Обстановка, в которой проходила жизнь святого Иоанна Златоуста, отчасти была похожа на жизнь Руси времен князя Владимира, крестившего Русь в 988 году. Храмы строились, но что творилось в душах людей?
Рассказывает преподаватель кафедры древних языков и раннехристианской письменности ПСТГУ Петр Пашков.
Пётр Алексеевич Пашков – кандидат теологии, преподаватель кафедры древних языков и раннехристианской письменности ПСТГУ, старший научный редактор Церковно-научного центра «Православная энциклопедия». Окончил бакалавриат и магистратуру филологического факультета МГУ, а также аспирантуру богословского факультета ПСТГУ.
К тому моменту, когда на константинопольскую кафедру был приглашен самый яркий проповедник своего времени Иоанн Златоуст (347 – 407), христианство только–только стало государственной религией. До этого император Константин Миланским эдиктом в 313 году просто разрешил христианство, запретив гонения, а уже император Феодосий Великий в 380 году дал христианству статус государственной религии.
С одной стороны, христиане были еще вчерашними язычниками с вполне еще языческим мышлением и восприятием мира.
С другой, только что прошла эпоха больших догматических споров, завершились два Вселенских собора, (один из них – здесь же, в Константинополе), на которых люди обсуждали, во что им верить.
Влияла на религию и политика.
Например, император Валент требовал, чтобы все верили в арианскую ересь. Он поддерживал арианское духовенство, изгонял православных, преследовал их. Потом его убивают на войне и это всеми воспринимается как знак Божий, как указание, что его вера была неправильной.
Приходит Феодосий, православный и никогда в вере своей не колебавшийся. Он также сразу заявляет, какой веры придерживается и чего он ждет от своих поданных в религиозном отношении.
Интересно свидетельство святителя Григория Нисского о том времени. Он пишет, что придешь на рынок, спросишь, сколько хлеб стоит, а тебя в ответ спросят: а как ты веришь? Веришь ли, что Христос – истинный Сын Божий, а не просто самое главное из Его творений (как считал еретик Арий)? Или спросишь банщика, готова ли баня, а он тебе отвечает: было время, когда Сына Божьего не было, да ведь Он и не Единосущен Отцу (повторяет ересь Ария).
Конечно, прекрасно, что люди тогда вот так интересовались вопросами веры и знанием о христианстве. Только вот вопросы христианской практики – как жить по–христиански, их интересовали гораздо меньше. Заманчиво было подумать, поспорить, а жить по заповедям Божиим – это как–то совсем отдельно и гораздо менее увлекательно.
И вот тут встает вопрос: почему теория не переходила в практику?
Для нас сейчас это вроде бы естественно, потому что мы живем в мире, в котором уже был Иоанн Златоуст и многие святые. Но у Византии было за плечами наследие римской религии. Как к ней относились римляне, хорошо демонстрирует один из диалогов Цицерона «О природе богов». Верховный жрец римской религии говорит, что не очень уверен в том, что боги существуют. Но обряды, положенные религией предков, надо исполнять. Потому что это основа нашего общества.
Понимаете, да? Это говорит сам верховный жрец. Он не уверен в том, что боги существуют. Он не уверен в том, что он в них верит. Может быть, боги существуют, людям нет до этого никакого дела. Но обряды нужно выполнять, потому что общество у нас так устроено. Все должны выполнять то, что предписывается.
Поэтому христиан Рим преследовал. От них не требовали перестать верить во Христа, от них требовали принести жертвы императору и языческим богам. Чтобы они исполнили правило, которое исполняют все. Так язычество, переживая кризис, становилось все более формализованным: ему не на чем было стоять, кроме формы.
К сожалению, такое отношение к вере отчасти перешло в наследство христианам. И Златоуст с этим ханжеством и лицемерием неустанно и горячо боролся.
Златоуст начинает свой путь как приходской священник (до того, как его рукоположили во епископа) и накапливает большой практический пастырский опыт. Он соприкасался с жизнью человека напрямую. Его главным делом было не богословие, как, например, у его современника Григория Богослова, а пастырство: он занимался людьми и тем, как они живут, повседневно, и говорил с ними напрямую.
Златоуст написал буквально один богословский трактат – «О непостижимом». Все остальное – это, в основном, толкование Священного Писания в виде бесед с прихожанами, так сказать, беседы с батюшкой. На евангельские темы, проповеди на какие-то конкретные случаи. А вот как воспитывать детей? А вот как вести себя, если вы всем городом провинились перед императором? Как быть, если вашего пастыря отправляют в изгнание? И так далее, и так далее. Очень простые, очень конкретные беседы.
