3 декабря 2024 года было совершенно обычным днем для южнокорейцев. Ничто не предвещало беды, пока поздним вечером, в 22:40, президент Юн Сок Ёль не выступил с обращением к нации, изменившим ход истории Южной Кореи. Поначалу это обращение не выглядело чем-то необычным. Президент Юн привычно ругал левую оппозицию — чем он и его администрация занимались с момента инаугурации весной 2022 года.
Нынешняя политическая конфигурация в Южной Корее нередка для президентских республик: законодательная и исполнительная власть находятся в руках разных политических сил. У правой партии «Сила граждан» президента Юна всего 108 депутатов из 300 в Национальном собрании — однопалатном парламенте страны; большинство — у оппозиционной Демократической партии и других левых сил. Это приводило к тому, что президент не мог провести ни одного закона через парламент, не пройдя долгий процесс уговоров и согласования с оппозицией, а законопроекты оппозиции, в свою очередь, наталкивались на президентское вето, для преодоления которого нужно 200 голосов (у оппозиции их 192).
Президент не мог провести ни одного закона через парламент без долгих уговоров и согласования с оппозицией
В начале декабря правые и левые не смогли договориться о бюджете страны на 2025 год, и казалось, что именно этому речь президента Юна и будет посвящена. Однако ближе к ее финалу президент, к ужасу большинства южнокорейцев, объявил, что намеревается решить кризис силовым путем. Вот что заявил Юн:
«Дорогие граждане, я провозглашаю введение чрезвычайного положения, чтобы защитить свободную Республику Корея от угрозы коммунистических сил Северной Кореи, уничтожить бесстыжие антигосударственные силы, которые посягают на свободу и счастье нашего народа, на сам конституционный строй — строй, основанный на принципе свободы.
Этой мерой — введением чрезвычайного положения — я спасу свободную Республику Корея от падения в бездну гибели и пересоздам ее заново. Для этого я непременно уничтожу антигосударственные силы — ядро тех, кто вел свою преступную деятельность, направленную на гибель государства. Это неизбежная мера, направленная на обеспечение свободы и безопасности граждан от антигосударственных сил, на то, чтобы государство могло существовать и далее, на то, чтобы передать будущим поколениям страну такой, какой она должна быть.
Я постараюсь как можно быстрее ликвидировать антигосударственные силы и вернуть нашу страну в ее обычное состояние. Введение чрезвычайного положения может вызвать некоторые неудобства для добрых граждан, которые верят и поддерживают ценности Конституции свободной Республики Корея. Я буду стремиться минимизировать эти неудобства.
Эти меры неизбежны для того, чтобы Республика Корея была свободной и дальше. Наша внешняя политика, основанная на ответственности и вкладе в международное сообщество, остается неизменной. Как президент я обращаюсь к вам, гражданам. Я верю только в вас и отдам все силы, чтобы защитить свободную Республику Корея. Пожалуйста, доверьтесь мне. Спасибо».
Раньше, до победы демократии в Южной Корее в 1987 году, ввод чрезвычайного положения был излюбленным методом военных диктаторов. Использовался он, как правило, либо сразу после взятия власти, либо для продления собственных полномочий. Поэтому в нынешней южнокорейской Конституции и Законе о чрезвычайном положении прописаны меры, призванные не допустить использования этого механизма для захвата власти. Согласно конституции, при вводе чрезвычайного положения президент обязан немедленно уведомить Национальное собрание — а в случае, если оно простым большинством потребует его отменить, немедленно подчиниться и выступить с обращением об этом. Закон дополнительно требует согласовать ввод ЧП с кабинетом министров, а также устанавливает прямой запрет на арест депутатов парламента во время действия ЧП, за исключением случаем поимки с поличным.
До 1987 года ввод чрезвычайного положения в Южной Корее был излюбленным методом военных диктаторов
Президент Юн решил всю эту систему сдержек просто проигнорировать. Как стало известно позднее, бóльшая часть кабинета министров решение президента не поддержала. Несмотря на это, Юн привел свой план в действие. Начальником командования по осуществлению чрезвычайного положения был назначен начальник штаба наземных войск генерал армии Пак Ан Су.
Можно предположить, что причиной, почему президент выбрал именно этого генерала, а не казавшегося более естественной кандидатурой военного номер один — начальника объединенного штаба Ким Мён Су — могла быть личная верность генерала Пака. На момент инаугурации Юна в мае 2022 года он был простым генерал-майором; две дополнительные звезды на погоны он получил от действующего президента.
Генерал Пак надежды Юн Сок Ёля оправдал. Первый (и последний) изданный им указ выглядел чрезвычайно зловеще:
Указ № 1 командования по осуществлению чрезвычайного положения
Для защиты либеральной демократии Республики Корея от угрозы свержения государственного строя со стороны антигосударственных сил, которые действуют внутри свободной Республики Корея, и для обеспечения безопасности народа, с 23:00 3 декабря 2024 года по всей территории Республики Корея объявляются следующие меры.
