По традиции в конце года подводят итоги. Одни из самых ожидаемых в отечественной лингвистике и источниковедении – лекция о найденных в течение археологического сезона берестяных грамотах. 2024 год превзошел ожидания: грамот найдено так много, что академик Алексей Гиппиус разделил материал на две лекции, первая из которых была прочитана 18 ноября в Институте славяноведения. Вторая запланирована на 25 ноября.
Большинство грамот, как обычно, было найдено в Великом Новгороде – на пяти раскопах нашли 57 грамот, одну в Старой Руссе, и впервые в истории изучения грамот две грамоты была найдена в сельской местности. В прошлом бывало, что некоторые раскопы приносили по несколько десятков грамот за сезон, а в 1998 году на Троицком раскопе их было найдено более 90, но все равно результат уходящего года – один из лучших.
На Троицком XVII раскопе были найдена три грамоты XIV века, одна – XIII века и тридцать семь – XII века. Работы на этом раскопе вели очень интенсивно, потому что именно на этом месте планируют строительство археологического центра имени академика Янина. Они продолжались даже в ноябре, и будут идти в течение зимы, потому что новое строительство запланировано на 2025 год.
На Воздвиженском раскопе нашли грамоту XII века, на территории бывшего медо-пивоваренного завода «Богемия» – тринадцать грамот XIV века, на Иоанновском раскопе – одну XIV века, в Первомайском переулке и в Старой Руссе – по одной XII века. В деревне Меглецы Мошенского района Новгородской области «черный археолог» нашел клад монет «новгородок», который датируется 1470-1480 годами. Вместе с монетами он нашел и «какую-то бересту», которую археологи и лингвисты опознали как обрывок грамоты – обычного долгового списка. Помимо того, что это одна из самых поздних по времени написания грамот, в ней вместо гривен или меховых эквивалентов денег фигурируют уже долги в монетах.
Вторая грамота из того же клада оказалась написана чернилами: уверенно читается слово «осподарыня» – впервые это редкое слово найдено на бересте. Завершается текст словами «челом бью», что дало историкам возможность предположить – тот, кто прятал клад, оставил там деньги, принадлежавшие не ему, а его хозяйке. Остается только жалеть, что этот уникальный комплекс был найден таким варварским способом.
Грамота из Старой Руссы оказалась окончанием письма, в котором автор угрожает адресату: «…отдай, а если не дашь, я пошлю на тебя ябедника и с погоном». Ябедник, в данном случае, должностное лицо, нечто вроде судебного исполнителя. «Погон» же – расходы на дорогу к должнику и возвращение обратно.
Раскопы на Торговой стороне Новгорода дали всего две грамоты. Грамота из Первомайского раскопа состоит всего из двух слов: «Билина у Жирости» - где «билина», вероятнее всего, беленая ткань, а «Жироста» – имя того, кому ткань была передана. Аналогичные записи известны, например, по грамоте №713, где упоминается ткань «цермени» (красная), «рудавщина» (красно-бурая) и «голубине» (голубая).
На Иоанновском раскопе впервые в истории Новгородской археологической экспедиции историки работали на боярском кладбище XIV века. Надеяться на обнаружение грамот не приходилось, однако одну грамоту, получившую номер 1125, нашли. К сожалению, это очень небольшой фрагмент без начала и конца, где читаются лишь отдельные буквы, не образующие ни одного полного слова.
Грамота с Воздвиженского раскопа представляет собой обычный список не то долгов, не то податей: «У Братилы векша, у Вышаты векша, у Путятинича, у Захария векша, у Доброшке две, у Жиряты три, у Прибыше векша, у Говены векша». Все имена хорошо известны по летописям и историческим памятникам (это не значит, что исторические личности и участники списка – одни и те же люди). Примечательно же то, что они должны по векше – это сумма очень небольшая, примерно одна шестисотая гривны серебра, или в более понятных нам единицах – треть грамма серебра.
На этом же раскопе в слоях второй половины XI века была найдена небольшая глиняная чашка с надписью на донце «путьный кубок» - то есть «путевая кружка». Алексей Гиппиус отметил, что мы вряд ли назвали бы такой предмет даже кружкой (скорее это небольшая и довольно грубая чашка), и уж тем более не кубком. На том же раскопе на так называемом «материковом уровне» был найден клад серебряных монет (арабских и европейских) и ювелирных изделий. Среди них был и древнейший из найденных в Новгороде крестов: он датируется концом 970-х годов, то есть временем до официального крещения Руси.
Троицкий раскоп в Новгороде
Работы на Троицком раскопе продолжаются уже несколько десятилетий, и историки знают, что самая активная переписка шла между жителями этого района во второй половине XII века. Многих из них знают по именам, установили родственные связи, находили их следы в других районах города. Знаменитые усадьбы И, Е и Ж были деловыми и административными центрами Людина конца Новгорода, которые получали письма со всех концов Новгородской земли, участвовали в переписке с монастырями и князьями и играли большую роль в жизни города.
