В Чебоксарах выпустили спектакль к 130-летию со дня рождения Михаила Зощенко.
Кто на сцене первостепенен — кукла или кукловод? Кому из них подчинена драматургия кукольного спектакля? В чем заключается его магия и как достичь эффекта волшебства, за которым мы вновь и вновь приходим в зрительный зал, устав от прозаичности и быта? Об этом заставила задуматься комедия «Золотые слова», премьера которой прошла в минувшую субботу в Чувашском театре кукол в рамках федерального партийного проекта «Культура малой Родины» и была приурочена к 130-летию Михаила Зощенко.
«Жизнь слишком скоротечна, чтобы устраиваться в ней так основательно, так всерьез», — говорил писатель, который ценил каждый прожитый день, не боялся иронизировать, никогда не вешал нос и старался найти повод для улыбки даже в самых безнадежных, на первый взгляд, ситуациях. В этом режиссер новой постановки, заслуженный работник культуры России Антонина Добролюбова (г. Южно-Сахалинск), осуществляющая художественное руководство Сахалинским театром кукол, полностью согласна с автором, чьи рассказы вошли в инсценировку. Среди них «Автобиография» и «Свадьба», «Смешная история» и «Аристократка». Хохотали много, заразительно и от души, а в каждом портрете, сюжете или бытовой зарисовке, «промаринованной» ядреным отечественным юмором, узнавали себя и дивились крутизне русского нрава.
Артисты тоже вошли в раж, смакуя эпизод за эпизодом, как советский гражданин кильку в томате, рьяно пускаясь в пляс и жадно «впивая» состояние куража, буквально витающее в воздухе. Бесспорно, работа в такой «открытой» манере, без ширм, масок и черных одежд, когда актер становится абсолютно видимым и нарочито выводится на первый план, не растворяясь, а, наоборот, «материализуясь» в пространстве, — довольно интересный опыт. Редко когда режиссер дарит кукловодам возможность показать себя во всей красе творческой индивидуальности, позволяя пожертвовать чудом ожившей куклы ради прямого «включения» в диалог с публикой.
Впрочем, есть тут и некоторые сомнения. Сколько бы мы ни твердили о том, что кукольники владеют актерским мастерством наравне с артистами драмы, кукольный театр — не драматический, здесь действуют иные механизмы создания сценического образа. А потому стоит ли делать настолько большую ставку на личность исполнителя, его органику, характер и харизму, «перетягивая одеяло» с кукол на людей, ими управляющих? В то время как первые с грустью «скучают» то в чьих-то руках, то у кого-то на коленях, а то и вовсе исчезают из поля зрения, не неся особой смысловой нагрузки и «вклиниваясь» в повествование чисто формально, вторые хохмят и купаются в крупных планах, бравурных отыгрышах мизансцен и заигрываниях с залом. В какой-то момент даже начинает казаться, что можно было обойтись и без кукол.
Иными словами, не хватило симбиоза, взаимопроникновения двух этих миров, человеческого и кукольного, когда одно неотделимо от другого и одно обогащает другое — содержанием, художественностью, динамикой, чувственностью, заряжает энергией и эмоциональной силой. Мы будто наблюдаем за вращением параллельных сфер и никак не можем уловить точку их соприкосновения. В этом смысле один из наиболее спорных моментов спектакля — оформление Ларисы Микиной-Прободяк (г. Рязань), в котором тоже ощущается некий дисбаланс. К примеру, броский красный платок на плечах актрисы Эльвиры Соколовой вступает в визуальное противоречие с ярко-розовым платьем ее куклы. Так что не вполне понятно, на кого художник в конечном счете делает акцент. Если на куклу, то для чего облачать ее «хозяйку» в такой приметный костюм? Если все же на артистку, то почему мы даже не видим ее лица из-за надвинутой на глаза шляпки?
Дословно
ОЛЬГА ПЕТРОВА,
заслуженная артистка Чувашии:
«Постановка необычная: живой план в сочетании с планшетными куклами. Пластические мизансцены украшают и дополняют действо, раскрывают основной смысл спектакля. Моментальные перевоплощения во время массовых сцен (а их в спектакле немало) требуют особого внимания к себе. Нужно постоянно быть в тонусе. Лишнее отвлечение — и ты уже не попадаешь в ритм спектакля, так как он очень динамичен. Молодежи есть на что посмотреть и сделать соответствующие выводы, так как постановка о людях с их историями и комическими ситуациями, наивных и добродушных, способных на самые неожиданные поступки».
Положение осложняется тем, что музыка не умолкает практически ни на минуту, не позволяя сосредоточиться, среагировать на реплику, ухватить идею, сконцентрироваться на внутреннем наполнении картин, перевести дух и подумать. Причем не только зрителям, но и самим актерам, которые вынуждены форсировать голос и время от времени переходить на крик. Тут уж не до работы над интонацией, а ведь именно это всегда было одной из самых сильных сторон нашей труппы. Главное — донести текст до публики, «прорвавшись» сквозь все эти «Бублички», «У самовара я и моя Маша», «Сизая голубка», танго, фокстроты и другие мелодии первой половины XX века, сложенные в колоритный, пусть и несколько перенасыщенный, музыкальный фон.
