Село Нижнеиргинское разместилось в очень живописной местности Красноуфимского района. Оно будто бы извивается вместе с изгибами реки Иргиной мимо гор со скальными выходами и странными названиями — Козлячья, Кожевенная… Сейчас это тихое село, особо не выделяющееся на фоне других уральских малых населенных пунктов. Но история у Нижнеиргинского очень богатая и интересная.
Как и многие села на Урале, Нижнеиргинское основано староверами-кержаками. Здесь и до них были поселения татар – племен, некогда входивших в Золотую Орду. Но потом сюда пришли старообрядцы из центральных губерний, скрываясь от преследований со стороны официальной православной церкви.
Позже, в 1723 году, по личному указанию Вильяма де Геннина, здесь было задумано строительство железоделательного завода — в окрестностях нашли месторождения меди и железа. Сначала его строили купцы Темлекин и Рязанцев, но потом предприятие перешло к купцам Осокиным. Те охотно брали на работы старообрядцев, отмечая их трудолюбие и трезвый образ жизни.
Кроме старообрядцев на завод набирали вольнонаемных рабочих, перекупали ссыльных. По тем временам село (тогда именовавшееся просто Иргинским заводом) было достаточно удаленным, рабочих рук не хватало — брали всех, кто мог работать. И характер у местных жителей был более вольный, независимый. Во время пугачевского бунта на других уральских заводах, принадлежащих Демидовым, бунтовщикам оказали вооруженное сопротивление, здесь все было иначе.
По слухам, Пугачева здесь встретили хлебом-солью прямо на заводской плотине. Говорят, что одна из сельчанок тут же набрала воды в реке и вымыла главному бунтарю сапоги. А потом местные сколотили некое подобие трона и носили Пугачева на нем по селу. Кроме того, рядом с селом до сих пор осталось место, которое коренные жители зовут Юлайкой — в честь сподвижника Пугачева и народного башкирского героя Салавата Юлаева. Якобы в том лесу стояли его войска.
В благодарность за прием Пугачев сжег дворовые постройки завода (правда, вместе с долговыми расписками рабочих). Казнил шестнадцать человек, отказавшихся признать в нем царя. Забрал с собой самых крепких мужиков и разрушил заводскую плотину, парализовав работу завода. Но вошло село в историю не благодаря Пугачеву, а как родина самого народного русского бытового прибора.
Есть в русском языке слова, которые накрепко ассоциируются с определенным населенным пунктом. Если платок, то павлово-посадский. Если литье, то каслинское. Если ножи, то златоустовские. А уж сколько брендов забрала себе Тула — тульский пряник, тульское оружие, тульский самовар. Хотя последний придумали отнюдь не в Туле. В нижнеиргинском музее хранится документ, содержащий первое письменное упоминание самовара, созданного местными умельцами задолго до туляков.
Доклад таможенного чиновника ХVIII века гласит: «В 1740 году февраля 11 дня, по выше писанной помете присланные при ведении с Курьинской пристани господина дворянина Акинфея Демидова о проезде запрещенною по указом дорогою с медом и орехами и с самоваром медным с прибором. на шести подводах. Господ Осокиных Иргинского заводу житель Тимофей Пушников в Екатеринбургской таможне допрашиван, а в допросе сказал…»
По сохранившимся данным, появление самовара и история с его задержанием слугами Демидова тянет на приключенческий фильм. Дело в том, что работники иргинского медеплавильного и железоделательного завода были люди с выдумкой, умелыми руками и изрядным вольнолюбием. В селе вокруг завода быстро появилось множество частных мастерских и промыслов, часть меди стала оседать на них.
И тут приходит запрет на медное производство и торговлю медными изделиями до тех пор, пока в селе не будет построен православный храм и церковно-приходская школа. Рабочим-старообрядцам это никак не могло понравится. Мастеровые организовали казачий отряд и ушли подавлять башкирское восстание, как раз случившееся неподалеку. Тогда-то умелые руки и пытливые умы иргинских рабочих и создали первый самовар — чтобы в походе было в чем воду под чай кипятить.
Купцы Осокины оказались в сложном положении. Если бы рабочие просто ушли, их бы можно было объявить беглыми и насильно вернуть на завод. Но тут ситуация другая — иргинцы добровольно на государеву службу записались, иди их верни насильно. Пришлось договариваться, отменять запрет касаемо меди — других умелых и опытных мастеровых Осокиным для своего завода взять было неоткуда.
В руки Демидовым самовар попал тоже не случайно. Они, будучи, говоря по-современному, крупнейшими представителями металлургического бизнеса на Урале, очень не любили конкурентов — в том числе купцов Осокиных. И пакостили им как могли. Вот и рабочего, посланного Осокиными в Екатеринбург с разными товарами, прихватили на своей пристани по случаю. А увидев среди прочих его товаров самовар, быстро сообразили, что вещь эта вполне интересная. И наладили производство самоваров на своем заводе в Суксуне, а затем в Невьянске. Только оттуда самовар перекочевал в Тулу, на родину Демидовых.