В 2024 году раскопки принесли интересные результаты. Грамота №1196 оказалась большим, но очень безграмотным документом середины XIVвека: это был список долгов, исчисленных в гривнах, полтинах и золотниках, коробьях ржи и «семницах» (семь шкурок белки). Автор упорно записывал слово «у (такого-то») как «оув», а вариантов написания слово «гривна» насчитали около десяти. Большая загадка для лингвистов и историков – имя «Офидьянка»: пока не удалось установить, какому каноническому имени оно соответствует.
– Либо что-то очень искаженное, либо очень небанальное, – отметил по этому поводу Алексей Гиппиус.
Грамота №1188 поставила перед историками и лингвистами проблему датировки. По стратиграфическим данным (то есть по слою земли, в котором она найдена) грамота относится к XIII веку, однако по палеографии (написанию букв) – к временам более древним. Есть предположение, что автор был каким-то долгожителем, сохранившим привычки и стиль своей молодости. Предположение о том, что писал старик, косвенно подтверждает начало письма «От Ондроника к Микоше…», которое автор исправлял трижды. Полный текст гласит: «От Ондроника к Микоше. Кому велишь отдать полторы гривны? У меня просит Твередила, а я не отдал. А ты скажи борзо (быстро) кому отдать, а на меня наступает».
Обычная для берестяных грамот находка – азбука, и в 2024 году их нашли три. Одна из них, получившая номер 1195, отнесена ко второй половине XII века, и впечатлила тем, что в последовательности «П Р С Т У» над Т автор поместил еще и значок «титло», который обычно ставят над сокращениями. Можно подумать, что автор грамоты обратил внимание на совпадение обычной последовательности букв и сокращенного слова «ПРеСвяТомУ».
В грамоте-азбуке №1183 автор разделил алфавит на семь групп, при этом букву «от», которая шла между Ц и Ч, он написал вверх ногами, а некоторые другие написал в зеркальном отражении. При внешней простоте документа, ученые видят в нем аналогии с различными находками из Новгорода и Старой Руссы: их рассматривают как древние учебные пособия, в которых алфавит делился на группы без видимой (для нас) логики.
Грамота №1176, состоящая всего из трех слов и начала четвертого гласит: «Яко перст есме чл», что легко переводится с новгородского диалекта как цитата из Синайской Псалтири XI века – «Как перст человек». Однако Алексей Гиппиус обратил внимание на то, что в Псалтири это разные предложения: «Как ты познал создание наше помянул как перст есмь. Человек как трава дни его. Как цвет так и отцвет». Древний новгородец объединил две фразы в одну и получил довольно печальную констатацию – «Человек один как перст»…
От философских размышлений древние грамотеи быстро переходили к бытовым делам. В грамоте №1175 удалось прочесть послание «От Жирослава к тате и матке…» – и это первое в грамотах упоминание слова «тата» (отец), которое фольклористы фиксировали в Новгородской области и в ХХ веке.
В грамоте №1178 некий Незнан обращается к человеку, чье имя начинается на слог «Над…». Вероятнее всего, это имя «Надейко», который должен отдать несколько вевериц (белок) некому «Носку». Имя Незнан уже известно по грамоте №804 и считается редким: это наследие языческой традиции, когда новорожденному ребенку давали имя-оберег «Незнан» - болезни и сама смерть не должны были найти этого ребенка, потому что у него не было имени и никто его не знал. Примечательно и то, что современником Незнана – автора грамоты – был новгородский посадник Мирошка Незнанич.
Однако помимо этих примечательных фактов и забавного совпадения, когда в одной грамоте сошлись Незнан (Незнайка) и Носко (по сути Носов), грамота войдет в историю как древнейший документ со словом «жук». Текст заканчивается фразой: «У Жуку у Хромого восемь кун». До сих пор первенство принадлежало некому Василию Жуку, он был одним из составителей Судебника 1497 года, а следующее упоминание нашли у протопопа Аввакума, который в XVII веке сравнил одного церковного деятеля с «жуком мотыльным».
Грамота №1180 упоминает некого Ярыша, с которого взыскали долг за человека, бежавшего из Новгорода до уплаты арендных платежей. В этом не было бы ничего особенного, если бы не Ярышева улица, проходившая неподалеку от территории Троицкого раскопа. В грамоте №1206 впервые встретилось странное, но все-таки славянское имя Воихан, а в грамоте №1207 автор назвал себя «Воиславец Многогрешный».