Одна из самых актуальных тем Златоуста – упреки в адрес богатых. Важно понять, почему столько разговоров про богатых и бедных шло в эти времена, причем не только у Златоуста, но и у Григория Богослова и других известных пастырей.
IV–VI века – время реформ финансовой и экономической систем Империи, восстанавливающейся после глубокого кризиса. Чтобы спасти экономику, власти ввели новый стандарт чеканки монеты и существенно подняли налоги, что сделало разницу между богатым и бедным населением как никогда большой.
Например, за год столичный чиновник мог заработать 1000 золотых монет, а простой крестьянин за то же время – 5–10 золотых монет. Налог платился монетой и оставлял крестьянина только с небольшой частью натурального продукта.
Были и привилегированные слои населения, которые налог не платили, например, врачи, учителя, Церковь. Церкви, кроме того, считали в то время честью благотворить знатные особы: многие прекрасные храмы и монастыри возводились и украшались именно ктиторами. Тут надо добавить, что так было в крупных, значимых городах империи, а в провинциях, сельской местности было достаточно бедных храмов и монастырей.
В итоге людьми, у которых не было никакого способа уйти от налогового гнета, были крестьяне и ремесленники, как никто трудившиеся, но более всех нуждавшиеся. Проблема была острейшей, вопиющей. О защите таких людей и говорили Златоуст и другие проповедники. О том, что без поддержки богатых, без благотворительности, милосердия имущих им не выжить.
Но Златоуст не только призывал, но и сам многое делал, как столичный архипастырь. Став епископом Константинопольским, он первым делом провел проверку финансов Константинопольской церкви, урезав многие статьи расходов, например, на официальные приемы, проходящие всегда роскошно и затратно. Обеды у себя с приглашением клира и благотворителей Иоанн и вовсе упразднил.
Есть интересный эпизод. В Константинополе была церковь, в которой служил святитель Григорий Богослов. Церковь была маленькой, домашней, но при предшественнике Златоуста, святителе Нектарии, эту маленькую церковь должны были перестроить в огромный пышный собор.
Но Нектарий умер, и Златоуст продал весь мрамор, который Нектарий заготовил для отделки этой самой церкви и какие-то украшения, которые были заготовлены для этого храма. И на эти деньги построил несколько новых городских больниц. Чем снискал неодобрение, в том числе и клира.
Правда, Златоуст был не первый, кто так делал. Григорий Богослов, о котором мы сейчас вспоминали, стремился сделать то же самое. Пытался сократить штат и епископские прислуги, пытался уменьшить колесницы, но это не получилось, потому что его быстро изгнали из Константинополя, буквально в течение года. Златоуст продержался дольше.
А вот противник Златоуста Филофил Александрийский, тоже выдающийся богослов, наоборот, обожал строить большие и пышные храмы. У него даже было прозвище «помешанный на камнях». Так что спор наших отечественных святых – Нила Сорского и Иосифа Волоцкого об имуществе в Церкви имел очень раннее происхождение.
Разогнал Златоуст и многих вдов при Константинопольском храме, в основном, матрон весьма богатых, часто «статусных» и любящих об этом заявить. Он запретил им посещать общественные бани, потребовал, чтобы они соблюдали посты, умерили пышность своих нарядов и вообще не позорили христианское имя вдовицы.
Почему Златоуста–епископа волновал вопрос вдовиц?
Тогда именно девицы и вдовы были помощницами при храмах, участницами дел милосердия. И теперь представьте такую помощницу в храме, в роскошном облачении, в золоте и дорогих тканях, вдобавок, приезжавшей и уезжавшей из храма в роскошном паланкине в сопровождении множества слуг.
Столь же пышным, как в храм, был и визит в общественную баню такой вдовицы. Эта была настоящая процессия с невольниками, слугами, обращающая на себя всеобщее внимание. Да, таков был быт имущих людей того времени, но храмовым вдовицам Златоуст все это запретил, а если они не хотели подчиняться – призывал выходить замуж и не позорить имени христианской вдовы.
Это хороший пример противоречия между теорией и практикой христианства: хотелось называться милосердной служительницей, но не хотелось слушаться и вести умеренную жизнь.
Златоуст всегда отличался прямолинейностью, чем провоцировал упреки в резкости, превышении власти. Например, однажды он совершал пастырскую поездку по епархиям в Северной Турции и Малой Азии и организовывал церковные суды над провинившимися местными епископами.
Формально он не имел на это права, он был епископом Константинополя, которому в те времена еще не были подчинены эти епархии. Но он считал, что если кто-то поступает несправедливо, то он как епископ столицы имеет право эту справедливость восстановить.
