Пётр Великий в массовом сознании ассоциируется с началом Российской Империи, с колоссальными преобразованиями всей российской жизни и прорубанием пресловутого «окна в Европу». Но многие из решений этого правителя и довольно резкий, категоричный стиль политики появились не на ровном месте, а пришли из его отрочества и юности, которые были полны глубокого политического драматизма.
И начать здесь стоит с того, что у Алексея Михайловича Романова, отца Петра, было очень много детей, при этом от двух жён. Если точнее, то детей было – 16. И первенцем был Фёдор Алексеевич, который после смерти отца и занял российский престол.
Он был сыном первой жены Тишайшего царя, Марии Ильиничны Милославской, давшей супругу обильное потомство. Но проблема заключалась в том, что все отпрыски мужского пола, рождённые этой царицей, отличались крайней болезненностью, не просто слабым, а катастрофически слабым здоровьем. В отличие, кстати, от рождённых ею же дочерей.
Фёдор Алексеевич прожил до 20 лет и скоропостижно скончался в силу крайне слабого здоровья. Он не оставил после себя потомства, и перед российской аристократией вновь встал вопрос о престолонаследии. По старшинству шёл следующий сын Милославской, Иван, семнадцати лет от роду. Но он также отличался крайне слабым здоровьем.
С другой стороны, был Пётр Алексеевич, сын Алексея Михайловича от второй жены, Натальи Кирилловны Нарышкиной. Он был крепок здоровьем, в отличие от Ивана, куда более «жив умом», и виделся многим более перспективным наследником трона.
Естественно, ещё при Алексее Михайловиче, а уж тем более впоследствии, между Нарышкиными и Милославскими тлела тихая подковёрная борьба за то, чьи отпрыски возглавят Россию, и кто будет ближайшим окружением при следующем монархе.
В итоге Нарышкиных и Петра поддержали Патриарх Иоаким и часть боярства. И 7 мая (по старому стилю) 1682 года Пётр был объявлен новым русским царем.
Здесь стоит подробнее остановиться на фигуре именно этого предстоятеля Русской Церкви, поскольку в историческом разрезе его роль в поддержке Петра представляется даже не парадоксом, а каким-то очень недобрым анекдотом.
Дело в том, что Иоаким, будучи в миру дворянином из рода Савёловых, не был особенно богословски образован, более того, даже не был в молодые годы особенно верующим, но ступив на монашеский и священнический путь после смерти жены, воспринял идею максимального усиления Церкви всей душой.
Более того, предстоятель вообще был сторонником того, чтобы государство находилось в некоторой зависимости от Церкви, а не наоборот. И, зная дальнейшие решения Петра по «церковному вопросу», можно только поразиться всей иронии ситуации.
Впрочем, Милославские не желали «сдавать позиции», тем более, хоть Иван Алексеевич и был болезненным ребенком, но право старшинства оставалось за ним. К тому же та часть российской аристократии, которая считала Нарышкиных «худородными», то есть, выскочками без солидной родословной, также пошла за более именитым родом Милославских, надеясь на их покровительство.
Но в итоге все решили стрельцы. К тому моменту со стрелецким регулярным и очень элитным русским войском, которое впоследствии часто называли «русскими янычарами», все было тоже весьма неоднозначно.
Стрельцы привыкли к привилегиям, к праву на промыслы и отсутствию налогов, к тому что они – элита. Но на момент 1682 года в государственной казне все было очень плохо, к тому же в офицерском составе стрелецкого войска цвела коррупция, а потому рядовые стрельцы не получали жалования.
Формальным поводом к бунту 25 июня 1682 года, получившему название Хованщина (по имени нового воеводы стрельцов князя Хованского), стал клич что «Нарышкины убили царя Ивана». Стрелецкое войско ворвалось в Кремль. Формальность повода обнаружилась после того, как Наталья Нарышкина вывела на Красное Крыльцо и Петра, и Ивана, но стрельцы продолжили вырезать Нарышкиных и их сторонников.
Более или менее успокоились они только после того, как Софья Алексеевна отдала в откуп за удержанное жалование всю драгоценную золотую посуду из Кремля.
С политической же точки зрения единственным гарантом хоть сколько-нибудь мирного разрешения конфликта вновь выступил Патриарх Иоаким, который предложил уникальную формулу «двоецарствия». В итоге «старшим» царём стал Иван, «младшим» – Пётр, а регентом и фактическим правителем – Софья Алексеевна, старшая сестра по линии Милославских.
Церемония коронации «старшего» Ивана и «младшего» Петра прошла 25 июня 1682 года в Успенском соборе Кремля. Пётр венчался в копии шапки Мономаха и большого царского наряда, специально сделанных по этому случаю. Иван – в подлинных одеяниях.
Братья по завершении обряда воссели на один, но двойной трон с двумя сидениями. И это была единственная в своём роде процедура за всю историю Царской России да, пожалуй, и Русской Церкви.
Стрельцы, что важно, и после восстановления царской власти не торопились уходить из Кремля, а по мнению некоторых историков, Иван Хованский попросту хотел стать правителем при регентше Софье, но ему это не удалось.
В итоге и Хованский, и его старший сын лишились головы (младший был отправлен в ссылку, выданный стрельцами), а к 1689 году вся полнота власти уже принадлежала Петру.
При этом, именно к Петру пришли и многие стрельцы, принявшие в его лице «истинного самодержца» и отказавшиеся от Софьи, как от фигуры, вокруг которой уже не было ни силы, ни власти.
Интересно и то, что как Софья в своё время бежала от Хованщины в Троице-Сергиеву Лавру, так и Пётр, избегая возможного покушения от старшей сестры, бежал туда же, и оттуда вернулся в Кремль уже самодержцем.
Софья по итогам очередного противостояния была отправлена в Новодевичий монастырь под строгий надзор. «Старший» царь Иван дожил до 1696 года, но власть он отдал Петру уже в 1689, и с этого момента, пожалуй, начинается история восхождения «младшего царя» Петра к титулу Императора, а всей России – к одному из самых крутых и кардинальных поворотов в своей истории.