Грамота №1201 поначалу разочаровала исследователей, но присмотревшись, они установили, что это набор небольших обрезков бересты, которые при обнаружении стопкой лежали один на другом. На каждом кусочке было написано только одно имя – Степан, Завид, Роман, Дмитрий и так далее. Вероятно, это аналог грамоты №1167, на которой тоже одно имя – «Петрово», то есть что-то, к чему был привязан ярлык, принадлежало Петру. Возможно, это жребьи, которые распределяют какие-то объекты: это Роману, это Дмитрию, это Завиду и так далее.
Из клада
Грамота №1181 адресована некому Тудору, который прямо или косвенно (через жену и других родственников) упоминается в нескольких грамотах. На этот раз кто-то предлагает Тудору построить ясли под сенями для коней. Это первое упоминание устройства обычного новгородского дома: понятно, что сени должны быть достаточно высокими, чтобы под ними можно было разместить еще и ясли для коней. Дальше в этой же грамоте сказано: «…в гумнице складите» - гумно тоже впервые упоминается в грамотах.
Но есть и еще одна замечательная фраза: «…а у Синицы вощагу возьмите». Вощага – слово редкое, имеет несколько значений: это короткая плеть с навощенным шаром, которыми били по бубну, или плеть для наказания. Есть и третье значение: вощага – тот конец цепа, которым били по сжатой ржи или пшенице во время отделения злаков от плевел.
В грамоте №1182 (самой большой из найденных в 2024 году) лингвисты нашли список должников, примечательный несколькими новыми именами новгородцев. Пока неизвестно что значат имена «Некреша» (по аналогии с упомянутым чуть далее Невером это может быть язычник – «некрещенный») или «Шенека», впервые встретился «Овогене» (возможно Евгений). В этой же грамоте нашли древнейшее на сегодняшний день упоминание топонима Поломять – деревня в Валдайском районе, существующая до сих пор.
Грамота №1173, которая была найдена первой в 2024 году, в древности кем-то была изрезана на клочки, ее пришлось складывать из 30 фрагментов. Речь в ней идет о «черевьях» – рыбьих потрохах, которые в древности собирали, солили и использовали в пищу. По поводу этого слова между филологами шли споры: оно женского рода или среднего? Новая грамота показала, что черевья могли быть и женского, и среднего рода – обе формы встречаются.
Долги, проценты и связанные с ними документы составляют значительную часть переписки древних новгородцев, и грамота №1205 одна из них. Текст впечатляет даже видавших виды лингвистов: «От Ляща и Худка к Строшеку. Получи свою должницу вместе с дочерью. Мы оба ограблены, а у тебя скота много». Здесь обратили внимание на имена авторов послания: Лящ – что-то вроде «болтун, пустослов», «Худко» говорит сам за себя. «Должница» – не человек, а долговая запись, слово «скот», заимствованное из варяжского, во второй половине XII века не использовалось по прямому значению «деньги» и было аналогом жаргонного «бабло». То есть Лящ и Худко эмоционально просят Строшка и его дочь забрать долговую запись, потому что они бедны, а у Строшка денег много.
Самой знаменитой – вопреки воле археологов – стала грамота №1189, написанная не по новгородской традиции, поперек волокон бересты: «От Прокши к Нечаю. Удавись». Возможно, что это еще одно послание должника к заемщику – дескать, вот тебе твои деньги, подавись ими. Возможно, это ритуальное проклятие – такие грамоты тоже находили. Но несколько ошибок в тексте дают основания предполагать, что автором был ребенок, который в обиде писал своему ровеснику – то есть свидетельство древне-новгородского буллинга. О том, что древним грубость была не чужда, говорит документ 1313 года, в котором автор пишет: «Бог дал здоровье, к тому же я богатею. Что кун – то все в калите, что одежды – то все на себе. Удавись, убожество, глядя на меня».
В грамоте №1211 обнаружился, напротив, один из самых вежливых новгородцев, который начал со слов «Добро створя» (пожалуйста), а завершил свое деловое послание словами: «Будьте же все здоровы, а я здоров хожу». Казалось бы, что тут такого? Дело же в том, что в Новгороде так не писали, зато римский писатель Плиний Старший писал: «Ежели ты здоров, хорошо, а я здоров». Аналогия вполне очевидная, практически дословное повторение.
Алексей Гиппиус завершил лекцию двумя короткими грамотами, на одной из которых очень красивым и уже знакомым исследователям почерком было написано слово «Розмет» (то есть раскладка податей), а на второй, №1222, впервые встретилось слово «староста». Поскольку старосту просят «оправить» (то есть решить в судебном порядке) некое дело, эта грамота станет мостом ко второй лекции, где от дел частных Алексей Гиппиус перейдет к проблемам большой новгородской политики тысячелетней давности.
Борис Самойлов / ИА «Альтаир»