Прогреметь на всю Россию своими самоварами Нижнеиргинскому не довелось, зато долгое время село славилось своей обувью. Все началось еще со времен старообрядцев, которые здесь активно разводили скот и изготовляли вещи из кожи — отсюда и название Кожевенной горы, что находится рядом с селом. Когда был построен Иргинский завод, местные хоть и пошли в массе своей туда на работу, кожевенные промыслы не забыли. Если в других уральских селах сапоги считались предметом роскоши, здесь они имелись почти у каждого. Село имело славу ремесленного и жило куда зажиточнее окрестных.
После визита Пугачева металлургическое производство покатилось к упадку. Завод долго и с трудом восстанавливали, конкурировать с магнатами Демидовыми было трудно. В 1804 году Осокины продали завод московскому купцу Кнауфу, в 1812 году, во время войны с Наполеоном, здесь отливали ядра для пушек, стрелявших по французским войскам. Но оборонный заказ тоже не спас завод. Месторождения меди и железа иссякали, и в 1878 году он был окончательно закрыт.
И тут обувное производство расцвело. В селе и так хватало умельцев по кожевенной части. А тут, после закрытия завода, рабочие получили щедрую компенсацию. Многие вложились в обувное производство и начали развивать, как сейчас бы сказали, свой малый бизнес. Здесь пряли шерсть и делали шикарные валенки. Из кожи выделывали яловые сапоги и женские туфли.
Интересная деталь — нижнеиргинки ходили по сельским улицам в туфлях с каблуком, что говорит об ухоженности местных дорог: по обычным деревенским дорогам на каблуках много не проходишь. Нижнеиргинская обувь расходилась не только по окрестностям — ее возили на выставки в столичные города и получали призы.
Революцию в Нижнеиргинском встретили неоднозначно.Многие местные жители ушли на Гражданскую войну — кто к красным, кто к белым. В районе села шли крупные бои, местные говорят, что пулями и осколками шрапнели буквально усеяны здешние высоты. Потом Гражданская закончилась, был НЭП, а за ним коллективизация и раскулачивание. Это изрядно ударило по селу — здешние успешные ремесленники нередко нанимали себе помощников и, по советским меркам, попадали под категорию кулаков — то есть подлежали высылке.
И уходя на Гражданскую, и отправляясь в кулацкую ссылку, нижнеиргинцы, по слухам, активно прятали нажитое добро в здешних пещерах или просто в земле. Теперь Нижнеиргинское, со слов местных жителей, пользуется большой популярностью у черных археологов, которые копаются в здешней земле, не озаботившись получением лицензии. Насколько продуктивны их поиски, судить трудно. Но о том, что в селе осталась масса предметов старины, можно судить по экспозиции местного краеведческого музея.
Здесь представлены и самовары с клеймами мастров ХIX века. И различные изделия из меди. И ядра для пушек времен Отечественной войны 1812 года. И мебель работы местных краснодеревщиков, и образцы обуви. И предметы одежды старообрядцев, и скатерти тонкой работы иргинских умелиц, которые ткали их себе в приданное еще в советское время.
Во времена СССР село, кстати, тоже развивалось несмотря на невзгоды первых лет. Кроме крупного совхоза здесь появилась обувная фабрика — филиал № 1 свердловской фабрики «Уралобувь». Между собой местные до сих пор называют свое село Иргинском, его многие воспринимали скорее как город, потому что в советское время здесь действовало множество магазинов с дефицитными товарами, сберкасса, больница и другие признаки районного центра. В здании нынешнего музея действовало ателье и парикмахерская. Конец фабрике, совхозу и процветанию села положили лихие 90-е, когда здесь закрылись основные предприятия и в селе не стало рабочих мест.
Но осталась память о его богатой истории — благодаря музею. Смотритель музея Наталья Родионова связана с музеем с детства.
«Изначально это был музей воинской и трудовой славы, — рассказывает Наталья. — Его в советские годы создали благодаря ветеранам Великой Отечественной. Тогда из нашего села порядка 700 человек ушли на войну. Те, кто вернулся, решили почтить память фронтовиков и сделали музей, в котором отмечены все ветераны. Затем уже развилась экспозиция с историей села. Я сюда маленькая еще бегала посмотреть на лошадку — ее сделали для игрушечной повозки, которую здешний умелец своему внуку смастерил. Стояла и смотрела на нее, а руководитель музея следила за мной: «Не трогай! Нельзя». Сейчас, когда посетители к ней руки тянут, прямо сердце сжимается».
Сейчас Нижнеиргинское уже не славится своей обувью и самоварами, но представляет определенный туристический интерес. Кроме музея здесь имеется единственный на Урале памятник в честь отмены крепостного права — стоит над селом на горе, покорить которую в снежное время года непросто. Есть здесь старообрядческая часовня, где иногда проходят службы. А рядом с ней монумент в честь героев Великой Отечественной войны. Еще, по слухам, здесь планируют строить грязелечебницу. Местные к этой перспективе относятся двояко. С одной стороны, в село пойдут деньги. С другой — местные опасаются за сложившийся уютный быт вдалеке от шумных городов. И, как видно из истории села, здесь привыкли жить самостоятельно.