Запрещается деятельность Национального собрания, местных законодательных собраний и политических партий. Запрещается любая политическая активность, включая политические объединения, собрания и демонстрации.
Запрещается деятельность, отрицающая или угрожающая свержением либерально-демократического устройства Республики Корея, а также распространение фальшивых новостей, манипуляции общественным мнением, ложные призывы.
Все средства массовой информации и издательства находятся под контролем командования по осуществлению чрезвычайного положения.
Запрещены забастовки, саботаж, собрания и другие действия, способствующие созданию беспорядка в обществе.
Все врачи, включая стажёров, а также другие медицинские работники, участвующие в забастовках или покинувшие медицинские учреждения, должны вернуться к своей профессиональной деятельности в течение 48 часов и работать добросовестно. В случае нарушения они будут подвергнуты наказанию согласно законам чрезвычайного положения.
Не относящимся к антигосударственным силам или силам, стремящимся к свержению государственного устройства, обычным добропорядочным гражданам неудобства в повседневной жизни будут сведены к минимуму.
Лица, нарушившие вышеупомянутые указания, могут быть арестованы, задержаны, подвергнуты обыску без ордера в соответствии со статьей 9 (особые полномочия начальника командования по осуществлению чрезвычайного положения) Закона о чрезвычайном положении Республики Корея и подвергнуты наказанию согласно статье 14 (запретительные меры) Закона о чрезвычайном положении.
3 декабря 2024 года (вторник)
Начальник командования по осуществлению чрезвычайного положения,
генерал армии Пак Ан Су
Первый же пункт этого указа полностью нарушал действующее законодательство — ведь чрезвычайное положение нельзя использовать для прекращения деятельности парламента. Однако именно к этому Юн и стремился. По указанию президента здание было оцеплено полицией, а в направлении парламента вылетели вертолеты со спецназом.
Объявленная же генералом Паком цензура осталась только на бумаге. Ни одно СМИ не стало запрашивать у генерала руководящих указаний. Пока президент пытался установить диктатуру, телевидение и газеты давали слово представителям оппозиции и освещали происходящее в прямом эфире. Особенно достойно показала себя правая пресса, немедленно вставшая на сторону закона и не опубликовавшая ни одного материала с поддержкой действий Юна.
Объявленная указом цензура осталась только на бумаге: ни одно СМИ не стало запрашивать у генерала указаний
К зданию Национального собрания ринулись и депутаты — чтобы принять требование к президенту Юну отменить чрезвычайное положение. Полицейские из оцепления поначалу постарались их остановить (в ходе потасовки одному из оппозиционеров сломали мизинец), но потом запросили распоряжений у начальника сеульской полиции. Начальник — назначенный в августе 2024 года на эту должность комиссар полиции Ким Бон Сик — после некоторых колебаний отдал приказ депутатов пропустить.
Примерно в это же время к парламенту прибыли части спецназа. Судя по их последующим свидетельствам, о задании бойцам сообщили уже на месте. Думавшие, что они летят на какой-то бой с северокорейцами, солдаты пришли в ужас, когда поняли, что им предстоит штурмовать здание собственного парламента.
В результате спецназовцы сделали всё возможное, чтобы приказ тихо просаботировать — двигались медленно, в парламент попытались попасть через закрытое окно, которое они выламывали нарочито медленно, потом нехотя перелезали через раму внутрь здания.
Спецназовцы постарались тихо просаботировать приказ о штурме парламента
В парламенте тем временем собрался кворум, который немедленно выдвинул на голосование резолюцию № 2206197 «Требование отмены чрезвычайного положения». Всё происходило в спешке — последний (190-й) депутат зарегистрировался в системе буквально за секунду до начала голосования. Как только голосование прошло, спикер парламента У Вон Сик огласил результат: «Присутствующих — 190. Из них голосов “за“ — 190. Решение принято». 18 депутатов из 190 голосовавших за отмену чрезвычайного положения были членами партии власти.
Строго говоря, после этого чрезвычайное положение продолжало действовать. Для его отмены требовалось новое решение президента Юна. Солдаты, тем не менее, ждать приказа верховного главнокомандующего не стали. Они построились гуськом у вращающейся двери на выходе из парламента и, по одному нажимая на кнопку, покинули заксобрание, создав горе-диктатору максимально унизительную картинку: президент, которого не слушает собственный спецназ.
Хотя Конституция Южной Кореи и требует от президента немедленной отмены чрезвычайного положения после требования парламента, у Юна на это ушла еще пара часов. Видимо, глава государства взвешивал разные варианты действий. Только ближе к пяти утра президент выступил с коротким обращением, в котором объявил, что в соответствии с требованием парламента чрезвычайное положение отменяется. В то же время, продолжил глава государства, оппозиции следует воздержаться от всяких разговоров про импичмент и «жульничества с законодательством и бюджетом».