Историк Сократ Схоластик отмечал горячность и поспешность Константинопольского епископа. Златоуста часто упрекали даже не за то, что он делает, а как он делает. У него было много больших почитателей, которые были готовы за него пойти и в огонь, и в воду, но и очень много врагов.
Характерен пример отношений Златоуста и влиятельного консула Евтропия. Евтропий был человеком алчным, продавал должности, вымогал деньги у нуждающихся, способствовал конфискациям имущества, получая за это свою долю. Консул пытался контролировать финансы Константинопольской церкви, хотел отменить право убежища: когда всякого, укрывшегося в храме человека, даже преступника, нельзя было оттуда вывести. Златоуст за это его прилюдно обличал.
А вскоре этот самый Евтропий сам впал в немилость императора и попытался воспользоваться правом убежища. И Златоуст выступил в его защиту, настаивая на том, что независимо от отмены или сохранения права убежища в будущем, Евтропию оно должно быть предоставлено.
Евтропий все равно покинул храм через несколько дней, был схвачен и казнен. Но здесь важно, что когда противник стал нуждаться в защите, Златоуст за него заступился. То есть, несмотря на горячность, резкость, Златоуста отличало настоящее милосердие и любовь к своим противникам.
Известен конфликт Златоуста и императрицы Евдоксии.
Императрица была женщиной благочестивой, строила храмы, посещала богослужения, что Златоуст публично вменял ей в добродетель. При этом она была женщина своенравная, гордая и очень любившая роскошь.
Однажды ей вздумалось поставить свою серебряную статую в полный рост прямо перед зданием сената. После открытия статуи были учреждены торжественные театральные игры, колесничные бега, выступления танцовщиков и так далее. Златоуст тогда выступил резко против (именно в этот момент и были произнесены знаменитые проповеди святого с критикой зрелищ и театральных представлений); во всем этом он видел почти возрождение язычества. Императрица разгневалась и с помощью враждебных по отношению к архиепископу людей, организовала Собор «под Дубом», решением которого Златоуста изгнали из страны.
Народ воспротивился удалению своего пастыря – защитника, потом в Константинополе случилось землетрясение, а беременная императрица потеряла ребенка. Евдоксия восприняла эти знаки как гнев Божий и Златоуста из ссылки вернули.
Часто Златоусту приписывают проповедь, в которой он обличает Евдоксию за ее пышные наряды, прямо сравнивая с Иродиадой. Однако сегодня она признается подложной, скомпилированной из разных слов Златоуста с добавлением легендарных элементов.
Златоуст создает новый стандарт того, каким должен быть епископ. Он должен воспитывать весь народ империи, так же, как бы он воспитывал отдельного прихожанина. Он должен быть таким, как духовник – и мягким, и строгим.
Епископ для Златоуста – такой духовник всего народа, который поэтому и говорит и о его грехах, и наказания дает, может быть, нелегкие, как это может делать и духовник, которому не все равно, что будет с его чадом.
О том, каким должен быть священник, Златоуст пишет целый трактат, где главная мысль: пастырь – это учитель народа. Епископ – пастырь для целого города. Архиепископ – пастырь для многих городов, для многих территорий и земель.
И далее мы видим, как, с одной стороны, Златоуст отправлен в ссылку, где и умер. Но с другой: после его смерти произошло оправдание Иоанна Златоуста.
И хотя каждый человек, общество в целом, бывает не на высоте собственных принципов, оправдание Златоуста, его канонизация, издание его трудов, признание тех максим, которые он формулировал, о многом говорит.
Как говорится, если не можешь идти к цели, – ползи, если не можешь ползти – лежи в правильном направлении. Канонизация Иоанна Златоуста после смерти – это была попытка лежать в правильном направлении. Это было понимание того, что есть идеал. И даже когда не получилось соответствовать ему, даже если мы оказались недостойны праведника, которого Господь послал, то хотя бы после того, как мы его угробили, мы же и поняли, что он был прав.
Это очень важный момент, потому что зачастую покаяние, хоть и не исправляет последствий того, что сделано, но дает понимание, где правда, а где ложь.
В такой истории, может быть, мучитель чисто физически может отправить святителя в ссылку, но остается понимание того, что долг перед Богом выше, чем долг перед человеком.
Остается понимание того, что пастырь – это тот, кто учит жить по Евангелию, а не тот, кто приспосабливается к обстоятельствам. И, конечно, в этом смысле наследие Златоуста состоит в том, чтобы мы эту идею не забыли.
Иллюстрации Дмитрия ПЕТРОВА
Запись Непостижимый Златоуст. Почему святой продал церковный мрамор, постоянно ругал вдов, а однажды отчитал саму императрицу впервые появилась Милосердие.ru.
