— Не припомню, чтобы раньше вам так сильно резали технику из-за недокрутов…
— Видимо, это следствие того, что в программе появилось большое количество сложных прыжков. В прошлом сезоне я в основном делал риттбергер и два сальхова, и это было довольно легко физически: ко второму сальхову я еще не успевал особо устать, а более сложный риттбергер шел вторым элементом.
Сейчас же риттбергер стоит в произвольной программе третьим, до этого мне нужно сделать лутц и флип, а сальхов становится уже четвертым прыжком. Сделать при таком контенте второй сальхов во второй половине — это, конечно, намного тяжелее.
— То есть докруты — это вопрос времени и тренировок?
— Да. Надо просто целенаправленно над этим работать, добиваться, чтобы пришла легкость. В межсезонье я вообще об этом не задумывался, если честно. Сейчас, получается, придется потренировать прыжки побольше, чтобы приземляться нарочито ровно, с запасом. Чтобы к докрученности вообще не возникало вопросов.
— Не бывает внутреннего раздражения, когда что-то учишь, стараешься, начинаешь понимать, что стал сильнее, а потом приезжаешь на соревнования и видишь, что кто-то другой уже вышел на более высокий виток сложности?
— Ну да, иногда бывает немного обидно.
Порой задумываюсь: если бы несколько лет назад прыгал так, как прыгаю сейчас, этого бы с запасом хватало, чтобы у всех выигрывать. Сейчас уже много кто делает лутц, флип, вставляет в произвольную по четыре-пять четверных. С другой стороны, как раз это служит для меня дополнительной мотивацией.