Когда самая страшная ночь за последние 30 с лишним лет южнокорейской истории подошла к концу, перед страной встал вопрос о том, что будет дальше. С точки зрения оппозиции, ответ был очевиден: попытавшийся установить диктатуру президент должен быть немедленно снят с должности и предан суду. Настроения в обществе были похожие: за импичмент президенту Юну выступали 73,6%; 69,5% опрошенных считали президента виновным в заговоре с целью свержения конституционного строя. Поддержка импичмента составляла большинство во всех социальных группах — даже среди консерваторов и пожилых (старшее поколение в Южной Корее традиционно придерживается правых взглядов).
За импичмент президенту Юну наутро выступали 73,6% корейцев
Медиа стали вспоминать, что слухи о возможном вводе чрезвычайного положения ходили и до того, как это случилось. Например, в сентябре 2024 года тогдашнего министра обороны об этом спрашивал оппозиционный депутат. Тогда министр постарался высмеять депутата, сказав, что не будет отвечать на «бессмысленные и дурацкие» вопросы. Теперь, в декабре, это выглядит совершенно в ином свете.
В таких условиях ключевым игроком стала фракция партии власти в парламенте — те самые 108 депутатов, которые раньше не давали оппозиции преодолеть президентское вето и вынуждали ее идти на компромиссы с Юном. Парламентарии оказались в очень сложном положении. С одной стороны, неудавшийся переворот Юна угрожал и им самим — как выяснилось, президент собирался арестовать не только оппозицию, но и недостаточно лояльных членов собственной партии, включая ее председателя Хан Дон Хуна.
С другой стороны, поддержка импичмента привела бы к движению дела в Конституционный суд и, с учетом того, какое огромное количество законов нарушил Юн, скорее всего, оно было бы поддержано судьями. То есть, иными словами, это означало бы внеочередные президентские выборы в 2025 году — через два месяца после вердикта суда.
И вот тут партия власти замерла в нерешительности. Выборы в условиях политического кризиса, вызванного правым президентом, с большой вероятностью приведут к победе левых. А кандидатом от оппозиции, скорее всего, будет ее лидер Ли Дже Мён — последний человек, которого правые хотели бы видеть президентом.
Ли Дже Мён — едва ли не самый левый из всех мейнстримных южнокорейских политиков эпохи демократии. Он явно симпатизирует Северной Корее. Так, например, призывая к деэскалации межкорейских отношений в январе 2024 года, Ли заявил: «Мы должны всеми силами стремиться, чтобы усилия нашей Северной Кореи, Ким Чен Ира, президента Ким Ир Сена не были осквернены и опорочены». Он довольно высоко отзывался о социальной политике Мадуро в Венесуэле.
Лидер левой оппозиции Ли Дже Мён явно симпатизирует Северной Корее
За Ли Дже Мёном тянется целый шлейф скандалов: вождение в пьяном виде, предвыборная агитация в неположенных местах, хамский ответ студенту-гею, призывавшему Ли узаконить однополые отношения, попытка отрицать факт, что за Корейскую войну несет прямую ответственность развязавшая ее КНДР, озвученное 25 февраля 2022 года в адрес президента Зеленского обвинение в том, что он «спровоцировал» российское вторжение, плагиат магистерской диссертации и многое, многое другое.
С точки зрения правых Ли — опаснейший популист. В случае если он окажется в президентском кресле, рассуждали они, стране грозит кризис, вызванный его экспериментами с экономикой (в свое время Ли призывал активно занимать деньги за рубежом, распустить крупные корпорации и раздать народу землю), а краеугольному камню южнокорейской внешней политики — союзу с США — угрожает опасность. Так что, пусть президент Юн и совершил преступление, не получится ли, что, если мы, правые депутаты, поддержим импичмент, то всё выйдет, как в пословице «убежав от лисы, наткнулся на тигра»?
Поэтому в правящей партии началось то, что покойный Алексей Навальный назвал «битвой добра и нейтралитета» — рассуждения о том, что важнее: демократические принципы или политическая целесообразность. Судя по поведению председателя партии Хан Дон Хуна, за закрытыми дверями битва эта шла достаточно интенсивно.
В среду председатель Хан заявил, что президента Юна следует отстранить. В четверг — что партия власти «Сила граждан» не должна допустить импичмента; тогда же это утвердили в качестве партийной линии для голосования. В пятницу Хан снова сказал, что Юн должен быть отстранен от власти. Всё шло к тому, что ситуация решится в день голосования — в субботу, 7 декабря.
