Многие считают, что деньги стали называть бабками, потому что на старых, еще дореволюционных купюрах была изображена императрица Екатерина II, которую её внуки, императоры Александр I и Николай I даже в документах называли «бабка наша».
Действительно, эта версия получила широчайшее распространение, и от частого повторения приобрела статус правды. Тем более что всё вроде как сходится, и сходится красиво. В феврале 1868 года было объявлено о прекращении хождения старых кредитных билетов образца 1843 года, и в обращение были выпущены новые купюры — образца 1866 года. На сторублёвой купюре и впрямь был помещён портрет Екатерины Великой. Более того, сторублёвая ассигнация образца 1905-1912 годов — а это последний выпуск денег в Российской Империи — тоже отмечена изображением «царской бабки».
Но есть один нюанс. Екатерина была не единственной, чьим изображением в 1866 году решили украсить русские ассигнации. На пятирублёвой банкноте был князь Дмитрий Донской, на десятке — первый царь династии Романовых, Михаил Фёдорович, на четвертном билете — его сын, царь Алексей Михайлович Тишайший, а на пятидесятирублёвой купюре — царь-плотник Пётр I.
Так что возникает вопрос — с чего бы именно «царской бабке» Екатерине такая честь? Только потому, что её портрет на кредитном билете самого крупного достоинства? И деньги стали называть бабками из уважения к сотенной купюре, которую подавляющая часть населения Российской империи по причине своей бедности и в глаза-то не видала?
Предположить такое, конечно, можно. Но это слишком шаткая версия — она сгодится разве что для невежественных любителей простых решений. Стоит лишь слегка освежить школьные знания по отечественной литературной классике, как станет ясно — сотенные бумажки никто и никогда не называл «бабками». Вообще ассигнации в Российской империи было принято называть по расцветке. «Синенькие» — пятёрки. «Красненькие» — десятки. «Беленькие» — четвертные. А вот сотенные назывались «радужными». И лишь иногда, действительно из уважения к достоинству купюры, их именовали «Катеньками». Но не бабками.
А уж если речь зашла о литературе, то не худо бы вспомнить рассказ Владимира Даля «Петербургский дворник», опубликованный в 1844 году, то есть почти за четверть века до того, как портрет Екатерины II появился на деньгах. Вот небольшая цитата: «Как старый дворник и уличный петербургский житель, Григорий был не только коротко знаком со всеми плутнями петербургских мошенников, но понимал отчасти язык их... Однажды небольшая шайка встретила его вопросом: "Что клею?" То есть "Много ли промыслил?" А Григорий отвечал преспокойно: "Бабки, веснухи да лепень", то есть деньги, часы да платок...»
Стало быть, деньги в криминальной среде называли бабками задолго до того, как «царская бабка» появилась на купюрах. Причём деньги любые — и звонкую монету, и ассигнации. И разгадка этого самая простая. В западнославянских языках — словацком, чешском и польском — любая мелкая монета раньше называлась babka. И это словечко перешло в русский криминальный жаргон после того, как Польша вошла в состав Российской империи. Ну а впоследствии, как известно, значительная часть жаргона вошла в обиходный язык. Так что родословная бабок восходит к криминальным подонкам, только и всего.
