Аналитик Александр Фридман объясняет НН, почему интервью с Николаем Лукашенко появилось именно сейчас и насколько тот был в нем самостоятельным. - Почему именно сейчас появилось это интервью, и что пропагандисты и команда Лукашенко хотели им показать? - Думаю, что все такие проекты в Беларуси делаются прежде всего для читателя, слушателя и зрителя номер один, то есть для Лукашенко. Интервью делалось таким образом, чтобы Лукашенко было приятно. Ну и, конечно, отцу, который слышит такое от своего сына (что сын смотрит на отца, отец для сына — это авторитет, что нет никакой разницы между сыном и отцом), очень приятно. То, что они решили пойти на этот шаг, читается в контексте президентской кампании. Она вообще идет в таком направлении с самого начала — к Лукашенко нужно было обратиться, нужно было его попросить, чтобы он принял участие в выборах, чтобы он вообще согласился оставаться дальше на этой должности, что ему тут все оказывают уважение. В этом контексте логично обратиться и к семье Лукашенко, показать, какой у него есть сын, какой он замечательный. Это же все идет в направлении [формирования] определенного культа личности, который пусть и в мягкой форме, но наблюдается сейчас в Беларуси. - Николаю Лукашенко придавался флер оппозиционности, сейчас мы услышали его слова о полной поддержке отца. «Папа — великий человек. Я не могу быть в оппозиции к нему» — это слова самого Коли или ему сказали, как ответить на вопрос? - Думаю, что, скорее, это его собственные слова. Мне трудно представить, что кто-то может подойти внешне к семье Лукашенко и обратиться к сыну Лукашенко (а еще не просто к сыну, а это, наверное, самый главный и любимый из трех сыновей), навязать какие-то слова. Скорее всего, это слова именно Николая, то, как он понимает ситуацию. И он желает сделать что-то красивое, доброе для своего отца. Да, Николай выглядит достаточно современным человеком, он и есть современный человек. Он образованный, владеет иностранными языками. В этом смысле он сильно отличается от своего отца. У него широкий кругозор, он хочет быть ученым. [В интервью] он представлен и с этой стороны, в таком привлекательном виде как для отца, так и для тех людей, которые это читали и видели. Но также там было сделано таким образом, чтобы Лукашенко понравилось. Но это, скорее, вопрос не журналиста, а Николая. Я не думаю, что он там играл какую-то исключительно пассивную роль. Скорее, достаточно активную. И сам решал, на какие вопросы и как он будет отвечать. - Не может ли это интервью быть началом большой кампании по подготовке населения к новому президенту в лице Коли Лукашенко? И не может ли в Беларуси через два-три года быть очередная смена Конституции, чтобы подогнать ее под возраст Коли? - Теоретически все возможно. Но главная проблема Лукашенко (если он вообще размышлял на эту тему) в том, кем себя заменить, каким образом сделать транзит. Известно, что единственный вариант транзита, который пока удачно сработал на постсоветском пространстве, это транзит от сына к отцу. И у Лукашенко есть такие возможности. Есть сыновья, которые в том возрасте, когда этот транзит можно было бы организовать. Однако, я думаю, если Лукашенко вообще о чем-то размышлял в этом направлении, то его мысли были не про старших сыновей, а именно про Николая. И тут у нас проблема с возрастом. Он просто очень молодой человек. Если бы ему сегодня было лет 30 или даже 27-28, можно было бы как-то серьезно размышлять об этом. Но ему еще рано, в 20 лет. Некоторое время он еще останется молодым человеком. Даже если у Лукашенко возникнет желание передать власть Николаю, он физически не успеет. И мне кажется, Лукашенко это понимает. Поэтому и таких проектов передачи власти нет. Подоляк: «Случай Лукашенко хорошо описан в классической психиатрии»