В 1941 году президент Франклин Рузвельт, обращаясь к гражданам США после атаки на Перл-Харбор 7 декабря, назвал этот день «днем бесчестия». Таким днем стало 7 декабря и для Южной Кореи. Когда парламент начал рассматривать вопрос об импичменте, стало ясно, что в битве принципов и целесообразности победила целесообразность. Руководство партии власти велело своим депутатам покинуть зал заседаний. Тактика была ясна.
Голосование об импичменте — тайное, то есть проконтролировать поведение депутатов в зале руководство не могло. А вот выведя депутатов из зала можно было гарантировать, что необходимых 200 голосов не наберется — для этого было нужно, чтобы за импичмент проголосовали как минимум 8 депутатов из правящей «Силы граждан».
Лидер фракции оппозиции Пак Чхан Дэ обратился с проникновенной речью к покидающим зал коллегам:
«Сейчас на нас, на Республику Корея, смотрит весь мир. Все граждане смотрят за тем, как поведет себя парламент. Решение, которое мы примем сегодня, определит судьбу Республики Корея. Прошу вас: подтвердите, что демократия в Республике Корея жива! Что суверенитет народа Кореи неприкосновенен! Проголосуйте за импичмент! Депутаты от “Силы граждан“, взываю к вам! Вернитесь. Вернитесь на свои места. Проголосуйте за импичмент главарю мятежа — Юн Сок Ёлю! Ради демократии! Ради блага людей! Ради того, чтобы наша Республика Корея преодолела этот кризис!»
Глядя на пустые кресла, Пак Чхан Дэ стал перечислять всех депутатов от партии власти: «Депутат Кан Дэ Сик! Депутат Кан Мён Гу! Депутат Кан Мин Гук…» Отдельно Пак выделял тех восемнадцать правых парламентариев, кто в ночь со вторника на среду выступил на стороне закона: «Депутат Квак Кю Тхэк! Вы были с нами, когда мы голосовали за отмену чрезвычайного положения! Вернитесь!»
Лидер фракции оппозиции пытался остановить коллег: «Депутат Квак Кю Тхэк! Вы были с нами, когда мы голосовали за отмену чрезвычайного положения! Вернитесь!»
Оппозиционные депутаты хором повторяли призыв своего лидера. Ответом им была тишина — пока Пак Чхан Дэ не добрался до середины списка. «Депутат Ан Чхоль Су!» — провозгласил лидер оппозиционной фракции. «Я здесь!» — отозвался Ан Чхоль Су — единственный депутат от партии власти, не подчинившийся партийной линии и оставшийся в зале для голосования. «Спасибо!» — сказал после небольшой паузы Пак Чхан Дэ — и продолжил взывать к совести остальных правых депутатов.
Прочувствованная речь главы фракции не осталась совершенно безрезультатной. Депутат от правых Ким Е Чжи вернулась в зал и проголосовала за импичмент. За ней последовал и ее коллега Ким Сан Ук. Вместе со 192 голосами от оппозиции это давало 195. Для импичмента требовалось еще пять. Когда стало понятно, что больше никто не придет, спикер парламента У Вон Сик дал указание провести формальный подсчет голосов и огласил результат: «Подано 195 голосов. Это число составляет менее двух третей от количества депутатов Национального собрания. Поэтому голосование по этому вопросу, — тут у спикера подступил комок к горлу, и он взял пятисекундную паузу, — объявляю несостоявшимся».
После провала импичмента Южная Корея вступила в полосу нового кризиса и неопределенности. Президент Юн остается у власти. В единственном публичном обращении после отмены чрезвычайного положения он пообещал, что второй раз вводить его не будет. Три четверти населения по-прежнему выступают за импичмент. Рейтинг Юна упал до 13%. Оппозиция вынесла вопрос об импичменте на голосование парламента второй раз — и пообещала делать это каждую неделю, пока он не будет принят. Следующее голосование намечено на субботу, 14 декабря.
Хан Дон Хун и премьер-министр Хан Док Су заявили, что лучшим вариантом будет «планомерная отставка» — когда президент фактически передаст полномочия премьеру и правящей партии. Оппозиция предсказуемо возмутилась, заявив, что дуумвират «двух Ханов» нигде в законах не прописан и кризис следует решить по конституции — импичментом президенту.
До среды, видимо, состоятся несколько раундов трехсторонних переговоров — президента, депутатов правящей партии и оппозиции. Свое слово попытается сказать и народ на митингах, но судя по тому, что несмотря на поддержку импичмента даже большинством консерваторов партия власти предпочла его провалить, элиты действуют в первую очередь исходя из своих интересов, а не мнения улицы.
В этих условиях можно наметить несколько сценариев возможного развития событий.
Таким образом, вероятность начала второй Корейской войны хотя и по-прежнему невысока, но, по всей видимости, выше, чем когда бы то ни было за предыдущие 30 лет — и исходит она не из Пхеньяна.
