проживают 970 000 сирийских беженцев, но только 223 000 из них устроились на работу — то есть, более 75 % граждан Сирии находятся на «социале», забирая деньги из немецкого бюджета. Их также обеспечивают бесплатным социальным жильём (ясное дело, не лучшего качества, но всё же) и медицинским обслуживанием. «Скорее бы в Сирии началась новая гражданская война! — внезапно заявляет мне Хасан. — Тогда нас не отправят обратно. Да и где мы будем жить? Я даже не знаю, уцелел ли наш дом в Хомсе».
«Они издеваются, что ли?»
Между тем, германские политики уже предложили зафрахтовать самолёты, что доставят беженцев из Сирии на родину: на прощание каждому планируется выдать по 1 000 евро. Вот только самих сирийцев этот расклад не устраивает. «Они издеваются, что ли? — кричит мне друг Хасана, 28-летний Мухаммед, прибывший в Европу из Алеппо. — Я уже привык здесь жить. Тут не стреляют, всегда есть электричество и горячая вода, я не безумен, чтобы покидать Германию. Если начнут силой заставлять, я просто сбегу, и думаю, другие поступят так же. Нас целый миллион, мы устроим протесты, разгромим Берлин к чёрту. Мужик, я заслуживаю жить в Европе! Запад развязал у нас войну, погубил сотни тысяч людей, пусть теперь платит деньги и отвечает за своё зло, вполне нормальное правило». Я спрашиваю Мухаммеда, где он работает. Обычный вопрос повергает его в замешательство. «Ну, это... — произносит он. — Немножко свой бизнес есть, уличная торговля». «Какая именно?» Мухаммед отказывается уточнять, но я не удивлюсь, если это продажа запрещённых веществ — в немецких городах такими делами занимаются многие сирийцы. И Хасан, и Мухаммед одеты в европейскую одежду, хорошо говорят на немецком. Они очень рассчитывают, что в скором будущем получат германские паспорта.
«Запад вооружал боевиков»
24-летний беженец Жан (христианин-маронит) из Дамаска, прибывший в ФРГ в подростковом возрасте с родителями и живущий в берлинском районе Кройцберг, категорически отказывается ехать назад в Сирию. «Они с ума сошли! — повышает он голос. — Власть в стране захватил человек, внесённый США в список террористов, за чью поимку положена награда в $10 миллионов, и мне говорят — всё нормально, теперь у вас демократия и свобода, вали-ка домой. Христиане пережили безумно страшную резню в Сирии, я больше никогда не хочу прикасаться к этой земле. Запад вооружал боевиков, он превратил Сирию в ад, и теперь меня выгоняют? Я объявлю голодовку, лучше умереть, чем снова в Дамаск!» Я деликатно осведомляюсь, работает ли он. Нет, Жан тоже довольствуется «социалом». «Я пока не нашёл себя в Германии, — объясняет он. — Такой работы, чтобы меня устроила, всё ещё нет, я стараюсь выбрать подходящую. Думаю, есть шанс стать туристическим гидом или видеоблогером, но я не решил, с чего начать». Кстати, в большинстве своём, в Германии устроились на легальную работу сирийские мужчины в возрасте за 40 лет. Молодёжь и женщины в основном получают пособия. Если не нужно платить за коммуналку и вообще за жильё, на еду хватит, а большего им, видимо, и не требуется. В метро и автобусах молодые сирийцы зачастую ездят «зайцем».
«Можем мы ехать в Россию?»
20-летний Мумтаз из Алеппо считает себя сирийцем, но в той же степени и немцем. «Я в Берлине половину своей жизни живу, — объясняет он мне. — Конечно, дома мы говорим на арабском, но в школе общались на немецком. Куда я поеду вообще? Что я там буду делать?» Его приводит в сильное раздражение, когда я цитирую слова немецких политиков, что разрешение беженцам жить в ФРГ было временным, пока ситуация в Сирии перестанет быть «опасной для жизни». «А что, там сейчас, значит, безопасно? — возмущается он. — Нет ни хлеба, ни света в домах, ни работы — кругом только люди с пулемётами. Я уверен, скоро опять начнутся бои всех со всеми. И что, моим родителям снова со мной бежать оттуда и плыть на лодке ночью, рискуя утонуть? Запад совсем с ума сошёл. Я не поеду. Будут отправлять насильно — тряхнём всю Германию!» Единственный из всех четверых, Мумтаз официально работает на «частичной занятости» — делает игрушки для детей-аутистов. Но весьма недоволен — мол, получает даже меньше, чем на «социале». «Я не в теме, — говорю я ему. — Но неужели в Германии годами можно получать пособие, и ничего не делать?» Он заливисто смеётся: «Конечно же, можно!»
Никто из опрошенных мной сирийских беженцев в Германии не любит Башара аль-Асада, и все дружно считают его диктатором. И столь же дружно они делают вывод, что после свержения Асада ситуация в Сирии станет хуже, чем была. Уверенность властей ФРГ, что сейчас весь миллион сирийцев хором снимется и разъедется по домам — наивная детская сказка. «Слушай, а в Россию можно уехать? — спрашивает меня Хасан. — Вы Башара приняли, принимаете же сирийцев?» «Думаю, что нет». «Ладно, тогда будем драться с немцами до последнего». Чувствуется, «кровавую диктатуру» экс-президента Сирии в Европе ещё не раз вспомнят добрым словом.
