«Душа и фамилия у меня русские, по отцу, а имя, фантазия и легкость – французские, от мамы», так характеризует себя сама наша собеседница, кокетливо напоминая, что возраст ее начинается с восьмерки, а родилась она в начале войны. «Вот и подсчитайте!»
А зачем подсчитывать? Разве дело в цифрах? Лучше посмотреть на Франс Бочарофф и полюбоваться ее подтянутостью и элегантностью: аккуратный маникюр, укладка, красивый шейный платок, стильные солнечные очки, сумочка. И кроссовки. Артистизм в идеальном сочетании с чувством меры – это точно с французской стороны. А русское влияние – в предпочтении к горячему чаю в 30-градусную жару. За чашкой чая мы и побеседовали.
«Мой отец уехал из России вскоре после революции, году в 1921 или 22-м, - начинает рассказ Франс Бочарофф, откручивая ленту времени на век назад. – Добирался сложно, несколько дней отсиживался в болотах, скрываясь от большевиков. Но все-таки добрался. Звали его Николай».
Во Франции удача улыбнулась Николаю Бочарову (тогда его фамилия писалась еще без «фф»): недолго проработав водителем такси («в машине всегда лежало несколько томов французской классики»), он устроился на работу по специальности – инженером. Встретил женщину, женился, в браке родились две девочки. К сожалению, русский язык он им не передал. Не потому, что, как некоторые эмигранты, стремился к ассимиляции, а просто началась война. «С уходом отца на фронт говорить по-русски стало не с кем. Но вернувшись, он самым активным образом участвовал в нашем воспитании, образовании. Покупал для нас очень красивые книги русских сказок, во французском переводе. Нам с сестрой он казался прекрасным принцем».
В возрасте шести лет Франс отдали в католический интернат – родители работали, сидеть с детьми не могли. «Мне казалось, что моя жизнь закончена, я ощущала себя брошенной. Но именно там сформировался мой характер и стремление делать все лучше других. Начиная со старшей сестры».
С детства увлекавшаяся живописью и поэзией, Франс Бочарофф получила образование в престижной Высшей школе искусств в Париже, где освоила различные стили и техники. Со временем вышла замуж, родила сына. И переехала жить в Швейцарию, которую она называет раем для творческих личностей. «Я люблю Париж, но Лозанна…, - говорит она, и лицо ее принимает мечтательное выражение. – В свой первый приезд я остановилась в Hôtel Georgette, рядом с одноименной башней, и поклялась себе, что буду там работать. Так и вышло – я работала там графическим дизайнером».
[Напомним, что одна из архитектурных достопримечательностей Лозанны, Башня Georgette, — это 14-этажное офисное здание, построенное в 1957-1962 годах по дизайну Пьера Боннара и обновленное в 1994-м по планам Ренато Моранди. Вкус у Франс Бочарофф отменный!]
А в 1956 году Николай Бочаров решил вернуться на родину, в СССР. «Ностальгия стала для него невыносимой. Он был одной из тех тонких, чувствительных натур, которые так и не смогли пустить корни на новой почве. Мама не захотела последовать за ним, их брак распался, - вздыхает Франс Бочарофф. – Я осталась с мамой».
Ее отцу снова повезло – это можно сказать с уверенностью, зная, какая судьба была уготована многим из тех, кто поверил посулам советского правительства. «Отца не отправили в Гулаг, а дали небольшой домик в Краснодаре и устроили на работу лесничим: в его обязанности входил присмотр за животными в лесу, он проходил пешком по тридцать-сорок километров в день».
Франс переписывалась с отцом до самой его смерти, наступившей в 1983 году. «Кто-то позвонил мне по телефону и сообщил, что товарищ Бочаров умер». Но до этого она успела навестить его в России. Рассказывать о той встрече ей трудно до сих пор, взгляд затуманивается. «Это было почти из области мистики, - произносит она наконец. – 1978 год. Я уже сама была матерью. Когда из самолета я увидела эти бесконечные леса, сердце у меня екнуло. А оказавшись в Ленинграде, почувствовала, что я – дома».
Потом Николай Бочаров смог приехать к ней в гости в Швейцарию. «Увидев моего сына Акселя, он с упреком сказал, что он – копия моего мужа. А это совсем не так, Аксель – копия моего отца. Причем не только внешне, но и по характеру, по уровню чувствительности».
Никакой обиды Франс на своего отца не держит, стараясь поставить себя на его место и понять. «Он поступил честно, предложив маме выбор. Она его сделала. Финансово отец нам помогал, насколько это было возможно.»
Обиды не держит, русское происхождение не только не скрывает, а наоборот, всячески подчеркивает, гордится им, хоть и признает, что сегодня «это совсем не та Россия», оптимизма не испытывает и в возращение «ее» России не верит. «То, что происходит сейчас, – это катастрофа. Я очень переживаю за молодое поколение, за все семьи, которые оказались расколотыми. Какое будущее их ждет, кто сохранит наследие, культуру, традиции?»
За плечами Франс Бочарофф более сорока персональных выставок. «Первая состоялась в кантоне Во, она называлась «Птицы и луны» и была основана на текстах Жюля Сюпервьеля. Это было настоящим счастьем», - вспоминает художница. Следующая пройдет с 6 по 15 сентября в одном из женевских международных клубов – Lyceum Club International de Genève. Он был основан британской писательницей Констанс Смедли и ставит своей целью защиту прав женщин и культурные обмены. Констанс Смедли умерла как раз в год рождения Франс Бочарофф, но Клуб продолжает жить, в Женеве он обладает постоянным местом прописки с 1957 года.
Картины Франс Бочарофф наполнены светом, цветами, птицами, бабочками, разнообразными символами и той позитивной энергией, которая сразу чувствуется и в их создательнице. «Все мои мечты сбываются!», - заявляет она, не стуча по дереву и не сплевывая трижды через левое плечо.
Приходите на вернисаж 6 сентября в 17.30 по адресу 3, Promenade du Pin 1204 Genève – познакомитесь с художницей, а может быть, и приобретете картину на память. До встречи!
